Читать книгу "Чужое сердце - Шарлотта Валандре"

Я встретила Стивена в понедельник, теперь четверг, длинный уик-энд на Корсике приближается, и ничего не происходит. Ни сообщений, ни звонков, ничего. Мои планы совместной жизни с милым доктором постепенно исчезают из виду. Настроение у меня грустное. Лили не понимает. Как можно выдумать себе целый роман после одного-единственного приема у врача? Да, я такая, я человек интуитивный, может быть, даже больше, чем Наташа. Что-то такое произошло между доктором и мной. Я почувствовала ток. Когда он первый раз дотронулся до меня, мне захотелось снова ощутить его прикосновение, чтобы он трогал меня везде, все время, чтобы его рука как можно дольше лежала на мне. Нет, со мной не каждый раз так бывает, Лили. Тут дело в температуре кожи, в неизвестной алхимии. Мимолетный блеск в глазах – и миг спустя человек раскрывается тебе, отдается, он беззащитен, его можно взять, как спелый плод с ветки. На мгновение два стыдливых существа сталкиваются и дополняют друг друга. Но время идет и убивает это мгновение, если не воссоздать его снова. Я еще увижусь с доктором Леру, я знаю это. Я сама пойду к нему, если он не объявится. Я бы хотела, чтобы он позвонил мне, чтобы он по-старомодному немного поухаживал за мной. Нет, я не сделаю первый шаг, решено. Я устала от манипуляций, устала от нерешительных мужчин, которых надо подстегивать. У меня традиционное воспитание, и я твердо намерена вернуться к истокам. Шарлотта – вольная охотница – сегодня умирает. Я не буду звонить доктору. Я сбегу на Корсику, на простор, сложу пожитки, буду жариться на солнце и загорать до полного забвения. В пятницу в полдень я складываю сумку. На Париж вдруг навалилась жара. На секунду я прерываю сборы и разгибаюсь. «Если он не пойдет ко мне, я сама к нему пойду…» Внезапно эти мысли, адресованные доктору, находят во мне иной отклик. Смогу ли я когда-нибудь узнать, кто был мой донор, познакомиться с его близкими, раскрыть тайну? Я не фиксируюсь на этих поразительных мыслях. Я обнимаю своего кота Икринку, наполняю ему миску и засыпаю в аквариум моей Коко щедрую горсть гранулированного корма. Я уезжаю всего на несколько дней, завтра зайдет Лили. Тара у отца. Он прекрасно с ней справляется. Настроение у дочки отличное. «Ты привезешь мне подарочек?» – «Да, ангел мой». Отвечая Таре, я вдруг понимаю, что ничего не знаю о Корсике и о том, что там может оказаться. Я еду совершенно спокойно, или почти спокойно. И тут раздается тихий звон. Сообщение! Я бросаюсь к мобильнику. Лили желает мне приятных выходных. Очень мило. На этот раз непонятно, кто мне звонит. Скрытый номер. Я дергаюсь, как будто мне пятнадцать лет, и я сама на себя сержусь. Я не отвечаю на звонки со скрытых номеров. Я прослушаю сообщение. Это Тони, не может найти свой мобильник и авиабилет, звонит с телефона дочери, опаздывает и предлагает встретиться прямо в аэропорту. Хорошо.

Вещи наконец сложены. Не умею путешествовать налегке. Куда бы я ни отправлялась, мне всегда нужно брать с собой теплое большое пальто – это бретонская привычка.

Я мерзлячка и беру с собой свитера даже на Корсику, даже летом, несколько шикарных нарядов и несколько неформальных и весь косметический набор. Я прочла как-то очень трогательную статью, очаровательно-романтическую и старомодную, об актрисе Франсуазе Дорлеак. Я люблю ее страстность, ее грацию. Постоянно в кого-то влюбляясь, она всегда путешествовала с чемоданами, набитыми всевозможной одеждой, где были вещи на все времена года, меха, шелка, бальные платья и джинсы, независимо от направления и времени года, – не из каприза и не ради себя, нет, просто чтобы быть готовой последовать за человеком, которого она может встретить, хоть на край света, в тропики, в любой климат.

Снова звонит телефон. Я неторопливо беру его, я потеряла надежду, но хорошо, что сняла, это таксист звонит и говорит, что ждет внизу.

Я захлопываю дверь и в узком зеркале лифта вижу свое грустное лицо и мерно проплывающие за спиной лестничные площадки. Да что же я за дура! Еду позолотить пилюлю, меня принимают как королеву, и я еще дуюсь. Иногда я просто не выношу себя. Я делаю гримасу, натужно смеюсь в зеркало, высовываю язык, хлопаю себя по щекам, а потом прекращаю обезьянничать, потому что сосед со второго этажа открывает дверь, здоровается и втискивается рядом со мной в это скудное пространство.

Это очаровательный и жутко вонючий старичок. Я покидаю лифт в состоянии кислородного голодания. Останавливаюсь перед почтовым ящиком, не знаю, проверять ли почту, – я не помню, когда забирала ее последний раз, я не каждый день открываю почтовый ящик. Встаю на цыпочки и вижу скопление разных писем и рекламок. В такси я сажусь обремененная толстой стопкой конвертов. На окружной дороге затор, шофер начинает бурчать, а я – разбирать корреспонденцию. Счет, счет, налоги, реклама, банковская выписка, я уже знаю, какого она цвета, остается только угадать оттенок красного, из Тариной школы, соцстрах, конверт с логотипом «Мерседеса» – неужели я выиграла лимузин? – с надеждой открываю. «Напоминаем… Вы по-прежнему должны нам сумму в 10 294 евро!» Я перечитываю еще раз. 10 294 евро.

Но откуда?! Зачем я только тронула эту проклятую почту, как ящик Пандоры. Таким простым письмом мне сообщили о том, что я ВИЧ-инфицирована, – почти двадцать лет назад, с тех пор у меня некоторая фобия бело-серых конвертов без марок и с таким прозрачным окошком. Ваше имя, напечатанное за ним, как будто смотрит на вас из тюрьмы.

«В результате ошибочных действий банка вы потеряли 10 000 евро!» Я спокойно складываю эту плохую новость и засовываю ее в сумочку, разберемся потом. Пока что я мчусь на юг – только бы парижане дали мне уехать.

– Да уж, могу вам сказать, девушка, до отъезда пока далеко! – бубнит шофер. Я решаю расслабиться как ни в чем не бывало. Вытягиваю, как могу, ноги и отметаю рукой свою жалкую корреспонденцию, которая рассыпается по заднему сиденью. Мое внимание привлекает угол фотографии. Почтовая открытка… Из Парижа. Роскошная Эйфелева башня на искусственно-синем фоне неба.

Забавно. Переворачиваю открытку. Читаю. «Дорогая Шарлотта, я не очень умею говорить, но, когда вы были у меня в кабинете, я был готов сказать что угодно, лишь бы вы не уходили. Я не имею на это права. Вы не будете на меня сердиться? Я хотел бы увидеть вас раньше чем через шесть месяцев. Стивен Леру». Я взвизгиваю и начинаю дрыгать руками и ногами, беспокоя и так уже сильно заведенного шофера. Он качает головой, мрачно глядя на меня в зеркало заднего вида. Мне смешно, я читаю в его мыслях: «Истеричка. У меня в салоне истеричка». Я смотрю на почтовый штемпель – 7 августа, это когда же было? В среду. Он отправил его позавчера. Он целых два дня раздумывал, а потом отправил открытку в среду, чтобы я получила ее до субботы. Он ждет меня в выходные, а я лечу на Корсику! Его визитка у меня на письменном столе… Не могу же я прямо сейчас повернуть назад, это жутко неприлично по отношению к Тони. Я позвоню ему, он приедет, я знаю, он приедет. Франсуаза Дорлеак тоже сказала бы: «Приезжайте, я жду вас на солнце…»

Я позвонила в больницу, стала умолять, чтобы мне дали номер его мобильного, моя добрая Генриетта была выходная. Все отказывали, пока одна коллега Генриетты не узнала меня. Я позвонила Стивену. Он ответил сразу же, после первого гудка. «Это Шарлотта! Эйфелева башня очень красивая, но, говорят, Корсика еще лучше…» Я говорила без умолку, я ни за что не хотела услышать «нет», я уговаривала его, говорила, что мне правда доставит большое удовольствие его приезд, что все будет очень просто, мирно, без всяких обязательств. Он мало что сказал в ответ, он засмеялся, и после паузы послышалось: «Я приеду».