Читать книгу "Все дело в платье - Татьяна Веденская"

Именно из-за всего этого в восьмом часу вечера Мария Кошкина уселась за большим круглым столом в одном московском кафе, окруженная старыми друзьями, готовая отстаивать честь мирных граждан, если потребуется. Или биться до последнего патрона, если доведется попасть в ряды криминалитета. И надо было признать, впервые с тех пор, как Маша встретила Николая Гончарова, ей удалось снова почувствовать себя самой собой – молодой, беспечной девчонкой, мечтающей о безоблачном будущем.

– Город засыпает, – сказала Соня, Машина одноклассница, которая в свое время помогала Маше отбиваться от бушующего гнева родительского – когда те узнали, что не быть Маше Кошкиной даже терапевтом. – Просыпается мафия. Мафия открывает глаза, знакомится.

В первом раунде Маше досталась роль мирного жителя, и с наступлением ночи она покорно закрывала глаза и скучала, думая о том, что вся эта история с предложением руки и сердца – сложная и запутанная. Если у них с Гончаровым любовь – то где он? Почему не звонит?

Во втором раунде Маша тоже была мирной, но не обычной, а комиссаром. Это более интересно. Следить за людьми, задавать им вопросы, притворяться неизвестно кем, чтобы потом, ночью, проверить тех, кто показался ей подозрительным… Маша вычислила одного члена мафии, но споткнулась на остальных двоих. Криминальные личности, Степочка и Ромик, паренек, живший в том же доме, что и Степочка, только в другом подъезде, вычислили Машу, и мафия победила. Степка хохотал, «мирные» изображали возмущение и высказывали Маше претензии за то, что она не «вскрылась» еще до того, как ее «грохнули».

Только после этого Маша вспомнила, что поставила телефон в бесшумный режим на время игры. Она сделала так совершенно автоматически, привычка – вторая натура. Телефон лежал на дне рюкзака, и Маша даже подумала оставить все как есть, не доставать его, не смотреть на то, сколько уже времени и, тем более, кто звонил. Но надежда на то, что Николай сменил гнев на милость, не оставляла ее.

– Машка, ты идешь? – крикнул Ромик, когда Маша копалась в своем объемном рюкзаке, выискивая скользкий аппарат.

– Машка разозлилась, что она все время мирная, – усмехнулся Степочка. – Невеста мафиози не может быть комиссаром, да, Маш.

– Отстань ты! – возмутилась Маша, глядя на пустой экран. Ни одного пропущенного вызова. Настроение моментально ухудшилось, и захотелось оказаться где-то в другом месте, чтобы всех этих людей рядом не было. Просто остаться наедине с самой собой, не отвечать ни на чьи вопросы, ни на чьи едкие комментарии. Заплакать. Проплакать всю ночь. Попробовать представить свою жизнь без Николая Гончарова. Маша нажала на кнопку отключения, сердце гулко ухнуло и заколотилось чаще – на те несколько секунд, что телефон умирал, раскручивая сигнал отключения на темном экране. Прожить остаток вечера, не думая о том, что Николай не звонит, – это стоило того, чтобы отключить телефон.

– Что, пропал? – спросил вдруг Степочка, с сочувствием глядя на Машу. Она вздрогнула и на секунду задержала дыхание, чтобы не расплакаться. – Хочешь, я тебе коктейль куплю?

– Коктейль? Зачем? – опешила Маша. Степка покачал головой, протянул Маше карту, вложил ее в руки со всей возможной аккуратностью, чтобы, не дай бог, не дать кому-то увидеть. Маша посидела несколько секунд, прижимая карту к коленке, а затем аккуратно перевернула – буквально на мгновение – и замерла, стараясь подавить сердцебиение. Хорошо, что она уже была раскрасневшейся от волнения, и можно было все списать на это.

Потому что она была главой мафии.

– Держи свой «Секс на пляже», – усмехнулся Степочка, протягивая Маше высокий бокал с какой-то бело-сливочной жидкостью. Это была Пина колада, но Степочке это было скучно, поэтому он принялся шутить про то, что мирные граждане в их городе что-то стали слишком много пить.

– Такая нынче в нашем городе политическая обстановка, – пробормотала Маша, пытаясь взять себя в руки. Не так уж и часто ей удавалось поиграть «мафией», и это было волнительно и отвлекало – здорово отвлекало от всего остального.

– Каждый народ заслуживает своего правителя, – усмехнулась Сонечка и посмотрела пристально на Машу. – Ты мафия, Кошкина?

– Я – нет, – покачала головой она. – Я просто горожанка с разбитым сердцем, к тому же пьющая. – И она демонстративно отпила из бокала чуть ли не половину. Сонечка отвернулась и принялась задавать тот же самый вопрос Степе, Ромке и другим ребятам за столом. Маша наблюдала за реакциями, пытаясь вычислить, кто кого уже заподозрил и в чем и насколько их подозрения не беспочвенные.

Игра в «Мафию» всегда больше объединяла тех, кому предстояло врать и укрываться. На некоторое время люди, объединенные красной меткой в их карте, становились ближе друг другу, начинали понимать друг друга с полуслова, защищать друг друга от нападок других. Порой ценой собственной жизни – игровой, конечно.

– Город засыпает, – объявила Сонечка, но на этот раз, даже закрывая глаза, Маша продолжала игру, и, когда пришло время, ее глаза открылись и загорелись опасным блеском. Пришло время убивать.

Они заигрались. Не в первый раз. И, в конце концов, все они уже давно не дети. Кое-кто уже сам женат. К примеру, Сонечка даже успела развестись к своим двадцати трем годам. Так что, если уж у тебя в паспорте стоит штамп о разводе, ты можешь засидеться в кафе до двенадцати с лишним часов. Маша пила «коктейли пряные» и не ждала новостей. Она играла в новую для нее игру, которой она не дала никакого названия. Она пыталась делать вид, что никакого Гончарова нет на свете и никогда не было. И что она совершенно одна, одинока и свободна, никогда не попадала в ловушку притягательного взгляда темных глаз. Телефон был отключен, и можно было дышать свободнее, не ожидая звонка каждую секунду.

Любовь оказалась чертовски болезненной штукой, и Маша только-только начинала понимать это. Все прошлые ее страдания и «страсти по Роберту» теперь казались картонными, как потемкинские деревни. Она никогда не испытывала такого физического страха, что ей не позвонят. Ужаса настолько ощутимого, что для противостояния ему ей пришлось отключить телефон и отключиться самой – посредством коктейлей.

Чего еще он мог хотеть от тебя? Что между вами общего? Ты совсем его не знаешь!

Маша добиралась до дома пешком. Степа хотел проводить ее, но ночь была тепла, и Маша совсем не хотела домой. К тому же коктейли сделали ее куда смелее, чем обычно, и Степа отступил, зевая. Маша брела по тротуару, проходя мимо темных окон своего длинного дома, пересчитывая подъезды, вспоминая момент, когда оставшиеся члены «Мафии» – она и мальчик Дима, которого она почти не знала, вскочили и принялись вопить от радости. Они победили, они обманули всех. Все поверили в Машину честность. Дима старательно отводил от нее подозрения, а она, в свою очередь, путала оставшихся жителей их города. Лжецы победили Рыцарей, и вкус победы еще ощущался на губах, как память мышц после долгого хохота.

– Ты хотя бы понимаешь, что я пережил? – услышала Маша, проходя мимо арки, пробивающей их дом насквозь прямо по центру. Маша чуть не споткнулась, услышав голос. Ей показалось, что это Николай, но откуда бы ему взяться тут посреди ночи? Маша остановилась, а затем неуверенно пошла дальше на неустойчивых ногах. Вот же дожила, допилась, всюду ей теперь Гончаров мерещится.