Читать книгу "Гибель линкора "Бисмарк". Немецкий флагман против британских ВМС. 1940-1941 - Вилль Бертольд"

Прогремел еще один залп из орудий немецкого линкора. Он должен поразить «Худ». Офицеры прильнули к биноклям, словно прикованные. Взрыва не наблюдали. В чем дело? Промах? Не могут же все снаряды не разрываться?

Есть!

Столб пламени высотой в сотни метров. Грохот. Корабль противника объят пламенем. 42 500 тонн металла взлетели вверх. За быстротой происходящего глаз едва мог уследить. Расплавленный металл шипел в морских волнах. Горели плавающие пятна масла. Кругом клубы дыма, огонь, фрагменты железа…

«Худ» взорвался.

От экипажа не осталось и следа. С ним кончено. Одни мертвецы. Погибли за пару секунд. Были разорваны на куски. Поглощены войной.

Из 1416 человек осталось в живых только трое. Словно чудом, которому не было объяснения. Корабельный гардемарин В. Й. Дандэс, сигнальщик 2-го класса А. Е. Бригс, матрос Р. Е. Тилберн были спасены.

Как же случилась катастрофа? Залп «Бисмарка» угодил в ахиллесову пяту корабля противника – в погреб боеприпасов, недостаточно бронированный. Снаряды пробили стальные плиты и взорвались в погребе.

«Принс оф Уэйлс», уже получивший тяжелые повреждения, с ужасом наблюдал, как флагман погружается на дно. Ему ничего не оставалось, кроме как бежать с поля боя, поскольку два германских корабля немедленно перенесли огонь на него. «Принс оф Уэйлс» прекратил бой. Он поставил дымовую завесу и предпринял максимум возможного для ухода с места сражения. Британский корабль располагал небольшими шансами для этого. «Бисмарк» был быстроходнее.

Однако немецкий адмирал реагировал на ситуацию неординарно. Он не стал преследовать линкор «Принс оф Уэйлс». Капитан Линдеман энергично возражал. Безуспешно. Адмирал не изменил своему непостижимому решению.

Бой завершился. «Бисмарк» тоже имел повреждения. Сначала нужно было убедиться, нельзя ли исправить эти повреждения собственными средствами.

Немецкий флагман оставлял за собой пенистый след.

Когда команда «Бисмарка» узнала об уничтожении «Худа», стальной колосс захлестнула волна восторга, на несколько часов обычно строгая дисциплина была утрачена. Все бегали, кричали, вопили. Матросы обнимались, орали до хрипоты, тузили друг друга в ребра. Пфайфер сорвал с себя боевой пояс, бил им снова и снова по палубе, кричал:

– Парни, какой бой! Какой бой! Что я вам говорил? Я знал об этом с самого начала!

– Спокойней, моряк, – урезонивал его унтер-офицер.

Но Пфайфер перебегал к другой компании и повторял свое представление.

Одни пели, другие танцевали. Энтузиазм бил через край. Петтингер кувыркался на палубе. Майер бил кулаками по переборке. Линк четыре раза пытался прикурить сигарету, но его руки так сильно дрожали, что зажженная спичка тухла.

Все пересказывали друг другу о том, что случилось. Рассказ передавался из уст в уста, обрастая подробностями и приобретая все более и более драматические краски, – однако ни один из рассказчиков не видел потопления «Худа» собственными глазами. Лишь горстка моряков видела взрыв на «Худе» из боевой рубки и дальномеров. Только эти немногочисленные очевидцы да британская камера, заснявшая дьявольские секунды.

– Теперь домой! – кричал Мегринг. – Домой к мамам, детям и всему остальному. Выпуски новостей, благодарность Отечества, цветы, девушки, отпуск. Вы слышали, что я сказал: отпуск! Неделю вы будете любоваться собой на экранах. Эй вы, герои!

– Никто не собирается на тебя смотреть, – отвечал Хинрихс. – И это хорошо. Иначе экран разорвут на клочки.

Кто из участвовавших в подобных пикировках, вопивших и громыхавших, думал о гибели экипажа «Худа»? О моряках, которые тоже были людьми, хотя носили другую военную форму, о моряках, которых одолевали те же самые тревоги, хотя они говорили на другом языке. Тревожились о своих матерях, женах, детях. Кто из возбужденных молодых людей на «Бисмарке», праздновавших победу со слезами на глазах, с хриплыми голосами и безудержным ликованием, хоть на минуту переставал думать, что завтра или, возможно, послезавтра их постигнет та же судьба?

Что они определенно будут умирать не за две-три секунды, но, возможно, в течение нескольких часов и дней?

Что они будут умирать десять, двадцать, сто раз, раненые или искалеченные, беспомощно плавая в море, слишком усталые, чтобы бороться с захлестывающими их гигантскими волнами…

На мостике победу встретили более спокойно. В 6.32 утра адмирал Лютьенс отправил радиограмму следующего содержания: «Потопили линейный крейсер, вероятно „Худ“. Другой корабль, „Кинг Джордж V“ или „Риноун“, поврежден и уходит. Два тяжелых крейсера преследуют нас. Командующий флотом».

В 7.05. утра Лютьенс послал еще одну телеграмму: «Потопили линкор в точке с приблизительными координатами 63 градуса 12 минут северной широты и 32 градуса 00 минут западной долготы. Командующий флотом».

Ровно через полчаса он доложил о состоянии «Бисмарка» северному командованию:

1. Машинное отделение IV вышло из строя.

2. Течь в кочегарке левого борта, но может быть устранена. В носовой части сильная течь.

3. Идти со скоростью более 18 узлов невозможно.

4. Засечены два радара противника.

5. Намерены идти курсом на Сен-Назер. Потерь в личном составе нет.

Командующий флотом.

За упоением победой последовал отрезвляющий спад. Война на море продолжалась. Поскольку никто не знал, какое продолжение с данного момента примет операция «Бисмарк», то снова начали жужжать «провода». В экипаже шептались по поводу того, что состоялась серьезная перепалка между адмиралом Лютьенсом и капитаном Линдеманом. Так оно и было. Два военачальника расходились в оценке ситуации. Это во многом способствовало гибели «Бисмарка»…

Через тридцать два часа после потопления линейного крейсера «Худ» транслировалась передача для раненых. Сестры Красного Креста, рабочие оружейных предприятий и все люди, причастные хоть в какой-то степени к концерту по заявкам, передаче, которая пользовалась популярностью у огромного числа слушателей, собрались в большом холле здания германского радио в Берлине. Все узнали голос Хайнца Гёдеке, когда он прокричал в микрофон:

– Сейчас к нам поступила заявка, особая заявка. Заявка от всей германской нации для отважного экипажа линкора «Бисмарк». Песня «Вернись».

В этот момент «Бисмарк» шел своим курсом, действуя в соответствии с командой «отбой». С включенным радио. Мелодия лилась из громкоговорителей в столовых для низших чинов, в офицерских каютах, даже в машинном отделении.

Капитан-лейтенант Вернер Нобис ушел с вахты на пять минут раньше. Его могли вызвать в любой момент. Но каждый миг надо использовать для отдыха. Для сна он слишком устал. Он слушал концерт по заявкам в полудреме. При упоминании о «Бисмарке» офицер подскочил как наэлектризованный. И не только он. Внезапно шутки и похвальба смолкли на всем корабле. Возбуждение стихло, нетерпение умерилось. Каждый вдруг почувствовал, что радиопередача адресована ему лично, что к нему обращались из дома. Думали о своих матерях, любимых, отцах. Вынимали фотографии и письма. Капитан-лейтенант Нобис ничем не отличался от матроса Пфайфера. Некоторые из моряков смотрели на фотографии и читали письма стыдливо, другие не обращали внимания на то, что их обступили товарищи. Песня глубоко тронула всех. Однако никто из моряков не представлял себе, какое трагическое значение приобретет песня «Вернись» для «Бисмарка».