Читать книгу "Жизнь русского обывателя. От дворца до острога - Леонид Беловинский"

Регламентировался каждый шаг членов императорской фамилии, поскольку он в глазах общества и заграницы имел государственное значение. Кстати, поездка за границу была возможна только с дозволения императора. Выбор профессии и места службы, характер учебы, как уже мы видели, был вне воли великого князя. Лишь в начале ХХ в. двое юных великих князей смогли проходить нормальную учебу в Пажеском корпусе, как приходящие учащиеся, а один даже учился в Александровском лицее – небывалый случай приобретения высшего гражданского образования; да и то по окончании лицея служить он поступил в полк. Заключение брака великих князей и княжон было актом государственного значения, и разрешение давалось самим императором, а брак без дозволения, а тем более на лице неавгустейшей крови и уж тем более на «разводке», навлекал репрессии: изгнание со службы и из страны. По достижении совершеннолетия великие князья приносили при особой обстановке двойную присягу. Вот текст высочайшего приказа по поводу присяги великих князей Иоанна и Гавриила Константиновичей:

«1. 6 января, в день, назначенный для присяги Их Высочеств Князей Иоанна Константиновича и Гавриила Константиновича, по разосланным от Высочайшего двора повесткам соберутся в Царскосельском Большом Дворце к 11 ч. утра: Придворное духовенство, обер-гофмейстерина, статс-дамы, камер-фрейлины и свитные фрейлины их императорских величеств государынь императриц и гофмейстерины и фрейлины их императорских высочеств великих княгинь. Первые чины императорского двора, его императорского величества генерал-адъютанты, Свиты его величества генерал-майоры, флигель-адъютанты и состоящие при их императорских высочествах великих князьях генералы и адъютанты; особы двора его императорского высочества великого князя Константина Константиновича и кавалеры великокняжеских дворов. ‹…›

1. По окончании литургии их высочества князь Иоанн Константинович и князь Гавриил Константинович подойдут к поставленному перед алтарем аналою, перед Животворящий Крест и Святое Евангелие, для произнесения, на основании учреждения об императорской Фамилии, присяги, как в верности царствующему государю и Отечеству, так равно в соблюдении права наследства и фамильного распорядка. Присягу, особо для сего установленную, князь Иоанн Константинович и князь Гавриил Константинович читают вслух, а засим утверждают ее своею подписью и передают присяжные листы министру иностранных дел, для хранения в государственном архиве.

2. Вслед засим внесены будут в церковь штандарты лейб-гвардии Конного и лейб-гвардии Гусарского его величества полков и поставлены у аналоев.

Князь Иоанн Константинович изволит подойти под штандарт лейб-гвардии Конного полка, а князь Гавриил Константинович – под штандарт лейб-гвардии Гусарского его величества полка, где и принесут на верность службы государю и отечеству присягу, которая будет читана вслух их высочествами» (30; 72).

Даже такое, казалось бы, легкомысленное и веселое действо, как придворный бал, для членов фамилии было тягостной обязанностью, строго обставленной: «Оркестр играет полонез. Церемониймейстеры трижды ударяют своими жезлами. Арапы раскрывают двери Малахитового зала, и все склоняются…

Придворный полонез являлся настоящим священнодействием. Государь шел в первой паре под руку с женой главы дипломатического корпуса. Великие князья распределяли между собой жен остальных дипломатов, а послы шествовали с великими княгинями. Обер-гофмаршал, окруженный церемониймейстерами, – каждый с жезлом в руках – шел впереди царя и делал вид, что прокладывает ему путь. После первого тура происходил обмен дамами, причем строго соблюдался ранг каждой из них. Количество туров зависело от того, сколько дам приглашено Его Величеством. Приглашенные, кроме перечисленных мною лиц, в полонезе участвовать не могли.

После полонеза начинался вальс… Если какая-нибудь великая княгиня желала танцевать, то она поручала своему «кавалеру» привести указанного ею молодого человека. Но, в виде общего правила, великие княгини в «легких» танцах не участвовали…

После мазурки (во время коей государыня стоит около портрета Николая I и разговаривает со своим «кавалером», важным, но не очень старым офицером гвардии), Их Величества переходят в зал, где приготовлен ужин. Впереди, само собой разумеется, шествуют церемониймейстеры.

Стол высочайших особ накрывался на особой эстраде, и все приглашенные рассаживались спиной к сцене, так что публика, проходя через зал, могла видеть каждого ужинающего. Старшина дипломатического корпуса садился направо от государя, налево садился великий князь Михаил Александрович, в то время наследник престола. Остальные великие князья и княгини размещались в соответствии с их рангом вперемежку с дипломатами и первыми чинами двора, армии и гражданской службы. Без андреевской ленты попасть за этот стол было трудновато.

В том же зале находилось несколько круглых столов, украшенных пальмами и цветами: каждый из них был сервирован на 12 человек, заранее назначенных. В остальных залах всякий устраивался, как умел.

Государь сам не ужинал. Обходил приглашенных и присаживался к столу, если желал с кем-нибудь поговорить. Все это, конечно, разыгрывалось как по нотам. Царь не мог стоять около стола, ибо тогда всем двенадцати ужинающим пришлось бы вытягиваться в струнку в течение всей беседы. Дело ограничивалось следующим образом.

У каждого из столов, где царь должен был разговаривать, оставлялось для него свободное кресло. Скороход помещался, так сказать, на часах у этого кресла. Царь садился на кресло и делал знак остальным ужинающим этого стола: им разрешалось не вставать. Свита отходила на несколько шагов в сторону и ждала окончания беседы. В нужный момент скороход подавал условленный знак, и свита снова занимала свое место сзади стола…

По окончании ужина государь брал императрицу под руку и отводил ее в Николаевский зал, где начинался котильон. Вскоре после этого высочайшие особы незаметно удалялись во внутренние апартаменты. На пороге Малахитового зала Их Величества прощались со свитой.

После этого министр двора, свита, церемониймейстеры и обер-гофмаршал поднимались на верхний этаж, где для них сервировался особый ужин» (117; 200–202).

В конце XIX в. первый бал сезона в Николаевском зале устраивался примерно на 3 тыс. приглашенных. Менее пышными были придворные «концертные» и «эрмитажные» балы, куда приглашалось соответственно по 700 и 200 персон. На Николаевский бал приглашались «особы первых четырех классов», иностранные дипломаты с семьями, старейшие офицеры гвардейских полков с женами и дочерьми, молодые офицеры как «танцоры», некоторые лица по указанию императора и императрицы.

Большое место в дворцовом обиходе занимали высочайшие выходы – особая церемония, происходившая по большим праздникам. Выходы делились на большие и малые. На первых, происходивших в дни больших праздников и особых торжеств, должны были присутствовать все придворные чины. На вторые, совершавшиеся в обычные воскресные дни и второстепенные праздники, посылались личные приглашения. На больших выходах мужчины были в парадной форме, при орденах, а дамы – в придворных костюмах, на малых кавалеры были в обыкновенной форме, а дамы – в городских костюмах. Выходы заключались в том, что высочайшие особы торжественно выходили из внутренних комнат и следовали в церковь, а затем возвращались в личные апартаменты с тем же церемониалом. За полчаса до выхода члены императорской фамилии собирались в Малахитовом зале, куда могли входить только высочайшие особы. Вход в него охраняли придворные арапы. Придворные чины собирались в других залах. В первой паре следовали император и императрица либо вдовствующая императрица, а царствующая императрица следовала сзади. Министр двора следовал на шаг сзади императора, держась справа. За ним, друг другу в затылок, – почетное дежурство: один генерал-адъютант, один свитский генерал и один флигель-адъютант. Остальные члены кортежа шли попарно. Выйдя из Малахитового зала в Концертный, их величества останавливались и отвечали на поклоны собравшихся придворных чинов, имевших право «входа за кавалергарды», то есть за караул кавалергардов, стоявший у входа в Концертный зал и охранявший внутренние апартаменты. По знаку обер-церемониймейстера, первые чины двора начинали шествие в порядке старшинства: чем старше ранг, тем ближе к императору. За первыми чинами двора, немного отступив, шествовали их величества, за ними члены императорской Фамилии, также по старшинству, то есть по порядку престолонаследия, затем – придворные дамы, сановники разного рода, министры, сенаторы, военная свита. Шествие двигалось через Николаевский зал, занятый офицерами гвардейских полков. В дальнейших залах находились лица, допущенные на выход, и именитое купечество. В церковь разрешалось входить только членам фамилии, особо важным сановникам и гофмейстеринам, остальные же ожидали конца службы вне церкви. Возвращаясь из церкви в том же порядке, их величества останавливались в Концертном зале, и им представлялись вновь назначенные фрейлины, иные дамы, удостоившиеся высоких отличий, а в январе, после водосвятия, – и весь дипломатический корпус с дамами.