Читать книгу "Под солнцем Сиены спел виноград… - Алина Уклеина"

Долгое время наши отношения с Генрихом представляли довольно-таки странный любовный треугольник: Диана изредка подталкивала Генриха к моему ложу, а я, принимая его, мучилась от ревности и собственного бессилия что-либо изменить.

Сравнение с прелестной Дианой было явно не в мою пользу. Я никогда не была красавицей, а с возрастом порядком располнела и все более походила на своего дядю. Последнее, разумеется, никак не могло быть комплиментом. Особенно отталкивающей чертой был мой чрезмерно высокий лоб. Злые языки утверждали, что между моими бровями и корнями волос вполне могло бы уместиться второе лицо. Это уродство было следствием необъяснимой придворными врачами потери волос, которое я тщательно скрывала, пользуясь париками.

Новость о том, что я забеременела, стала для всех полной неожиданностью. Чудодейственное исцеление было приписано Нострадамусу, медику и астрологу, вошедшему в тесный круг моих доверенных лиц. Мой первенец, названный в честь деда Франциском, родился в 1543 году.

В 1549 году скончался Франциск I. На престол взошел мой муж, Генрих II, а я была провозглашена королевой Франции. Свое положение я год за годом подкрепляла рождением еще нескольких наследников.

Спустя десять лет, в 1559 году, Генрих погиб в результате травмы, полученной на турнире. Во всей Франции, пожалуй, не было человека, столь безутешно оплакивавшего смерть короля, как красавица Диана, моя заклятая соперница.

Теперь мне представилась возможность дать волю накопившемуся гневу и поквитаться с нею. Я потребовала, чтобы де Пуатье вернула мне драгоценности, принадлежащие короне, а также покинула свое жилище – замок Шанонсо.

С восшествием на престол моего сына, болезненного и слабого 15-летнего Франциска II, я сделалась регентшей и фактической правительницей государства.

Придворные недолюбливали меня и не приняли как свою государыню, враги называли «черной королевой», имея в виду неизменные траурные одежды, в которые я облачилась после смерти супруга и не снимала до конца своих дней. За мной на долгие века закрепилась слава отравительницы и коварной, мстительной интриганки, беспощадно расправлявшейся со своими врагами. С моим именем связано одно из самых кровавых событий истории Франции – Варфоломеевская ночь. Согласно приблизительным подсчетам, в ту ночь в Париже было убито порядка 3000 гугенотов.

Волна насилия, зародившаяся в столице, захлестнула и окраины. По всей Франции было убито еще 8000 французских протестантов. Да, Инга, это случилось в моей стране. Я допустила гибель прекрасных людей, отцов и сыновей. Но так уж случилось. И королева не обязана ни перед кем отчитываться.

А тебе известно, что я была большой любительницей искусства и меценаткой? Именно мне принадлежала идея строительства нового крыла Лувра и замка Тюильри. Моя библиотека насчитывала сотни любопытнейших книг и редких древних рукописей. Именно благодаря мне французский двор открыл для себя изыски итальянской кухни, в числе которых были артишоки, брокколи и несколько разновидностей спагетти. С моей легкой руки французы полюбили балет, а дамы стали носить корсеты и нижнее белье. Я была страстной любительницей верховой езды и стала первой женщиной, вопреки протестам со стороны церкви, надевшей панталоны. Вне зависимости от методов, использовавшихся мною в борьбе с противниками, я была, прежде всего, другом, опорой и поддержкой троим своим сыновьям, взошедшим на французский престол: Франциску II, Карлу IX и Генриху III. Я могу сказать тебе, Инга, что моя жизнь удалась. Да, я была глубоко несчастлива в личной жизни, и мне ничто не падало в руки с неба, но я старалась сделать все, чтобы сделать Францию процветающей страной, и родную Италию я не забывала до конца своих дней. Надеюсь, что у меня получилось стать хорошей королевой, матерью и женой. Я скончалась в возрасте семидесяти лет в замке де Блуа, и была похоронена рядом со своим мужем, Генрихом II, в аббатстве Сен Дени. Мне посчастливилось умереть в неведении: я так никогда и не узнала о том, что последний из моих десяти отпрысков, Генрих III, был убит вскоре после моей смерти, а все то, за что я многие годы боролась, кануло в лету. Династия де Валуа прекратила свое существование.

Инга дочитала, взглянула на портрет Екатерины Медичи еще раз и отложила брошюру на тумбочку рядом с кроватью. Она никогда ранее не интересовалась историей в такой мере, как сейчас. Ингу необыкновенно увлекла жизнь этой хрупкой женщины, на плечи которой было возложено немало важных решений, одним из них было сохранение несчастливого брака во имя любви к стране и власти. Русская сеньора задумалась, стоит ли сохранять семью ради иллюзии внешнего благополучия, нужно ли избегать развода в случае, когда это единственно правильное решение.

Артемьева развалилась на широкой кровати в удобной, но очень некрасивой позе. Она накручивала прядку волос на палец мягкими, круговыми движениями и мурлыкала себе под нос какую-то грустную мелодию. Ее размышления отвлек звонок мобильного телефона. Женщина взглянула на экран: высветилось имя мужа. «Володя звонит. Что хочет?» Инга хотела было ответить, но потом передумала. У нее не было желания сейчас разговаривать с кем-либо, тем более с Вовой. Она спрятала вибрирующий и звучащий сотовый аппарат под подушку и повернулась на левый бок. «В этой женщине определенно что-то было! – думала она про себя о Екатерине Медичи. – Вынести измены мужа так безропотно и достойно! Поразительно! Одно дело знать, что где-то на стороне у мужчины случаются связи, которые имеют свойство со временем изживать себя, а другое – контактировать с неизменной любовницей супруга на протяжении двух десятков лет. Эта Диана была тот еще фрукт! Лезла в жизнь страны, не являясь законной королевой! Но после смерти Генриха Екатерина все же расправилась с ней! Я представляю, как долго Медичи ждала этого момента. А чего все-таки хотел Володя?»

Мысли Инги о Екатерине Медичи плавно перешли в мысли об Артемьеве. Она достала телефон из-под подушки и вывела пропущенный номер на экран. Женщина нажала на кнопку вызова и, вслушиваясь в монотонные гудки, стала ожидать голоса супруга из необъятной сети сотовой связи, в которую впутались и в которой погрязли практически все существа, называемые людьми. Посредством мобильников они признавались в любви, ссорились, скучали друг по другу, сообщали о прискорбных и счастливых событиях, а иногда механически обменивались простыми, ничего не значащими словами, соблюдая никому не нужные формальности. Последнее относилось к этому телефонному разговору, который обоюдно забылся супругами сразу же после отбойных гудков.

Следующее утро Артемьева решила начать с посещения настоящего итальянского ресторана. Она намеренно проспала завтрак в отеле: подольше понежилась в своей широкой постели под прогретым ее телом тонким стеганым одеялом. Покинула Инга постель часиков в десять. Полчаса женщина провела под приятным, теплым, напористым душем, затем подсушила волосы феном, нанесла, стоя перед зеркалом, на лицо тональный крем цвета беж, по незначительно выступающим скулам провела кисточкой для румян с золотисто-персиковой пыльцой, подкрасила редкие ресницы коричневой тушью, а на губы наложила нейтральный, переливающийся на свету жидкий блеск. Инга надела легкую клетчатую рубашку и джинсы, удачно подчеркивающие низ ее стройной фигуры.