Читать книгу "Голос - Дарья Доцук"

Тревога следовала за мной повсюду, только во сне я получала передышку. Не знаю, чему так радовался Бычков. Наверное, для него я была просто любопытным случаем.

Я почувствовала, как вдруг сдавило горло – опять слезы. Ну почему слабость так и лезет? Почему я такая жалкая и беспомощная?

– Сашенька, ты что, плачешь? Кто тебя обидел? – спросила бабушка, как в детстве.

Я мотнула головой и закусила губу.

– Ну, маленькая моя, чего ты расстроилась? Кушать не хочешь? Не кушай! Давай я уберу! Больше не будем эту паровую капусту есть! Мне она тоже осточертела как не знаю что! – Бабушка фыркнула по-кошачьи, выманив у меня улыбку. – Вот я иногда стою в супермаркете и на курицу-гриль облизываюсь. А потом строго так себе говорю: «Надежда! А ну брысь отсюда! Иди вон гречки возьми и наворачивай на здоровье!» И тут же сама себе отвечаю: «Фигушки! Хочу курицу, значит, будет мне курица! Один разок можно! И еще вон тот пончик с джемом!» И опять: «О, давай, давай! И курицу, и пончик, и картошечкой жареной закуси! Хорошо, что похоронное бюро как раз по дороге!»

Тут уж я смеюсь в голос. Пожалуй, никто не умеет так забавно передразнивать внутренние голоса, как бабушка Надя.

Она убрала тарелки с недоеденной курицей, и мы приступили к Ревнивому пирогу.

А после ужина я читала «Страну аистов». Замелькали черно-белые рисунки и фотографии замков и кирх, портреты королей и принцесс. Только что чужая и неизведанная, Страна аистов показалась вдруг родной и знакомой.

Легенды перенесли меня в утраченный мир витингов[9], лесных духов и тевтонских рыцарей. Грозно возвышались башни Инстербурга и Бранденбурга, с полей летел топот рыцарских лошадей, вниз по переулку Ролльберг спешили по колдовским делам две веселые кенигсбергские ведьмы. Великанша Неринга, водяной епископ, оборотень при дворе герцога Альбрехта – я не замечала, как перелистываю страницы. Пруссия не исчезла, она была здесь, в этой маленькой книжке, бережно упакованная в бумагу, чтобы ничего не треснуло и не разбилось.

12

В следующую субботу мы с бабушкой снова пошли в библиотеку. С трудом втиснули зонтик в переполненную металлическую подставку у двери – в Кёниге никто не выходит на улицу без зонта, и не важно, что там болтают в прогнозе погоды.

Бабушку, как обычно, встретил Михал Егорыч, и они исчезли под потолком.

Я остановилась на пороге читального зала. Всю неделю я мучилась: идти или нет? Все равно не возьмут, у них же закрытый клуб.

И все-таки меня к ним тянуло. Отчаянно хотелось быть частью чего-то… особенного, что ли. Мысли вертелись вокруг воннегутовских репортажей с того света. Книжный клуб продолжался у меня в голове. Это напоминало игру в куклы – я говорила и за себя, и за Стаса, и за остальных.

Стаса я побаивалась, и в то же время было в нем что-то доброжелательное – иначе разве стал бы он делиться со мной хорошей книгой? Значит, решил, что я смогу ее оценить. И мне хотелось рассказать ему, как я в нее провалилась, в «Страну аистов».

С тех пор как панические атаки заперли меня в четырех стенах, о путешествиях пришлось забыть. Ни за что бы я теперь не променяла безопасность дома на эти пусть желанные, но бесконечно далекие места.

Перед Кёнигом я не спала полночи, прокручивая в голове, как сажусь в самолет, а кто-то проносит на борт жидкую взрывчатку в бутылочке из-под шампуня. Пришлось разбудить маму и заставить ее пообещать мне, что мы никуда не полетим. После этого мне удалось полежать в полусне часа два, а потом пора было ехать в аэропорт. Я бы не поехала, если бы не отец. Почему-то страх перед ним всегда пересиливал панику. Так и шипел в голове его голос: «Просила – полетишь. Билеты невозвратные». Мама разрешила мне ничего не есть, если я выпью успокоительное и надену акупунктурные браслеты.

Мечты о Камчатке, Аляске и Новой Зеландии постепенно тускнели, как будто о них мечтал кто-то другой, как будто кто-то другой в детстве вырезал из National Geographic фотографии и клеил их в блокнот «Мои путешествия».

«Зачем куда-то ехать и платить такие деньги, если уже всё засняли на камеру и можно в любой момент посмотреть в интернете?» – убеждала я себя.

И все-таки сердце щемило, когда я читала в письмах Агаты Кристи о ее путешествии по Австралии: «Мы чудесно прошлись от станции через рощу голубых эвкалиптов, холмы вдалеке казались лазурными»[10]. Я не стала проверять, как выглядят австралийские холмы и эвкалипты, – в тот момент я позволила себе маленькую надежду, что когда-нибудь сама прогуляюсь через рощу голубых эвкалиптов. Сходила на кухню и понюхала эвкалиптового масла, которое мама хранила в аптечке.

Доступные мне путешествия были похожи на сладости для диабетиков – виртуальные экскурсии по музеям, документальные фильмы, чужие фотоотчеты и такие вот книги-порталы, как «Страна аистов».

Думаю, я бы так и металась до конца лета, так и пряталась бы за книжным шкафом, если бы не «Лотерея». Она-то всё и решила. Трудно объяснить… Наверное, мне было не справиться с этим рассказом в одиночку. Его хотелось с кем-то разделить. Слишком тревожно было оказаться 27 июня в маленьком американском городке, где каждый год в этот день совершается варварский обряд – лотерея. Жребий из черного ящика обязаны тянуть все, исключений нет: подружки-домохозяйки, которых оторвали от готовки, старик Уорнер, на чьем счету уже семьдесят шесть лотерей, и даже малыш Дэйв, который еще не умеет говорить.

Люди толпятся на главной площади, и всякий раз, когда кто-то подает голос, у меня падает сердце: это он, это его ждет страшная метка!

Есть истории, которые невозможно просто оставить на странице, их забираешь с собой. С «Лотереей» я чувствовала себя как перед панической атакой: под ребрами пульсировал черный сгусток страха.

Бычков меня предупреждал: «Сейчас твой мозг воспринимает все очень остро, так что лучше не испытывай себя. Читай добрые книги, смотри комедии, фруктов ешь побольше. По телевизору иногда говорят: «Впечатлительных людей просим отойти от экранов», – так вот, это они к тебе обращаются».

Я набрала в Гугле «Впечатлительных людей просим отойти от экранов» и посмотрела несколько видео из тех, что выдал поиск. Меня затошнило. Не знаю, что я хотела доказать и кому. Что Бычков ошибается и не такая уж я впечатлительная? Что могу контролировать эмоции? Что не стану подчиняться голосу из телевизора?

Или мама права: я всегда была впечатлительной? Поэтому я и сломалась. Она прочитала где-то, что к паническим атакам склонны люди определенного типа: впечатлительные, замкнутые, те, кто сдерживают свои чувства и переживания. Там, внутри, эти чувства копятся, и ноют, и однажды перерастают в настоящую болезнь. Но ведь умение сдерживать свои чувства – это хорошо, разве нет? Отец всегда говорил: «Смех без причины – признак дурачины», «Хватит беситься – сиди спокойно!» или «Что ты опять разревелась, учись терпеть!»