Читать книгу "Искушение для принцессы - Мейси Ейтс"

– А что, разве пресс-конференции могут проходить как-то иначе?

Лука откусил сэндвич, и Карлотта поморщилась, когда увидела, как сын положил его на белую скатерть, а жирные руки – на чистую поверхность стола. Родригес этого не заметил.

– Что это такое? – спросил Лука.

– Придут репортеры, люди с телевидения, журналисты. Они будут задавать нам с Родригесом вопросы и фотографировать.

– И я тоже там буду?

Карлотта помотала головой:

– Нет. Там будет скучно, а тебе придется сидеть тихо.

Лука нахмурился:

– Тогда я останусь с Ангелиной. Она должна привезти мультфильмы.

Его няня приехала накануне вечером, и Лука с нетерпением ждал встречи с ней.

Когда они жили в Италии, Ангелина сидела с Лукой не целый день. Но теперь, поскольку все поменялось и у Карлотты появятся другие заботы кроме заботы о сыне, няня согласилась оставить все свои дела и переехать в Санта-Кристобель.

– Хорошо, – согласилась Карлотта.

– У нас есть всего пара часов на подготовку, – ответил Родригес.

– Почему ты не сказал мне об этом вчера вечером? – спросила Карлотта.

– Я не думал, что это так… важно.

Тон его голоса напомнил ей о том, что произошло… и не произошло вчера вечером. О своих тайных желаниях, о которых она не могла не сожалеть…

Она хотела большего – ласк, поцелуев на своих губах, шее, груди…

Эти желания таились глубоко в ее душе. Она не могла позволить им вырваться наружу и пробудить другую часть себя – дикую, раскрепощенную, свободную от запретов. Однажды это уже случилось…

И Карлотте пришлось поплатиться.

Но она любила Луку больше жизни, поэтому ни о чем не сожалела. Кроме одного – она опозорила свою семью, переспав с женатым мужчиной. И это не могло не угнетать принцессу.

Неприятный осадок не удавалось смыть все эти годы. Какой бы разумной после этого Карлотта ни старалась быть, – чувство стыда и позора не оставляло ее.

И сейчас вдруг она снова начала испытывать неконтролируемую, всепоглощающую страсть, просыпающуюся в ней каждый раз, когда Родригес оказывался рядом.

– Это важно. Я должна подготовиться.

Родригес усмехнулся:

– Ты и так выглядишь замечательно.

Она провела рукой по волосам:

– Нет, не думаю.

– Ну хорошо, у тебя еще есть время, чтобы подготовиться.

Принцесса встала, пытаясь вспомнить все то, чему ее учили во дворце в Сантине, – манеры, жесты. Было бы смешно появиться в спортивных брюках и с убранными в хвост волосами.

Ей снова придется быть в центре внимания. Каждый день. Все время. Такова королевская жизнь. И хотя Карлотта и не принимала в ней участия последние пять лет, в ее жилах все же текла королевская кровь.

Карлотта посмотрела на Луку, который теперь угощался горячим шоколадом с печеньем.

– Ты можешь остаться с ним ненадолго, пока я переоденусь? – спросила она принца.

Родригес перевел взгляд на мальчика, пытаясь скрыть эмоции. В его груди зародилось какое-то неведомое ему чувство. Страх? У него возник страх перед пятилетним мальчишкой… Разве это не смешно?

– Не вопрос, – ответил он, присаживаясь.

– Я недолго.

Карлотта вышла из комнаты, и Родригес посмотрел ей вслед. Серые спортивные брюки облегали ее ягодицы, и это послужило для него большим соблазном. Что-то было привлекательное в ее лице, в манере одеваться по-домашнему и по-простому укладывать волосы.

Нужно еще раз приглядеться. Еще раз посмотреть.

И он посмотрел ей вслед, словно она шла не в шлепанцах и свитере, а в платье и в туфлях на каблуках.

– Мне они нравятся. – Звонкий голос мальчика заставил Родригеса вернуться в реальность. Боль в паху ушла, на смену снова пришло напряжение в груди.

– Правда? – спросил он, полагая, что Лука говорит о печенье.

Лука кивнул:

– И этот стол мне тоже нравится. Он большой. Могу поспорить, здесь поместится самый большой торт.

Мальчик продолжал болтать о пирожных, о коронах и обо всем, что приходило ему в голову. Такое поведение разозлило бы отца Родригеса. Именно поэтому Родригес был немногословен.

Он никогда не был в окружении детей. Даже тогда, когда сам был ребенком.

Господи!

Он вспотел. Спина стала влажной. Лука так напоминал ему…

– Я люблю шоколадный торт. С крошкой. Мне его готовили на прошлый день рождения. А еще у меня есть Шерби и Шебет.

Родригес вздохнул:

– А это кто?

– Мои совы. Они не настоящие. Они игрушечные.

– И он еще думает, будто у меня смешное имя! – пробурчал Родригес.

– Что?

– Ты в этом году пойдешь в школу? – спросил он.

– Не знаю. Я собирался, но мама сказала – теперь, может быть, и нет. Возможно, я буду учиться здесь, во дворце.

В голове Родригеса всплыли образы его собственного детства – одинокого и в окружении исключительно взрослых. В хорошие дни с ним была его няня или учитель. Но иногда он оставался лишь со строгим отцом.

– Возможно, – медленно произнес Родригес, глядя на Луку. – Но в школе веселее.

Сам он не был уверен в правдивости своих слов. В его детстве и в юношеские годы все веселье было за пределами дворца. И лишь потом он открыл для себя женщин. Они были для него своего рода озарением. Способом испытать счастье.

Родригес нахмурился. Он не пожелал бы того же Луке.

– Если ты захочешь ходить в школу за пределами дворца, мы сможем устроить это. – Лука кивнул, но Родригес так и не понял, что означает тот кивок. – Но ты можешь учиться во дворце, если хочешь. – Он посмотрел через плечо и увидел в дверях Карлотту. – Или можешь ходить в школу с друзьями.

– Я думаю, с друзьями будет веселее.

– Конечно, веселее. – Хотя Родригес не мог давать никаких гарантий – в школьном возрасте у него самого не было друзей. – Мы обсудим это с Кар… твоей мамой.

Няня Луки – рыжеволосая женщина невысокого роста, бледнокожая и с веснушками на лице, – вошла в комнату, улыбаясь.

– Доброе утро, ваше высочество, – обратилась она к Родригесу. – И доброе утро тебе, Лука.

Родригес встал:

– Вы, должно быть, Ангелина?

– Да, – ответила няня, сложив руки за спиной.

Она была милой благодаря рыжим волосам и блестящим глазам. Еще неделю назад он бы соблазнился затащить ее к себе в постель…

Но сейчас Родригес подумал – она не сравнится с утонченностью Карлотты. Принцесса была элегантной. Ее волосы всегда были аккуратно уложены, за исключением сегодняшнего утра, и это делало ее еще более интересной. И у нее была… душа. Он даже не помнил, интересовала ли его раньше женская душа?