Читать книгу "Пессимизм 2.0 Происхождение нас - Александр Горчаков"

«Конечно, не попал в истину тот, кто запустил в нее словом о «воле к существованию»: Такой воли – не существует!

Ибо то, чего нет, не может хотеть; а что существует, как могло бы оно еще хотеть существования!»[22]

Но то, что существует, может хотеть продолжать существовать. Чтобы этого хотеть, существующее должно понимать, что его существование прекратится. Воля к жизни как воля к существованию действительно выглядит нелепо. Но воля к жизни как воля к бесконечному существованию, к бессмертию выглядит вполне логично. Вообще говоря, воля к власти у Ф. Ницше есть важный частный случай воли к бессмертию (даже понимаемой как воля к жизни), но этот вопрос мы рассмотрим позднее.

Воля к бессмертию – это не та воля, о которой М. Хайдеггер говорит, что она вместе с желанием укоренена в заботе. Волю к бессмертию нельзя сформулировать, воля к бессмертию – это комплекс расположения и понимания, который присутствие испытывает постоянно и утрату которого оно стремится отсрочить. Чаще всего этот комплекс проявляется в расположенном высказывании «глупая смерть». Стремление избежать ситуации, описываемой этим высказыванием, и есть суть воли к бессмертию, можно, правда, с натяжкой, сказать, что в понимание присутствия изначально закладывается определение того, какая смерть достойна присутствия, а какая – нет. По мере того как люди устраняли одну за другой возможные причины смерти, перед ними возникала перспектива все более долгой и ими контролируемой жизни. Продлевая эту перспективу, люди пришли к понятию «бессмертие» как к постоянно не завершенному бытию.

Воля к бессмертию не может быть выражена вербально или сформулирована каким-либо иным образом. Воля к бессмертию проявляется как забота.

XXI

Введение понятия воли к бессмертию вводит онтологическую причину антропосоциогенеза. Современная наука наверняка отнесется к этому скептически. Поэтому попробуем понять, как соотносится предлагаемая в данной работе онтологическая причина антропосоциогенеза с современными воззрениями на это явление и известными на сегодняшний день фактами.

Если мы согласимся с тем, что онтологической причиной присутствия является воля к бессмертию, то можно попробовать определить время и место появления феномена присутствия.

Сначала приведу точку зрения А. П. Зубова на время происхождения человека:

«…Человек потому приступил к изготовлению орудий, что он был способен сделать этот шаг. Главным образом вследствие наличия высокоразвитого мозга, а также, кроме того, потому, что ситуация, возникшая в то время и в том месте, оказалась критической для данного рода гоминид и потребовала мобилизации всех имевшихся резервов выживания. Высокий уровень организации высшей нервной деятельности проявился у предков человека еще у «истоков процесса изготовления орудий – в способности к целесообразному отбору материала. Этот вывод был сделан на основании исследования древнейших местонахождений гоминид в районах Гона и Афар: показано, что гоминиды на уровне самых ранних Homo проявляли избирательность в отношении сырья, т. е. имели существенный запас знаний окружающего мира и стремление к накоплению этих знаний, включая тенденцию к не-утилитарным формам поведения. Когда эти способности приобрели высокую ценность для выживания таксона, они стали объектом сначала стабилизирующего, а затем и движущего естественного отбора. Вероятно, именно тогда и там нужно искать момент становления человека»[23].

Сразу оговоримся, вопрос о месте происхождения человека при такой формулировке решается автоматически – это территория, называемая «колыбелью человечества», а именно Африка, где-то на территории Кении, Эфиопии и отчасти Танзании. На этот счет сегодня нет разногласий. Антропогенез определяется как процесс эволюции предшественников современного человека, палеонтология человека[24]. Если упростить суть этой гипотезы, то она будет звучать так: некий вид гоминид, биологически эволюционируя, обрел ум (основными причинами этого называются прямохождение и переход к мясной пище), т. е. стал приспосабливать среду для своих нужд (адаптивная инверсия), вместо того, чтобы самому приспосабливаться к среде.

Одной из попыток объяснить этот феномен является теория генно-культурной коэволюции. В этой концепции культура порождена биологическими требованиями и, в свою очередь, влияет на биологические черты. Можно уверенно говорить об освоении огня человеком как о первом безусловном культурном признаке. Из этого факта вытекает дилемма: либо у человека (единственного в природе!) должно быть эпигенетическое правило, ответственное за освоение огня (так считают сторонники «мягкого» натурализма, относя тягу к огню к врожденным особенностям человека), либо это событие было обусловлено наличием у первобытного человека некоторого набора культургенов, появившихся ранее и непонятно откуда взявшихся, позволивших ему это сделать (в этом случае сама теория вызывает сомнение). Поскольку на сегодня нет данных о биологических особенностях человека (эпигенетические правила напрямую зависят от ДНК), позволивших ему приручить огонь, то опираться на эту теорию в наших дальнейших рассуждениях не будем, не отрицая при этом существенного влияния культуры на биологические особенности человека. Кроме того, генно-культурная коэволюция не объясняет механизм утраты культургенов, например, их количество резко сократилось в Западной Европе после падения Западной Римской империи, а в Византии этот процесс происходил постепенно, но привел к тому же результату.

Можно сформулировать утверждение о переходе к адаптивной инверсии иначе, более жестко: в результате эволюции появился вид, изменяющий (с учетом современного состояния природы, скорее, уничтожающий) саму эволюцию. Ведь преобразование среды обитания осуществляется человеком без учета последствий, касающихся остальных участников системы, именуемой нами природой. На мой взгляд, такое невозможно. Сразу скажу, речь не идет о любых версиях, приписывающих появление разума «высшим силам». В название своей книги («История одной случайности или происхождение человека») Л. Б. Вишняцкий очень точно включил слово «случайность». Видимо, происхождение человека можно действительно считать случайностью. Проблема же видится в том, что объяснить эту случайность, исходя только из биологических закономерностей, нельзя. Необходимо включить в исследования когнитивный аспект, т. е. попробовать отыскать причины появления у представителей рода Homo того, что теперь мы называем умом, приписывая его только человеку.

XXII

Естественным свидетельством наличия ума может служить орудийная деятельность ранних видов Номо. Орудийная деятельность может трактоваться как та самая забота, которая является основой бытия присутствия. Однако, как справедливо заметил в свой книге А. А. Зубов, «орудийный критерий» не является однозначным[25]. Примеры сложного поведения приматов (особенно в природной среде) можно найти и у Л. Б. Вишняцкого, а книга 3.А. Зориной и А. А. Смирновой почти целиком посвящена вопросу о сложном поведении «говорящих» обезьян. Так, например, для «говорящих» обезьян была подтверждена способность экстренно применять орудия в новой ситуации[26]. Был выявлен ряд свойств когнитивных процессов, среди которых анализ параметров ситуации, предшествующее решению составление плана действий, понимание структуры ситуации и другие[27]. В пользу орудийной деятельности как критерия отличия человека говорит тот факт, что среди обезьян, живущих в природной среде, такого рода деятельность не носит систематического характера. Таким образом, говорить о появлении присутствия, опираясь только на найденные орудия, затруднительно. Если мы хотим использовать этот критерий, то в самих орудиях или в методах их использования должно присутствовать что-то, что отличало бы их от аналогичных приспособлений у животных. Этим отличием вроде бы может быть наличие целеполагания – т. е. отколоть кусок камня от целого может и обезьяна, но отколоть камень с определенной целью может только человек. Но как только что было сказано, есть свидетельства, что и обезьяна вполне способна составить кратковременный план своих действий. Поэтому на сегодняшний день факт использования орудий для изготовления орудий признан в качестве критерия появления рода Homo. «… Единственное, чего никогда не удавалось наблюдать ни в одном из экспериментов, – это изготовление орудий с помощью другого орудия, как это было характерно для древнего человека. В экспериментах Г. Ф. Хрустова, поставленных специально для анализа этого вопроса, также было показано, что шимпанзе способны изготавливать орудия только с помощью собственных рук и зубов, но не с помощью других орудий»[28].