Читать книгу "Драконы Кринна - Кевин Т. Стейн"

Наш костер вспыхнул ярким пламенем, затем опал, оставив в тени лицо Таррана. Он слегка откинул голову назад, глядя мимо меня туда, где — темнее самой темноты — зиял вход в пещеру. Я не видел лица гнома и не мог понять или догадаться, о чем тот думает. Вскоре он опять посмотрел на меня и, коротко кивнув, сказал хриплым, измученным голосом:

— Спокойной ночи.

Я еще долго сидел, приводя в порядок свое оружие. Связав стрелы на птиц в пучок, я положил вместо них в колчан стрелы со стальными наконечниками. В меня всегда вселяло уверенность ощущение, возникающее, когда держишь в руках оружие — хорошая сталь против врагов и страха. Так было и этой ночью.

Работая, я думал о Реате, о струящемся золоте ее волос, ее загорелых ногах, гладких икрах, розовых и округлых в утреннем свете. Нас разделяла Белая Стремнина, и она подняла руку, чтобы помахать мне на прощание. За все это время пока еще не появился никто другой, на кого она смотрела бы, как на меня.

Вскоре, закончив работу, я растянулся перед костром и сразу же заснул. Я не чувствовал тревоги и спал хорошо, но перед рассветом проснулся в ознобе и на небе, на темном западе, увидел, как яркий хвост падающей звезды прочертил нисходящую дугу, будто серебряная стрела, летящая к земле.

Я положил немного дров в потухающий костер, чтобы согреться, и ждал, когда проснется Тарран. Мне следовало бы увидеть в падающей звезде предупреждение, напоминание о страхе, в котором я не сознавался даже себе, но я этого не сделал. Слишком многих усилий мне стоило притворяться, что я давным-давно преодолел застарелый преступный ужас перед тем, что когда-нибудь моя трусость может стать причиной чьей-нибудь смерти.

Мы покинули внешний мир перед самым восходом солнца, когда поверхность скалы была прохладна на ощупь и покрыта росой. Чтобы добраться до входа, нам пришлось взбираться вверх, и Тарран предоставил мне первому лезть по каменной стене.

— Вряд ли ты захочешь, чтобы перед тобой полз однорукий. Если я упаду, то увлеку за собой и тебя. Иди.

Это имело смысл. Я, крепко цепляясь руками и ногами за скалу, полез вверх. На уступе я достал факел и принялся за работу с кремнем и ударным молотком.

Яркий свет факела озарил уступ, и в его свете я увидел, как поднимается вверх Тарран. В отличие от меня он не подтягивался, а только придерживался рукой, в основном полагаясь на ноги. Когда до него уже можно было дотянуться, гном принял предложенную мной помощь и позволил поднять его на уступ. Он был худ и весил мало. Благополучно совершив подъем, Тарран повернулся спиной к восходящему солнцу и повел меня в глубь горы, к месту его ночных кошмаров.

Дневной свет сопровождал нас дольше, чем я думал, — как маленькая бледная собачка, он бежал за нами по пятам, но вскоре иссяк, только отблески факела мерцали на сырых стенах. Бледный дым плыл перед нами, уносимый каким-то пещерным ветерком. Мы шли по узкому проходу. С каждым ярдом стены смыкались все плотнее, свод понижался, наконец, мне пришлось согнуться, но Тарран прошел легко. Через некоторое время он сделал знак остановиться:

— Прислушайся!

— К чему?

Тарран стоял, не двигаясь, чуть-чуть повернув голову, и его глаза — до этого черные — внезапно сверкнули алым, как глаза волка в ночи, в расширенных зрачках отразился свет факела. У гномов глаза меняются, приспосабливаясь к любому свету.

— Вот, — сказал он. — Слышишь?

Теперь я слышал дыхание, которое не принадлежало ни гному, ни мне.

— Так дышит спящий дракон, — сказал Тарран. — Спит ли он прямо сейчас, я не знаю. Эхо разносит звуки, а потом повторяет себя. — Он внимательно посмотрел на меня, задрав голову: — Ты как?

— Вполне нормально, — несколько холодно ответил я. Гном поднял бровь, как будто в этом было что-то странное:

— Нет никакого закона, парень, запрещающего тебе испытывать страх.

Я ответил, что меня не пугает эхо, и он рассмеялся, коротко и сухо:

— Ну что ж. Пойдем дальше.

Я проверил, плотно ли прикреплен колчан, взвесил в руке меч, длинный лук из тяжелого тиса в чехле, переброшенный за спину, и, повыше подняв факел, последовал за Тарраном вперед по узкому коридору. В течение всего нашего пути шум дыхания дракона поднимался от пола под нашими ногами, стекал с влажного потолка, казалось, откатывался от самих стен.

— Я здесь, я здесь, я здесь… — шептало эхо звуков, которые издавал дракон, сидя глубоко внизу в своем логове.

Если бы я был достаточно мудр, чтобы прислушаться к себе, я бы услышал, как пробуждается глубоко похороненный во мне страх:

— Я здесь, я здесь, я здесь!

Когда мы вышли из узкой шахты, Тарран вновь остановился, а я поднял факел вверх. Перед нами лежала новая тропа, и мы стояли над пустотой столь широкой, что мне было непонятно, где находится другая сторона. Гном бросил камень с края откоса. Мы подождали, пока он ударится о дно. Ждать пришлось долго.

— Пойдем, — сказал Тарран, когда уверился в том, что его намек понят.

Тропа вилась спиралью вниз по краям ямы, и здесь к разносимому эхом дыханию дракона присоединились другие звуки. Слышались тихие голоса, с шелестом поднимающиеся из черноты, как призраки.

Я услышал таинственные слова, произнесенные шепотом давным-давно; чей-то голос простонал в холодных объятиях ужаса, от звука у меня похолодел затылок; охотник за сокровищами говорил о надежде и золоте; кто-то, сто лет назад упавший в прожорливую тьму, кричал.

Внезапно все шепчущие призраки, все древние отголоски затихли, и раздался глухой гулкий рев. В колеблющемся свете факела лицо Таррана над черной бородой казалось бледным как воск. Он вздрогнул, и драгоценные камни на драконьей броши вспыхнули ярким блеском — маленькие частички света во мраке.

— Это Коготь, — пояснил гном, вглядываясь в меня, как будто высматривая признаки страха, которого, по моему утверждению, я не испытывал.

В животе у меня похолодело, и я сказал, что согласен — это Коготь и что лучше бы нам идти дальше. Он осторожно и медленно двинулся вперед, а я последовал за ним.

Проход был достаточно широк, чтобы мы с Тарраном могли идти рядом на безопасном расстоянии от обрыва. Когда мы ступили на тропу, она вела на запад, но наш путь так изгибался, что я вскоре перестал ориентироваться. Факел, зажженный снаружи, сгорел дотла, и угольком я зажег свежий. Когда наполовину догорел третий, Тарран остановился и забрал у меня факел. Он держал его высоко и немного наклонив вперед. Свет струился вниз по каменной стене, как водопад огня, тихой, сияющей золотом рекой, а гном стоял, будто высеченный из камня.

Голоса вновь зашелестели вокруг нас.

— Что это? — спросил я.

Тарран шагнул назад, чтобы я увидел, что лежит впереди. Перед ним тропа обрывалась, и в ней зияла дыра шириной примерно в два человеческих роста. Я ударил ногой по непрочному краю, и в расщелину посыпались камни: щебень — с громким стуком, булыжники — тихо.