Читать книгу "Братство. Крест и клинок - Александр Нежинский"

А вот то, что в годы Великой Отечественной именно на этом месте полицаи-предатели под руководством «кураторов»-карателей расстреливали людей, было известно доподлинно. Пришедшие вслед за Красной Армией в сорок третьем году хмурые следователи из НКВД дело свое знали крепко и к расследованию зверств фашистов и их пособников относились со всей серьезностью. Так что остались и документы, и писаные свидетельства очевидцев. Хотели даже поставить на том месте памятный знак, да все как-то руки не доходили, потом забылось, а потом и вовсе в стране кое у кого так перевернулись мозги, что и война та стала не войной и жертвы – не жертвами, да и палачи не палачами, а чуть ли не героями…

Одним словом, затерлась, истлела память с годами, тем более что старики-свидетели тех страшных лет и дел по большей части отошли в вечность, а детям их и тем более внукам, не сильно-то и было до этого дело. Но земля помнила… Помнила пролитую на ней невинную кровь людей убитых и зарытых без покаяния и должных обрядов. Помнила и черную ненависть тех, кто творил на ней зло. И, в свою очередь, начала зло притягивать. Как людское, так и иное – из-за грани. По всему выходило, что как раз темные, бесовские сущности и начали вовсю пользоваться «плохим местом» как червоточиной, чтобы влиять на наш мир, а в последнее время – похоже, и проникать в него.

Что стало последней каплей, проломившей барьер? Может, именно то самое, годичной давности изнасилование? А, может, и что-то другое. Сидя в уютном садике – не разберешься. Как бы там ни было, а надо было отправляться на место, смотреть, насколько все там плохо, и уж тогда делать окончательные выводы и принимать решения. Идти, понятное дело, предстояло как раз ночью, поскольку именно в это время суток как раз и случались там все странности и исчезновения, а днем максимальной угрозой, с которой можно было столкнуться, оставались разве что комары.

Давно уже Алексей не спал так спокойно и сладко. Отказавшись от предложения «перекемарить» в крошечной «гостевой» комнатке дома священника, отправился в заваленный до потолка душистым сеном сарай. Кинул на показавшуюся самой мягкой золотистую гору, приготовленную как раз для таких случаев армейскую плащ-палатку – да и вырубился в момент, наслаждаясь сельским покоем. Всего на минутку – по крайней мере, так показалось, когда кто-то немилосерд но затряс за плечо.

– Подъем, боец, выдвигаемся! – нависший над ним брат Игорь уже был одет «по-боевому»: комплект черной формы спецназовского образца, разгрузка, высокие берцы, голова повязана черным же платком-банданой,

– Давай собирайся. Ждем во дворе, – сказав это, Игорь вышел.

Сборы много времени не заняли. Благо сумку со снарягой Алексей, отправляясь отдыхать, благоразумно взял с собой. Впрыгнуть в форму, вжикнуть замком разгрузки, зашнуровать ботинки, повесить на бедро клинок – долго ли? Через пяток минут он уже присоединился к собравшейся во дворе группе. Шли вчетвером. Похожие, как близнецы, воины Братства и отец Иона. Батюшка был в повседневном облачении, и необычным его прихожанам, окажись они тут, показалось бы разве что то, что обут он был в такие же, как и у спутников, берцы, а в руках держал увесистый посох, предназначенный явно не только для помощи при ходьбе. Как заметил Алексей, у Олега, вдобавок к кинжалу, на плече висел укороченный дробовик. А вот ему самому досталась другая ноша – объемистая сумка с чем-то позвякивающим металлом и побулькивающим. Это, как пояснил Игорь, были принадлежности отца Ионы – крест, чаша и сосуд для святой воды, кадильница, книги и прочее. Нести, естественно, доверили самому «молодому». «Ничего не меняется», – невесело подумал Алексея, поудобнее устраивая на плече увесистую ношу. Тронулись…

Ночь еще не наступила, сгущались летние сумерки, в которых, пройдя по кривоватым боковым улочкам села, четверка и отправилась к цели. Идя негустым перелеском по-над берегом реки, Алексей все пытался настроить себя на предстоящее. Получалось, честно говоря, не очень… Наверное, из-за того, что толком пока было непонятно – на что ж все-таки настраиваться. Да и окружающий пейзаж вкупе с ласковым журчанием речной воды и полусонным уже, затихающим по кустам и деревьям, птичьим щебетом совершенно не наводил на мрачные или тревожные мысли. Скорее, в голову лезло то, что давненько уже не был он на хорошей рыбалке – с ночевкой, ухой, костром. И вот как раз к этому окрестные места просто очень даже располагали, обещая отменный улов и классный отдых. Все поменялось минут через тридцать…

В совсем уже мглистой серости окончательно умирающего дня группа вышла к цели. Безлесый, поросший невысокой травой, носивший на себе многочисленные следы кострищ холм возвышался над окружающей местностью не то чтоб сильно, но ощутимо. Деревья словно испуганно разбегались от него в разные стороны, мало того – у края своего, там, по крайней мере, где Алексей еще мог разглядеть, поросль была какой-то убогой, корявой, словно бы больной. Деревца по мере приближения к холму становились все более чахлыми, стояли, несмотря на ласковое лето, без листьев, с перекрученными, лишенными коры стволами. От одного этого было как-то не по себе. Даже впервые оказавшийся в подобной ситуации Алексей почувствовал – что-то тут не так. Место словно давило на людей – пока что слегка, но это только пока что. Начинало казаться, что собирающаяся в окружающих зарослях ночная мгла подобно мутному потоку накапливает силы, чтобы накатить, захлестнуть, смести пришедших незваными людишек. «Да как тут вообще кто-то отдыхать мог?!» – Алексея аж передернуло от неприятного ощущения. Поднявшись на вершину холма, он, повинуясь команде Игоря, поставил сумку с вещами отца Ионы на траву и повернулся лицом к реке. В ту же минуту на спину словно бы обрушилось ведро ледяной воды. По позвоночнику прямо-таки продрало ознобом. Нечто подобное Алексею, с его-то жизненным опытом, испытывать приходилось – он безошибочно «опознал» впившийся в спину взгляд, чужой и враждебный. Смотрели на него не с добром, и не раз – в том числе и через прицел… Но в этот раз ощущение было во сто крат сильнее и неприятнее. Слишком уж явственно помимо простой злобы читалось во вперившемся в него взгляде желание порвать и сожрать. В самом что ни на есть буквальном смысле…

– Так, Олег, Леша, – голос старшого вырвал из зловещего оцепенения, возвращая в реальность, – Нам тут впотьмах сидеть скучно будет, а дров нет. Давайте-ка пройдитесь, с краю сушняка наберите или наломайте уж, если получится. Только аккуратней. Нехорошо там, в лесу…

– Сами чуем уже, – Олег спокойно отправился к зарослям, правда, перекинув при этом дробовик для стрельбы одной рукой, с упором на ремень. Алексей двинул за ним.

Против ожиданий, никто на них из перекрученных-перемешанных зарослей так и не кинулся. Сушняка, вполне годного на костер, оказалось достаточно, несмотря на то, что, судя по следам от топориков и просто сломам на сучьях и ветвях, за топливом сюда они пришли далеко не первыми. Сосредоточившись на простой, требующей физических усилий задаче, Алексей вроде как-то даже и отвлекся от гадких ощущений – мысли оказались заняты только тем, как бы набрать охапку побольше. И потому крик Игоря стегнул по нервам, как плеть:

– Назад! Оба – бегом сюда!