Читать книгу "Конец эпохи self-help. Как перестать себя совершенствовать - Свен Бринкман"

Но почему отказываться сегодня стало так немодно? Я думаю, тому есть две причины. Первая связана с быстрым темпом культуры ускорения и меняющимися предложениями. Когда кажется, что все течет и движется (так это на самом деле или нет), говорить «да» означает «соответствовать». Если соглашаетесь, значит, вы достаточно легки на подъем и не отстаете. Философ Андерс Фог Йенсен назвал наше время «общество проектов», где всевозможные занятия и практики воспринимаются как проекты — часто кратковременные, непостоянные и взаимозаменяемые. Он пишет о том, что люди в «обществе проектов» часто перегружают себя договоренностями и задачами в попытке функционировать «под завязку» (совсем как авиалинии). И когда наши обязательства становятся просто «проектами», то их можно отменить, если на радаре появится что-то поинтереснее. Но еще мы должны соглашаться на проекты. Умение с энтузиазмом восклицать «да!» стало ключевой компетенцией в культуре ускорения, и это отражается в объявлениях о поиске сотрудников. Способность «принимать новые вызовы» — это однозначно хорошо, а вежливый отказ интерпретируется как недостаток смелости и неготовность к переменам.

Итак, первая причина популярности слова «да» и фиаско слова «нет» — это страх, что поезд уйдет, и боязнь быть недостаточно легким на подъем. Вторая причина более экзистенциальна: она связана со страхом что-то упустить. Мы говорим «да» не только чтобы казаться более привлекательными и конкурентоспособными в глазах окружающих, но еще и потому, что жизнь конечна и нужно «прожить ее на полную катушку» (как, вероятно, считают многие). Нужно испытать как можно больше ощущений за как можно меньший срок. Или, как говорится в рекламе: «Нельзя выбрать что-то одно, не попробовав всё». Если не пользоваться всеми удивительными возможностями, то мы лишимся приятных впечатлений и ощущения интенсивности жизни. Разве не так? Вы наверняка уже догадались, что такой подход идет вразрез с философией стоицизма. Стоики, конечно, не видят ничего плохого в хороших ощущениях как таковых, но погоня за ними никогда не становится смыслом жизни. На самом деле все это может помешать достичь состояния, которое стоики считали самым важным, — покоя ума. Если вы не в силах отказаться от того, что способно сбить вас с курса, — например, потому, что боитесь что-то упустить, — то сложно прийти в состояние покоя и смириться с существующим положением дел. Сегодня, однако, покой ума — это не цель, а проблема. Ведь если ваш ум спокоен, то вы сумеете отказаться от всевозможных (неразумных) требований и вызовов. Это не ценится в современном мире, где идеалом стал человек гибкий, непостоянный и переменчивый.

Этика сомнения в обществе риска

Сторонники слова «да» часто обвиняют своих оппонентов в том, что тем якобы не хватает смелости, что они слишком консервативны и всегда выбирают безопасность и определенность. Но точно так же можно сказать, что именно те, кто на все соглашается, цепляются за определенность. Я уже писал, что говорить «да» стало модно, потому что мы боимся, с одной стороны, что-то упустить, а с другой — не успеть за всеми. Чтобы избавиться от этого страха (что, конечно, невозможно), мы должны соглашаться. Сторонники слова «да», как им кажется, всегда знают, что правильно. Правильно и хорошо — говорить «да» (а также мыслить позитивно и развиваться). Мы знаем, что говорить «да» — правильнее всего. Философы-стоики утверждают обратное: мы не знаем, правильно ли говорить «да». Поэтому лучше сомневаться. Если вы сомневаетесь, то ответ чаще всего — «нет». Существует старое правило: не чинить то, что не сломано. Мы знаем, что имеем, но не знаем, что получим.

Мы живем в обществе, где определенность превозносится как никогда раньше. Определенность и уверенность — это хорошо, неопределенность и сомнения — плохо. Культ определенности парадоксален, потому что одновременно с этим нам внушают, что все должно развиваться и меняться. Может быть, мы так стремимся к определенности именно потому, что чувствуем — нам ее не хватает? Мы принимаем разнообразные меры, чтобы избавиться от сомнений и во всем добиться уверенности. Это касается всего: политической жизни, где решения все чаще принимаются на основании экономических расчетов, а не политических идей; повседневности, где мы пытаемся застраховаться от всего; профессиональной жизни, где все должно иметь доказательства (нам нужно знать, дадут ли педагогические методы учителя желаемый «результат обучения»). Одновременно изобретаются различные этические правила, чтобы уменьшить сомнения и повысить уровень уверенности. Сомневающийся человек кажется неуверенным в себе, слабым или невежественным. Он зашел в тупик, и ему надо непременно научиться говорить «да»!

Вероятно, сомнение и неуверенность впали в немилость потому, что мы живем в обществе, которое социологи называют обществом риска. В процессе своего развития оно постоянно порождает риски, особенно в области технологий. Экологические и финансовые кризисы — тоже побочные продукты этого общества. В результате мы восхваляем «этику уверенности», которая требует точного знания, и для достижения этой уверенности используется наука — будь то экономика, медицина, педагогика или психология. В обществе риска, чтобы вас услышали, нужна полная уверенность в своей правоте. Необходимо употреблять такие выражения: «Исследования доказали, что недостаток серотонина ведет к депрессии», «Мы знаем, что ученики могут обучаться четырьмя разными способами», «У нас появилась система диагностики, которая выявляет психические заболевания».

В противовес этому нам нужно сомнение. Сама по себе уверенность догматична, тогда как сомнение имеет определенную этическую ценность. Почему? Уверенное «Я знаю» ведет к слепоте (например, когда человек точно знает, что надо говорить «да»), зато сомнение приводит к открытости другим образам действия и понимания мира. Если я знаю, мне не нужно слушать. Но если я сомневаюсь, то другие точки зрения неожиданно приобретают значение. Проблема сомнения заключается в том, что для культуры ускорения оно слишком медлительно и заставляет оглядываться назад. Оно не предлагает быстрых решений, основанных на интуиции и позитивности.

Проблема в том, что и в школе, и в университете мы учимся только знать. Но нам нужно учиться сомневаться. Нужно учиться раздумывать. Нужно учиться взвешивать решение лишний раз. Философ Саймон Кричли написал книгу под названием «Как перестать жить и начать беспокоиться» (How to Stop Living and Start Worrying), которая представляет собой интервью с самим автором. Обычно нам предлагают «перестать беспокоиться и начать жить — и сказать "Да!"». Но только не Кричли. Для него сомнение, беспокойство и раздумье — это добродетели. Если мы просто будем говорить «да», то не заметим кризисов, вызванных «да-философией» с ее лозунгом «Просто действуй!»: например, постоянного ускорения темпа жизни и общества. Если мы не распознаем эти кризисы, говорит Кричли, то «люди опустятся до уровня счастливого скота, до коровьего довольства, которое систематически принимается за счастье». Как провокационно замечает Кричли, «Всегда говори "да"» — девиз веселой коровы.

Этика сомнения — мысль о том, что мы должны больше сомневаться и потому говорить «нет», — подразумевает также необходимость постоянно сомневаться в самом себе. Психологи, психотерапевты, коучи и астрологи наперебой пытаются рассказать нам, кто же мы на самом деле. Но, может быть, нам лучше усомниться в этом. Старый мудрый норвежский криминолог и социолог Нильс Кристи выражает это так: