Читать книгу "Дурманящий ветер-афганец - Александр Тамоников"

Лицо прапорщика помрачнело. Он пробурчал:

— Что будет завтра, один Аллах знает, а сегодня я предпочел бы получить всю свою долю.

— Хорошо, хорошо! Да и не возьму я с тебя ничего! Завтра вечером отвезешь меня к Наде, возьмешь ящик шампанского, и будем в расчете.

Выбрасывая сигарету, майор мельком взглянул на часы: 21.40. Можно возвращаться в жилой отсек.

— Идем, Абдуламон, рассчитаю тебя по совести!

Соколов развернулся и пошел в сторону казармы.

Таджик, явно обескураженный поведением командира, поплелся следом. Прямо в холодные объятия смерти!

Они вошли в здание. Дневальный подал команду «Смирно!» и тут же: «Застава, строиться на вечернюю поверку!»

Из солдатских отсеков вывалила толпа военнослужащих. Вышли из своего отсека и два прапорщика.

Майор с Селдымурадовым прошли мимо стремившихся на выход пограничников, вошли в комнату начальника заставы.

И тут же прапорщик попал в жесткий шейный захват человека в черном комбинезоне и такой же черной маске. От удушья таджик широко раскрыл рот, пытаясь вдохнуть воздуха, второй «профи» спецназа бросил ему в рот «черную таблетку», представляющую собой в действительности маленький желтый шарик. После чего, развернув таджика, первый «спец» вытолкнул оборотня в коридор.

Сам же, подав сигнал напарнику, быстро выскользнул в открытое окно.

Майор выглянул наружу и увидел, как две черные, почти незаметные на темном фоне скалы фигуры спецназовцев на тонких тросах быстро поднимаются вверх. Соколов закрыл окно и ставни, закурил, ожидая, что последует дальше, в коридоре казармы.

А там к стоящему спиной к тумбочке и смотрящему на улицу, где шла поверка, дневальному, прижимая руку к левой стороне груди, качаясь, шел прапорщик Абдуламон Селдымурадов.

Он сумел пройти отсек прапорщиков и прохрипеть:

— Дневальный!

Тот, услышав хрип сзади, обернулся.

И в это время, остановившись и сделав несколько рваных глубоких вдохов, таджик рухнул на пол.

Рядовой бросился к нему.

Прапорщик попытался что-то сказать, но полость его рта заполнила горькая пена, начавшая стекать с углов тонких губ Селдымурадова. Глаза затуманились и закатились, тело пробила предсмертная конвульсия.

Дневальный закричал:

— Товарищ майор! Товарищ майор!

Соколов вышел из комнаты, держа между пальцев наполовину искуренную сигарету. Увидев лежащего подчиненного, бросил окурок, кинулся к прапорщику.

— Абдуламон! Абдулло! Что с тобой?

Но тот уже ничего ответить не мог. Сердце Селдымурадова остановилось. Поднявшись над затихшим и вытянувшимся трупом помощника, майор приказал дневальному:

— Личный состав в казарму пока не впускать, прапорщиков ко мне!

Спустя минуты ошарашенные внезапной смертью сослуживца помощники офицера перенесли остывающее тело Селдымурадова на его кровать, накрыли труп простыней.

Майор вернулся к себе в комнату.

Тут же прошел вызов по рации, Соколов ответил:

— «Перевал» на связи!

Вопрос задал полковник спецназа:

— У тебя все в порядке, майор?

— Да! Так точно!

— Я снимаю блокаду с заставы, сообщай Беляеву о случившемся в подразделении «несчастном случае». Я вызову тебя завтра, как обычно, в 20.00 по местному времени.

Майор выразил сомнение:

— Я могу в это время находиться на похоронах в Ургабе!

— Ясно! Тогда, как только освободишься, выйдешь на связь сам, предварительно пустив в эфир контрольный сигнал, чтобы мои люди вновь смогли накрыть нужный район радиопомехами. Давай, работай, майор!

Соколов заметил:

— А ваши люди настоящие профессионалы!

— Ты сомневался в этом?

— Нет, но никогда не видел, как в боевом режиме действует спецназ. Это, знаете ли, впечатляет.

Полковник прервал дифирамбы майора:

— Все! Конец связи, вызывай Беляева.

У входа в здание, недалеко от распущенного из строя рядового личного состава, сгруппировались прапорщики заставы. Соколов подошел к ним.

Один из подчиненных спросил:

— Как же это так, товарищ майор?

На что Соколов спокойно ответил:

— Сердце, наверное! У меня вот так сосед по прежнему месту службы, тридцатилетний майор, умер. Вышел утром из квартиры, спустился на улицу, схватился за грудь и опустился на скамейку перед подъездом. Мы к нему, а он уже не дышит, только такая же, как недавно у Абдулло, пена изо рта. Диагноз потом поставили: острая сердечная недостаточность. А офицер был крепким, спортсменом, не пил, не курил, летом и зимой холодной водой на улице обливался. Ничего не помогло. Видать, и правда, у каждого своя судьба. Ладно, заводите в казарму на отдых солдат, сами отдыхайте! А мне надо в отряд сообщать о чрезвычайном происшествии, да родственников в Ургабе оповещать. Хоронить придется уже завтра до захода солнца, по местным обычаям.

Прапорщики подали команду личному составу строиться, а майор, отойдя в сторону, снял с пояса рацию, вызвал отряд:

— «Бастион»! Я — «Перевал», как слышите меня? Прием?

Оперативный дежурный ответил:

— «Бастион» слушает! На связи капитан Шашин.

— Срочно соедините меня с «Первым»!

— Причина вызова? Вы же знаете, как начальник относится к поздним вызовам.

Соколов объяснил:

— ЧП на заставе, со смертельным исходом!

Оперативный дежурный тут же спросил:

— Нападение на пост?

— Нет! Но о нем я сообщу лично «Первому», не тяните время, капитан!

— Минуту, соединяю!

Вскоре раздался раздраженный голос подполковника Беляева:

— Что за беда у тебя, «Перевал», что за смертельный исход?

Соколов ответил:

— Умер прапорщик Селдымурадов!

— Что?.. Как это… умер? — Начальник отряда был явно потрясен.

Майор же ответил:

— Я не медик, товарищ подполковник, но думаю, внезапная остановка сердца!

— Сердца… — автоматически повторил Беляев.

Соколов спросил:

— Родственников покойного в Ургабе предупредить? Хоронить его придется завтра до захода солнца, им надо бы подготовить свой ритуал.

На что начальник отряда грубо ответил:

— Плевать мне на их обычаи! Никому в селении ничего не сообщать, пока не будет точно установлена причина смерти. Понял, майор?