Читать книгу "Канины истории - Марина Капранова"

– А ещё наследный принц… Даже порядок навести на участке не можешь! – съязвила Лямка.

– Наследный принц – это просто титул, который не даёт права вмешиваться в чужие дела, – обиделся Пушок.

– Не надо ссориться, – тихо проговорила Соня, у которой от встряски взлохматились волосы и развязались голубые банты.

Пока друзья разговаривали, они не заметили, как Вьюнок полевой обвил не только грузовичок, но и ноги друзей, и они повалились друг на друга. Из кабины выбрался Тишка и залюбовался красивой картиной. На месте грузовичка был нарядный холмик, украшенный нежно-розовыми цветами.

– Помоги скорей, – простонала Каня, – стебель, стебель отрывай, а то до вечера нас будешь выпутывать!

Тишка быстро отрывал стебли вьюнка от корней, ворча:

– Такие красивые цветы, и такое надоедливое ползучее растение – вот и доверяй внешности!

Шинка дал задний ход и, не рассчитав скорости, стукнулся о забор. Друзья в который раз повалились на дно грузовичка.

– С меня хватит потрясений, – заскулила Лямка и ловко выпрыгнула из кузова грузовичка. За ней последовали и остальные. Тишка медленно выбрался из кабины.

– Ух ты, – степенно произнёс Тишка, глядя себе под ноги. Все опустили глаза и увидели сплошной зелёный ковёр с мелкими беленькими цветочками-звёздочками.

– Это Мокрица (звездчатка), – объяснил Пушок, – она любит селиться в тенёчке и сырости. Все нас ругают, сорняками обзывают. Да. Нас много, все мы разные. Но и мы умеем приносить пользу: кто-то имеет лечебные свойства, кто-то своими мощными корнями разрыхляет почву, те растения, у которых корни тянутся вглубь на метры, могут доставать из земли полезные вещества… – перечислял Пушок, двигаясь к грядке с луком и возвращаясь на своё место.

– Каня, Лямка, вы где? – позвала бабушка.

– Вам пора, – произнёс Пушок и выдернул пушинку со своей лохматой головы. Друзьям вернулся их прежний рост.

Грузовичок остановился у бабушкиного крыльца.

А Каня сделала вывод: бесполезных растений не бывает, даже если они сорняки.

Ковёр

Каня лежала на диване, на летней веранде, запрокинув руки за голову. Над диваном висел старый плюшевый ковёр, который она очень любила рассматривать. Лямка лежала рядом с диваном, прикрыв глаза и высунув язык.

– Лямка, как там, наверное, здорово, – обратилась Каня к своей верной собачке. – Посмотри, вечерней порой пришли на водопой олени и пасутся. Вдалеке домик лесника. Интересно, какой лесник: добрый или злой?

Лямка лениво подняла голову, посмотрела на Каню, на ковёр и сказала:

– Вставай к ковру, а я с тобой.

Каня поднялась и прижалась спиной к ковру, Лямка последовала за ней. Они почувствовали дуновение лёгкого летнего ветерка, который усиливался с каждой минутой. Ветер с огромной силой втянул Каню и Лямку в ковёр.

Каня услышала тихое журчание ручья и почувствовала прохладу воды. Она посмотрела под ноги и увидела, что стоит в воде. Лямка уже успела выйти из ручья и стряхивала с себя воду. Каня поспешила выйти на сухой бережок. Олени испуганно шарахнулись от воды и удивлённо уставились на непрошеных гостей.

– Что ж у вас тут так сыро? – спросила Лямка, продолжая вздрагивать всем телом.

Самый старший олень (что он старший, Каня определила по его ветвистым рогам) нашёлся первым и сказал:

– Это наше место водопоя, мы каждый вечер сюда приходим, а вас я вижу впервые.

– Конечно, конечно, – как можно миролюбивее сказала Каня, – мы не претендуем на ваше место, мы просто хотели посмотреть, как вы тут живёте.

– Хорошо жили… Пока вы не появились. Теперь уж мы и не знаем, что думать, – ответил всё тот же олень.

Остальные молчали и стояли напряжённые, готовые в любое время сорваться и бежать, если почувствуют опасность.

Вечер был на самом деле тёплый, над верхушками деревьев виднелся розовый закат.

– Можно нам пройти к тому дому? – показывая на пригорок, где стояла избушка, вежливо спросила Каня.

– Так вы к дедушке Фоме? – обрадованно спросил всё тот же олень. – Так бы сразу и сказали.

– Он дома, вернулся уже из леса, – продолжал олень.

Каня и Лямка двинулись по проторенной дорожке к дому.

– Наверное, дедушка Фома добрый, – рассуждала Каня, – слышала, как олень о нём ласково говорил?

– Для оленей он, может быть, и добрый, а вот как нас встретит… – Лямка не успела договорить.

По тропинке навстречу непрошеным гостям, захлёбываясь лаем и подняв хвост крючком, бежала чёрная дворняжка.

Лямка остановилась, вздыбила на спине шерсть и устрашающе зарычала.

– Ну, будет, будет, Кругляш, нельзя так встречать гостей, – послышался где-то совсем рядом приветливый голос деда Фомы. – А вы заблудились? – спросил дедушка, пристально рассматривая Каню. – Я всех ребяток в ближайшей деревне Колбаскино знаю, а вот тебя что-то не припомню.

Дедушка Фома был небольшого роста, с открытым приветливым лицом, слегка прищуренные глаза смотрели ласково и приветливо, борода и усы аккуратно подстрижены. Одет он был в защитного цвета ветровку, широкие штаны, резиновые сапоги, на голове сидела синяя фуражка.

– Да я… да мы… – не зная, как объяснить своё появление, начала говорить Каня.

– Ну да, ну да… – задумчиво произнёс дед Фома. – Кругляш, ужин поспел, веди гостей в дом, – обратился дед к собаке.

Кругляш радостно замахал хвостом и первым направился по тропинке. За ним последовала Лямка, прижав уши и распушив хвост веером. За Лямкой направилась Каня, замыкал шествие дедушка Фома.

В домике было тепло и уютно, пахло горячим хлебом, варёной картошкой, травами, которые в большом количестве были развешаны по стенам.

– М-м-м… картошечку я люблю, – прошептала Лямка Кане.

– Проходите, сейчас я только чай заварю, – сказал дедушка Фома, отщипывая от трав небольшие веточки. – Кругляш, чего застыл, собирай на стол, гости с дороги голодные, – скомандовал дед.

Ужин удался на славу. Такого душистого чая Каня с Лямкой не пробовали никогда!

Каня не стала ничего скрывать и рассказала дедушке, как они сюда попали.

– Да разве такое возможно? – удивились дедушка и Кругляш.

В дверь глухо постучали. Кругляш поднял одно ухо и произнёс:

– Пумик пришёл. Наверное, опять Гнус резвится.

– Пумик – это самый младший оленёнок, а Гнус – дикий кабан, который последнее время не даёт спокойно жить оленям, – пояснял дедушка Фома, направляясь к двери.