Читать книгу "Разум в огне. Месяц моего безумия - Сюзанна Кэхалан"

– Что такое? Не нравится? – обиженно спросил он.

– Да нет… не в этом дело. Просто я не голодна. Завтра тоже будет вкусно, – бодро проговорила я, одергивая себя, чтобы снова не начать ходить по квартире.

Не удавалось зацепиться ни за одну мысль; меня захлестнули самые разные желания, меня бросало от чувства вины к любви и отвращению, а потом все по новой.

Наконец я немного расслабилась и смогла прилечь на раскладной диван со Стивеном. Он налил мне бокал вина, но я оставила его на подоконнике. Наверное, интуитивно понимала, что в моем состоянии алкоголь только ухудшит дело. Вместо вина я курила одну сигарету за другой, обжигая пальцы.

– Ты сегодня раскурилась, – заметил Стивен, потушив свою сигарету. – Может, поэтому есть не хочется?

– Да, хватит мне, наверное, – ответила я. – Сердце бьется, как будто хочет вырваться из груди.

Я передала Стивену пульт, и он включил «Пи-Би-Эс». Его мерное дыхание постепенно переросло в храп, а на экране замелькала заставка передачи «Испания – снова в пути» – реалити-шоу, в котором актриса Гвинет Пэлтроу, шеф-повар Марио Батали и кулинарный критик «Нью-Йорк таймс» Марк Биттман путешествуют по Испании. «О боже, только не Гвинет Пэлтроу», – подумала я, но переключать канал было лень. Батали лакомился сытной яичницей с мясом, а Гвинет ковыряла жидкий йогурт из козьего молока. Когда он предложил ей попробовать кусочек своего блюда, она отказалась.

«Прекрасное блюдо для семи утра», – саркастически заметила она. По ее лицу было видно, какое отвращение у нее вызывает его пузо.

Я смотрела, как она клюет свой йогурт, и у меня скрутило желудок. Я поняла, что за последнюю неделю совсем мало ела.

«Не задирай нос, а то споткнешься», – ответил Марио.

Я рассмеялась, а потом все вдруг поплыло перед глазами.

Гвинет Пэлтроу.

Яичница с мясом.

Темнота.

8. Внетелесный опыт

Вот как позднее описывал эту кошмарную сцену Стивен. Я разбудила его странными глухими стонами, к которым примешивались звуки работающего телевизора. Сначала он подумал, что я скрежещу зубами, но потом, когда скрежетание переросло в высокочастотный визг (как наждачка по металлу) и глухое мычание, похожее на то, что издают душевнобольные, понял, что что-то не так. Он решил, что я не могу уснуть, но повернувшись, увидел, что я сижу на кровати с открытыми глазами – невидящий взгляд, зрачки расширены.

– Эй, что с тобой?

Молчание.

Когда он заговорил со мной и сказал, чтобы я расслабилась, я повернулась к нему, но смотрела сквозь него, как одержимая. Я вдруг начала размахивать руками перед собой, как мумия; глаза закатились, а тело напряглось. Я глотала ртом воздух.

Напряжение в теле усилилось; я вдыхала, но не делала выдох. Изо рта сквозь стиснутые зубы хлынула пена и кровь. Стивен, поборов крик паники, мгновение просто смотрел на мое трясущееся тело, не в силах сдвинуться с места.

Наконец он бросился ко мне – и, хотя никогда раньше не видел припадков, понял, что делать. Он уложил меня на спину, повернул голову набок, чтобы я не захлебнулась, и побежал звонить в «Скорую».

* * *

Этот припадок я так и не помню – впрочем, как и все последующие. Этот момент – мой первый серьезный «вылет» из сознания и памяти – стал той самой чертой, что для меня отграничила нормальность от сумасшествия. И хотя в последующие недели в голове у меня иногда прояснялось, с того самого момента жизнь моя изменилась навсегда: мне уже не стать прежней.

То было начало тяжелейшего периода моей болезни, пребывания в некоем промежуточном состоянии, чистилище, отделявшем реальный мир от облачного, вымышленного, состоящего из галлюцинаций и параноидального бреда.

Начиная с этого дня в описаниях я все больше буду полагаться на слова окружающих, пытаясь восстановить потерянное время.

Позднее мне сказали, что этот припадок просто был самым заметным и ярко выраженным из всех, а на самом деле за прошедшие дни я пережила их уже несколько. Все, что творилось со мной в предыдущие несколько недель, было всего лишь одним из проявлений куда более серьезной и ожесточенной борьбы, которая велась на самом примитивном уровне в моем мозгу.

Работу здорового мозга можно сравнить с симфонией, исполняемой оркестром из 100 миллиардов нейронов. Действия отдельных нервных клеток сливаются в гармоничное целое. Благодаря этой «музыке» мы думаем, двигаемся, вспоминаем и даже чихаем. Но чтобы испортить звучание всего оркестра, достаточно лишь одного расстроенного инструмента. Когда в результате болезни, травмы, опухоли, недосыпания или злоупотребления алкоголем нейроны начинают «играть» без пауз, мимо нот или вступают все одновременно, возникает какофония – то есть припадок.

А некоторых людей настигает тонико-клонический припадок – как раз такой, свидетелем которого стал Стивен. Такие припадки характеризуются потерей сознания, мышечной ригидностью и странными непроизвольными движениями, напоминающими синхронизированный танец, – те самые жуткие взмахи руками, «танец зомби», который я исполняла. А бывают припадки менее проявленные, которые выражаются, например, в длительной фиксации взгляда в одной точке, помутнении сознания и повторяющихся движениях губ или тела. В конечном счете, если отсутствует лечение, припадки могут привести к повреждению когнитивных способностей и даже смерти.

* * *

Выяснилось, что, помимо сильнейшего тонико-клонического припадка, я также пережила несколько частичных припадков с различными симптомами. Причиной была чрезмерная стимуляция височных долей большого мозга – части мозга, наиболее подверженной раздражению. В височной доле расположены «древние» мозговые структуры, отвечающие за эмоции и память, – гиппокамп и миндалина. Симптомами подобного припадка могут быть приподнятое настроение, как в утро Рождества, сексуальное возбуждение или опыт, который ошибочно принимают за религиозный или мистический. Некоторые больные сообщают о чувстве дежавю и его противоположности – жамевю, когда все вокруг кажется незнакомым (то самое чувство, что я испытала в офисном туалете). Кто-то видит нимбы света, другим мир начинает видеться странно непропорциональным (синдром получил название «эффекта Алисы в Стране чудес») – это произошло со мной, когда я шла на встречу с Джоном Уолшем. Нередки приступы светобоязни – повышенной чувствительности к свету: то, что случилось со мной на Таймс-сквер. Все это распространенные симптомы или предвестники припадков, вызванных нарушениями в височных долях большого мозга.

Небольшой процент людей, страдающих височной эпилепсией, также сообщают об ощущении «внетелесного опыта», описывая его как выход из тела и способность смотреть на себя со стороны – как правило, сверху.

Вот я на носилках.

А вот мое тело загружают в карету «Скорой помощи», а Стивен держит меня за руку.

Вот меня ввозят в больницу.