Читать книгу "Закон свободы - Дмитрий Силлов"

Правда, в автоматный магазин к каждому не заглянешь, а разрушительное действие экспансивной пули гораздо сильнее, чем у обычной. Поэтому всегда были и всегда будут ублюдки, плюющие на все конвенции мира. Например, сейчас пуля «дум-дум» в хлам разворотила мое запястье. Большой, указательный и средний палец повисли безвольными, окровавленными тряпочками, отделенные от руки вместе с половиной всей кисти. Правда, безымянный и мизинец сохранили подвижность – оказывается, ими я и держал автомат за рукоять, пока бежал к забору.

Все это я додумывал в падении, ибо те первые двое уже выбежали наружу и, вскинув автоматы, стреляли в мою сторону. В следующую секунду голова, в которую попала пуля, разлетелась на части – но это, к счастью, была не моя голова, а одна из тех, что насаживали на колья охранники бара.

Я же плюхнулся брюхом на серую траву Зоны и, с силой удерживая автомат за цевье, безымянным пальцем потянул за спуск.

Автомат задергался, затявкал бешеным псом, изрыгая раскаленный пунктир – и я вместе с ним взвыл дурным голосом. Ибо отдача разбудила боль. Адскую, пронзившую раненую руку от изуродованной кисти до самого плеча. Такую, что сознание изъявило немедленную готовность покинуть мое тело.

Но отключаться было нельзя. Потому, что если я сейчас вырублюсь, через десять минут моя голова займет место той, которая только что украшала собой шест и была разорвана в клочья шальной экспансивной пулей. А в мои планы это никак не входило. Потому, что я привык выживать. Цепляться за жизнь зубами и ногтями – а выбьют зубы и выдерут ногти, один хрен не сдамся. Потому что не по-сталкерски это – сдаваться. Ни черта не по-нашему.

На таком расстоянии трудно было промахнуться даже с фатально раненной рукой. Две ростовые фигуры, срезанные очередью, выбыли из строя. Одного отбросило на стену бара, а второго – как раз в дверной проем, откуда ломились наружу остальные преследователи. Не исключаю, что одна или несколько пуль прошли навылет, на излете клюнув кого-то из тех, что бежал позади самых смелых, быстрых и шустрых преследователей. Потому, что в дверном проеме обозначилась куча-мала, из которой несся надрывный, многоголосый мат.

То есть, у меня появилось несколько секунд для того, чтобы вскочить на ноги и броситься к лесу, который начинался сразу за забором из гниющих голов.

Мне повезло хоть в этом. Я уже влетел в прохладную тень леса, когда за моей спиной затарахтели выстрелы. Засвистели пули, с тупым чавканьем врезаясь в толстую кору мутировавших деревьев, но я уже был недосягаем для вражьего свинца, и просто стоял, прижавшись спиной к толстому дубу. Пусть стреляют, пока не придет пора менять магазины. А вместе с ней осознание, что жертва ушла от возмездия, и, скрываясь за деревьями, может в любой момент начать отстреливать своих преследователей по одному, находясь при этом в относительной безопасности.

Как я и предполагал, просветление наступило скоро. Стрельба стала реже, и почти сразу сошла на нет. Хлопнула массивная дверь бара. Стало тихо, лишь деревья, оцарапанные горячими пулями, недовольно скрипели ветвями над моей головой.

Ага. Предполагаю, что сейчас те уроды в баре совещаются, опасливо поглядывая на неподвижных кибов. При этом самый смелый подходит к стойке, трогает голову сфинкса, испачканную брызгами крови хозяина бара. Потом за стойку заглядывает, удостовериться, что хозяин «Янова» мертв. К нему подходят остальные. Переглядываются. Снова хором смотрят на кибов. Те не шевелятся.

И начинается грабеж.

Я даже отсюда слышал возню в «Янове». Там увлеченно набивали карманы и рюкзаки бесхозным добром. Наверняка уже кто-то курочил барную стойку в поисках скрытого сейфа, другие ломились в подсобку, а самый шустрый между делом ныкал в вещмешок окровавленную голову сфинкса.

Ладно, твари. А что если…

Неповрежденной левой рукой я достал из кармана пульт, оставленный мне загадочным незнакомцем. Блин, как же неудобно! К сожалению, я не левша и ни разу не амбидекстер. Но придется привыкать, и пока правая не заживет, учиться стрелять и подтирать задницу левой.

Пульт немного смахивал на телевизионный. Корпус из дешевой пластмассы, десяток кнопок. Одна красная, остальные серые. Какая из них за что отвечает – хрен его знает. Поэтому я, чтоб не ломать голову, несколько раз нажал их в хаотичном порядке, направив при этом пульт на «Янов». Интересно, добьет сигнал или нет? И если добьет, случится ли то, что я желал всей душой?

Случилось. И, по ходу, сработала все-таки именно красная кнопка, а не какая-то из остальных. Получается, она и есть средство для блокировки-разблокировки кибов. Эх, знать бы раньше…

Не прошло и тридцати секунд, как внутри бара приглушенно грохнул выстрел. За ним еще сразу несколько подряд. А потом с полдюжины автоматных очередей, выпущенных почти одновременно, слились в один сплошной треск, будто кто-то с усилием рвал большой кусок грубой ткани.

Дверь бара резко открылась, из заведения выскочил «вольный», паля внутрь заведения из автомата. Но, видать, его цель оказалась более удачливой. «Зеленого» аж приподняло над землей очередью, вылетевшей из глубины бара – так бывает, когда несколько пуль одновременно бьют в человеческое тело. Приподняло, и швырнуло на землю, словно тряпку, изорванную свинцом, мертвую и бесполезную.

Я не стал дожидаться окончания бойни. И так понятно, что там произошло. Кибы, оживленные пультом, вышли из комы, увидели то, что творится с вверенным им имуществом, и принялись гасить мародеров. Зона им в помощь. А я пошел. Пока я еще в состоянии двигаться, желательно как можно дальше уйти от места кровавой перестрелки. Ибо на кровь всегда слетаются стервятники, а я сейчас не в лучшей форме для того, чтобы ввязываться в новую битву.

Треск очередей и тявканье одиночных выстрелов все еще слышались за моей спиной, но мне уже было не до них. Закинув за спину автомат, я на ходу вытащил жгут из нарукавного кармана и перетянул правую руку выше локтя. Так, нормально. Теперь надо разорвать зубами ППИ, то есть, пакет перевязочный индивидуальный, извлеченный из того же кармана, и забинтовать рану. Главное не глядеть на нее особо внимательно, и не думать о последствиях. Безымянный и мизинец больше уже не слушаются. Ладно, прорвемся надеюсь.

Из второго кармана я извлек аптечку с набором шприц-тюбиков – промедол, противостолбнячная сыворотка, и антибиотик широкого спектра действия. Все три укола сделал на ходу, сцепив зубы от боли: теперь каждый шаг отдавался в раненой руке, будто кто-то невидимый раз за разом втыкал в нее раскаленное шило.

А еще меня начало «вести», будто я махнул стакан водки, на голодный желудок да без закуски. Того и гляди, вырублюсь на ходу или от болевого шока, или от кровопотери – пол-литра кровушки-то из меня вытекло, это к гадалке не ходи. И единственное средство от такой напасти это вполголоса крыть отборным сталкерским матом тот организм, сволочь, предателя, готового подвести тебя из-за малейшей царапины. Самого себя накручивать, обзывать слюнтяем, тряпкой, уродом, типа, только попробуй не дойти, гнида такая! Только попробуй…