Читать книгу "12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд» - Роман Пономаренко"

Только в 07:00 (!)[61] пришел приказ от командира I танкового корпуса СС Йозефа Дитриха: дивизия передавалась в подчинение LXXXI армейского корпуса генерала танковых войск Адольфа Кунтцена в Руане. В этом же приказе оговаривалось и новое место дислокации – район Лизье. Приказ вызвал у Витта замешательство. Во-первых, учитывая, что уже было известно, что противник пробивается к Кану, а узнать подробности в штабе группы армий «Б», из-за отсутствия связи, было невозможно (да и начальник штаба группы армий Ганс Шпайдель отправился досыпать, очевидно, так до конца и не разобравшись в обстановке), а во-вторых, указанный район не входил ни в один из существующих планов развертывания дивизии, не было ни маршрутов, ни пунктов сосредоточения.

Три часа ушло на подготовку маршрутов и отправку их через офицеров связи в части. Между 10–11 часами соединения дивизии наконец-то выступили. Витт разделил свои силы на две боевые группы, основой которых послужили танково-гренадерские полки дивизии. 25-й полк СС был усилен II батальоном танкового полка (при нем же находился командир танкового полка Макс Вюнше[62]) и III артиллерийским дивизионом. Кроме этого, в качестве усиления группа получила несколько счетверенных 20-мм зенитных пушек «Флак-38», что резко усилило ее огневую мощь. Эта группа выступила около 10:00. 26-й полк СС, усиленный I батальоном танкового полка, двумя артиллерийскими дивизионами и саперным батальоном, выступил около 11:00. Дивизионный штаб располагался к востоку от Тийи-сюр-Авр, с ним была установлена радиосвязь. Позднее командный пункт был перенесен в Лизье.

Тем временем 21-я танковая дивизия, подчиненная LXXXIV армейскому корпусу, готовилась к контратаке у Перира против высаживающихся войск союзников. В штабе группы армий «Б» здраво решили, что атаку на плацдарм нужно усилить. Поэтому Фрицу Витту был отправлен новый приказ – сосредоточить дивизию не в Лизье, а западнее Кана, с задачей оказать поддержку LXXXIV корпусу (в оперативное подчинение которому она переходила) при контратаке на плацдарм противника. 25-й полк СС должен был атаковать район к западу от рубежа Карпике – Верзон – Лувиньи. Этот приказ пришел приблизительно в 15 часов. В журнале боевых действий 7-й армии в 15:00 была сделана следующая запись: «12-я танковая дивизия СС и учебная танковая дивизия переданы в распоряжение командования 7-й армии для использования в секторе, занимаемом 716-й пехотной дивизией. Командование армии отдало следующие приказы через командование западной группировки войск: 1) 12-я танковая дивизия СС должна немедленно занять позиции к северу о линии Алансон (исключая его) – Курруж (включая) – Флер (исключая), на участках по обеим сторонам Эвреси, и переходит в подчинение 84-го корпуса. Ее задача – встать к западу от 21-й танковой дивизии, разбить и отбросить назад в море противника, который продвинулся к западу от реки Орн».[63] Констатируем, что долго, очень долго, разбирались высокие немецкие армейские начальники в обстановке.

Однако полки дивизии были уже на марше, догнать их было непросто. Новый приказ дошел до усиленного 25-го гренадерского полка СС только около 16 часов, в это время полк уже был в районе западнее Лизье, в 70 километрах от определенной ему позиции. Остальные соединения 12-й танковой дивизии СС также получили приказ в разное время. Курту Мейеру предписывалось атаковать район к западу от рубежа Карпике – Верзон – Лувиньи. Вильгельм Монке должен был сосредоточить свои силы в районе Сен-Мове – Кристо – Фонтени-ле-Песнель – Шо. Саперный батальон должен был атаковать в районе Эске, а 12-й разведывательный батальон – в Тийи-сюр-Сель. Части поддержки должны были располагаться восточнее реки Орн, в районе Форе-де-Гримбос и Форе-де-Кюиби; на запад им предполагалось двигаться лишь с наступлением темноты. Штаб дивизии перебазировали на северную окраину Форе-де-Гримбос.

Курт Мейер патетически описал этот момент: «Время настало! Солдаты сели в свои машины. Связные на мотоциклах с ревом помчались вниз по улицам; взревели двигатели боевых машин. Как часто мы переживали такие моменты старта! В Польше, Центральной Европе, на Балканах, в России, а теперь снова в Центральной Европе. Мы, старые солдаты, с озабоченностью смотрели в будущее. Мы знали, что нам предстояло. И напротив, наши чудесные юные солдаты глядели на нас смеющимися глазами. Они не испытывали страха. Они были уверены в нас, они верили в свои силы и волю к победе».[64]

Командир дивизии СС «Гитлерюгенд» Курт Мейер в форме, пошитой из итальянского камуфляжа

Сначала погода благоприятствовала немцам – небо было затянуто облаками. После долгого стояния на месте начался марш танкового полка к фронту – по пыльным дорогам, под защитой плохой погоды. Затем ситуация изменилась – к 18:00 небо очистилось от облаков и вышло солнце. Вместе с солнцем появились и штурмовики союзников, атаковавшие немецкие колонны. При этом англо-американские летчики били и по гражданским целям; так, Курт Мейер вспоминал, как на дороге Кан – Фалез эсэсовцы натолкнулись на расстрелянный с воздуха автобус с французскими гражданскими жителями: «Изувеченные тела людей свешивались из разбитых окон, перегораживая выход оставшимся внутри. Какой ужас! Почему гражданские в огне? Но мы не могли позволить себе скомкать график движения! Нам нельзя было останавливаться!.. Нас безжалостно преследовали, но мы не могли позволить себе уйти в укрытие. Марш должен был продолжаться!»[65] Особенно сильно от атак с воздуха досталось I батальону 25-го полка СС.

Атаки союзной авиации привели к первым потерям. Гельмут Пок вспоминал: «Количество разрушенных транспортных средств увеличивалось; сгорая, они становились типичного ржаво-красного цвета».[66] Последний взвод 15-й роты 25-го полка СС был расстрелян союзными самолетам в теснине, где не было возможности найти хоть какое-то укрытие. «Со страшным грохотом взорвались боеприпасы в автомобиле-амфибии, от взрыва огонь взметнулся высоко в небо, а машину разорвало на части. Но через пару минут обломки были уже отодвинуты в сторону – останавливаться нельзя, мы должны были продолжать движение!»[67] Воздушные налеты всячески тормозили движение войск. Лучше всего об этом выразился начальник штаба I танкового корпуса СС Фриц Кремер: «Мы шли по дороге мимо различного рода горящих машин. Мы не видели действительной защиты от вражеских самолетов-истребителей ни в виде наших зенитных батарей, ни наших истребителей в воздухе. Воздушные атаки действовали подавляюще на наших водителей. Немецкие солдаты не были подготовлены к такого рода атакам, и наше движение растянулось на несколько дней».[68] Если такие ощущения были в отборных эсэсовских частях, то что уж говорить об обычных армейских. За первый день вторжения, так и не вступив в бой, дивизия СС «Гитлерюгенд» от атак с воздуха потеряла 22 человек убитыми, 40 ранеными и одного пропавшим без вести.[69] Даже командиру дивизии Фрицу Витту во время поездки на фронт пришлось несколько раз оставлять свою машину и укрываться в придорожных канавах от атак авиации.