Читать книгу "А ты постарайся! - Виктор Голявкин"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы должны позаботиться, чтоб на каникулах не было скучно.
– Сходим в музей!
– Купим мяч!
– Купим чижа!
На другой день вожатый и октябрята обсуждали вопрос о хоккейном мяче и чиже для кружка юннатов.
На третий день они не могли решить, что купить: мяч хоккейный или чижа.
На четвертый день во главе с вожатым октябрята пришли к выводу, что хоккейный мяч нужен ничуть не меньше, чем чиж.
– Мы собираемся в пятый раз, – заявил вожатый на следующий день, – у меня с головой что-то творится.
Октябрята на это ответили:
– У нас тоже головы не чугунные. Но мы должны решить этот вопрос.
И решили, что чиж – чудесная птица, но и мяч хоккейный – хорошая штука.
На шестой день октябрята с вожатым были склонны купить хоккейный мяч, если бы не имели в виду чижа.
На седьмой день они заседали, как прежде, и вопрос стоял о мяче и чиже. Только пока еще не было ясно, что именно лучше купить.
На восьмой день вожатого не пустила мама, он переутомился и слег в постель.
На девятый день октябрята пришли к вожатому. Он, приподнявшись с постели, сказал:
– Вопрос решен. Мы купим чижа. Каникулы завтра кончаются, хоккейный мяч уже ни к чему… тем более что его самим можно сделать.
Большущая труба валялась на дворе, и мы на нее с Вовкой сели. Мы посидели на этой трубе, а потом я сказал:
– Давай-ка в трубу полезем. В один конец влезем, а выйдем с другого. Кто быстрей вылезет.
Вовка сказал:
– А вдруг мы там задохнемся?
– В трубе два окошка, – сказал я, – как в комнате. Ты же в комнате дышишь?
Вовка сказал:
– Какая же это комната? Раз это труба. – Он всегда спорит.
Я полез первым, а Вовка считал. Он досчитал до тринадцати, когда я вылез.
– А ну-ка я, – сказал Вовка.
Он полез в трубу, а я считал. Я досчитал до шестнадцати.
– Ты быстро считаешь, – сказал он, – а ну-ка еще!
И он снова полез в трубу.
Я сосчитал до пятнадцати.
– Совсем там не душно, – сказал он, – там очень прохладно.
Потом к нам подошел Петька Ящиков.
– А мы, – говорю, – в трубу лазаем! Я на счете тринадцать вылез, а он на пятнадцати.
– А ну-ка я, – сказал Петя.
И он тоже полез в трубу.
Он вылез на восемнадцати.
Мы стали смеяться.
Он снова полез.
Вылез он очень потный.
– Ну как? – спросил он.
– Извини, – сказал я, – мы сейчас не считали.
– Что же, значит, я даром полз?
Он обиделся, но полез снова.
Я сосчитал до шестнадцати.
– Ну вот, – сказал он, – постепенно получится!
И он снова полез в трубу.
В этот раз он там долго полз. Чуть не до двадцати. Он разозлился, хотел опять лезть, но я сказал:
– Дай другим полезть, – оттолкнул его и полез сам.
Я набил себе шишку и долго полз. Мне было очень больно. Я вылез на счете тридцать.
– Мы думали, что ты пропал, – сказал Петя.
Потом полез Вовка. Я уже до сорока сосчитал, а он все не вылезает. Гляжу в трубу – там темно. И другого конца не видно.
Вдруг он вылезает. С того конца, в который влез. Но вылез он головой вперед. А не ногами. Вот что нас удивило!
– Ух, – говорит Вовка, – чуть не застрял…
– Как это ты повернулся там?
– С трудом, – говорит Вовка, – чуть не застрял…
Мы здорово удивились.
Тут подошел Мишка Меньшиков.
– Чем вы тут, – говорит, – занимаетесь?
– Да вот, – говорю, – в трубу лазаем. Хочешь полезть?
– Нет, – говорит, – не хочу. Зачем мне туда лазать?
– А мы, – говорю, – туда лазаем.
– Это видно, – он говорит.
– Чего видно?
– Что вы туда лазали.
Глядим мы друг на друга. И вправду видно. Мы все как есть в красной ржавчине. Все как будто заржавели. Просто жуть!
– Ну, я пошел, – говорит Мишка Меньшиков.
И он пошел.
А мы больше в трубу не полезли. Хотя мы уже все были ржавые. Нам все равно уже было. Лезть можно было. Но мы все равно не полезли.
В пионерлагере я решил загорать. Пусть все скажут: смотрите! Каким был, а каким стал!
Кто куда, а я майку долой, чтоб никто не заметил. И ползком, ползком в сторону. В первый день солнца не было. И я все под дождем сидел. Зря, правда. Но я думал, солнце появится. Один день, в общем, зря пропал. Ну, а потом пошло дело. Солнце вовсю светило. И я вовсю загорел. Спина просто черная стала. Как раз время всем показать.
Показываю спину Славке. А он ничего не говорит.
– Ты что, не видишь, – говорю, – спина у меня какая?
Он внимательно посмотрел и говорит:
– Пупырчатая.
– А еще что видишь?
– А-а-а… – говорит, – теперь вижу.
И как даст мне по спине ладонью!
– Большой комар, – говорит, – сидел.
– Да ты еще погляди.
– Больше нет комаров, – говорит.
И ушел.
Показал спину Димке.
– Видишь?
– Вижу, – говорит. – Спина.
– А больше ты ничего не видишь?
– Ничего там больше нет, – говорит.
Поругались мы с ним.
Степку встретил. Показываю ему спину.
– Видал? – говорю.
– И я так могу, – говорит.
И тоже выгнул спину.
Я как заору:
– Да что ты – не видишь, что спина у меня загорелая?!
– Ну и что? – говорит.
Повернулся и пошел. Смотрю я на его спину и вижу, что она у него здорово загорелая. Ничуть не меньше моей. Только вот почему он ее никому не показывает – непонятно!
Прихожу я домой из школы. В этот день я как раз двойку получил. Хожу по комнате и пою. Пою себе и пою, чтоб никто не подумал, что я двойку получил. А то пристанут еще: «Почему ты мрачный, почему ты задумчивый?»
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «А ты постарайся! - Виктор Голявкин», после закрытия браузера.
