Читать книгу "Кто кого предал - Галина Сапожникова"

— Некоторые считают, что события 13 января 1991-го в Литве были репетицией августовского путча в Москве. Так сказать, пробным камнем… Вы с этим согласны?

— Я в то время разговаривал со многими людьми из Прибалтики и могу сказать, что их цели были весьма ограничены — вернуть себе независимость. Более широко — развалить СССР — они не мыслили. Никогда. Тот, кто навязал вам идею о том, что в людей стреляли литовские снайперы, не знает ничего о Вильнюсе и телевизионной башне. Снайперы не могли стрелять в демонстрантов! Около этого холма вообще нет высоких зданий.

Там есть дома чуть подальше — пять этажей или что-то типа этого, но прямо рядом с башней строений нет. Люди были убиты не снайперами, а русскими солдатами. Ваше правительство иногда делает вещи, которые делать не следует, как, впрочем, и правительство США. Чтобы это признать, предателем становиться необязательно.

— Но доказательств того, что у телебашни стреляли советские солдаты, нет! К тому же там были найдены гильзы от пуль, выпущенных из оружия Второй мировой войны…

— У каждого правительства свои оправдания. И всякий раз, когда делается нечто презренное, появляется объяснение: мы, дескать, этого не делали, это сделал кто-то другой и так далее. Вы, конечно, можете верить в то, во что вам хочется. Но я возражаю против того, чтобы факты подтасовывались.

Кто у кого учился?

— Поговорим о вашей теории. Вы знаете, что иногда ее используют не в самых праведных целях? Технология-то универсальна: можно снести правительство, а можно и оппозицию.

— Ну, конечно, знаю! Люди могут объявлять голодовку, чтобы заполучить что-нибудь нехорошее. Но я думаю, что лучше объявлять голодовку, чтобы заполучить что-нибудь нехорошее, чем ради этого нехорошего убивать. В первом случае единственными пострадавшими становятся сами голодающие.

— Удалось ли вам создать систему противодействия тому, чтобы ваши методы не использовались во вред обществу?

— Только в общих терминах. Этому, естественно, нужно сопротивляться. Ненасильственно. Есть пределы тому, что я могу.

— Что вы, кстати, чувствуете, когда революции, скроенные по вашей технологии, проваливаются? Вон на Украине благодаря вашим рекомендациям «оранжевая» революция вроде бы победила — и что? Новые демократы, которые пришли на место старой власти, стали делать то же самое, что и предыдущие правители.

— Ситуацию на Украине я не отслеживал. Но в последней части моей книги «От диктатуры к демократии» сказано так: свержение режима не дает полного решения проблемы. Те, кто делает революции, должны быть начеку, чтобы новый режим не стал диктатурой и не был похож на предыдущий. Проблема не в том, чтобы снять режим. Вы должны четко понимать, как предотвратить захват власти некой политической группой. Как удержаться от переворота, спровоцированного ЦРУ, — как это было, например, в Чили. Или в Иране, когда к власти пришел аятолла. Или в России в 1917-м, когда власть захватили большевики. Мы — единственная организация, которая сформулировала методологию, как предотвратить переворот. Кстати, тому немногому, что я знаю о методах ведения ненасильственной борьбы, я научился в том числе и у Льва Толстого. У него была теория политической силы — что тираны имеют только ту власть, которую им дает — народ. Если же народ не согласен, то диктатор власть теряет. Так что надо еще подумать, кто у кого учился, — вы у меня или я у вас.

— Вы догадываетесь о том, что ваше имя в России несколько демонизировано?

— Посмотрите, какой из меня демон! Три головы и 14 рук… Насколько я силен! Какой огромный у нас офис, сколько работников. Право, это смешно.

— Может быть, люди имеют в виду то, что вы в ответе за развал СССР?

— Это хорошая шутка! Вы думаете, я один мог развалить империю, самую большую страну в мире, с миллионами людей, огромной бюрократией, КГБ и армией? Это ерунда. Ерунда! И они приписывают это мне, старичку? Я даже ходить не могу без чужой помощи! Проблема советского общества была в том, что его третировал старик? Значит, в этом обществе были очень большие проблемы… Это ваши внутренние дела, не имеющие ко мне никакого отношения. Если бы я не родился, если бы вообще не существовал, эти проблемы были бы все равно.

«Мы никому не даем советов»

— Власти США применяли вашу технологию много раз — почему же не оценили ее по достоинству?

— Я не заслуживаю никакой оплаты, поскольку они моей методикой не пользуются. Они устроили экономический бойкот — Кубы, например. Но это то, что используется уже сотни лет. Это не я придумал. Чтобы сменить власть в Ираке, призвали на помощь военных, а не меня. Денег от американского правительства я не получал, лишь однажды непрямой грант через одного гарвардского профессора, который, в свою очередь, получил грант от Пентагона на исследование нетрадиционного способа разрешения конфликтов. У нашего института, как вы видите, нет ни здания, ни большого штата сотрудников.

Я никого не обучаю, я не учитель. Я провожу исследования, анализирую и обнародую результаты. И если людей это интересует, они могут научиться. Сюда приезжают самые разные посетители, получают книги — и ничего в их странах не происходит.

Мы никогда не говорим людям из других стран, что делать и в каком порядке. Многие приезжают сюда и просят: пожалуйста, скажите, что нам предпринять — в Венесуэле, например. Я отвечаю: «Нет. Я не знаю ситуации в вашей стране так, как вы. Но я знаю принципы ненасильственной борьбы. Мы даем вам руководство под названием «Самоосвобождение». Оно как раз и составлено для того, чтобы вы обучились тому, чего не знаете. А в сочетании с тем, что вы знаете, и умением стратегически мыслить вы составите ваши собственные планы». Книга «От диктатуры к демократии» на самом деле была написана для Бирмы. Теперь она распространена на 34 языках мира.

— Ваше пожелание будущим революционерам.

— Остановиться, подумать, поучиться и снова подумать, до того как начнете что-нибудь делать.

* * *

«Генетический анализ показал, что Джин Шарп не является отцом «цветных» революций», — записала я себе в блокнот красивую фразу. И задумалась. Живой профессор Шарп не соответствовал образу — ни по уровню достатка, ни по физическому состоянию. Он был непропорционален тому, что делал. Весь хваленый Институт Альберта Эйнштейна состоял из него самого и двух сотрудниц, которые помогали ему разгребать почту и редактировать книги. Последние стопками лежали тут же, на холодильнике. «Вообще-то словарь Джина Шарпа стоит сто долларов, но вам мы продадим за 20», — предложили нам его помощницы голосами распространительниц «Гербалайфа». В три жилых этажа наш герой нас с фотокорром не пустил — так что мы, увы, не смогли заснять для истории, как он поливает свои знаменитые орхидеи. «Там у меня беспорядок. Это здесь я более или менее чистоту навел…» — смущенно объяснял он, оглядывая бумажные горы на своем рабочем столе, к которому он в свои 84, едва ходя, спускается каждый день, чтобы работать. Острейший ум и почти полная физическая беспомощность.