Читать книгу "Ангелочек. Время любить - Мари-Бернадетт Дюпюи"

Нисколько не боясь досадить экстравагантной хозяйке дома, Анжелина села на ковер рядом с Анри и принялась вместе с ним играть в кубики. Она соорудила пирамидку, которую ребенок тут же сломал с радостным смехом.

Это умилительное зрелище растрогало Малькольма Брунела. Он закурил сигару и, держа бокал с портвейном в руке, любовался молодой женщиной и малышом.

— Ваша жизнь спокойна и полна радости, — наконец, обратился он к Жерсанде. — Я уеду, нисколько не волнуясь о вашей судьбе, мой дорогой друг.

— Для полного счастья не хватает только моего сына Жозефа. В последнем письме я рассказывала вам, как мне хочется найти его, восстановить наши отношения. Теперь его зовут Луиджи. Он музыкант. Где он сейчас бродит? В каком краю?

— Если на то будет воля Божья, он вернется к вам. Я понимаю ваше нетерпение, знаю, что вы не перестаете надеяться, — заметил лорд. — Я верю в Провидение. Вы вновь увидите вашего Жозефа. В своих письмах вы упоминали невероятный случай, благодаря которому он встретился с Анжелиной. В этом надо видеть знак судьбы.

Лорд неумело выговорил имя молодой женщины и тут же рассыпался в извинениях.

— Мне немного трудно произносить ваше имя.

— Ну, оно не сложнее имени Виктория и других имен вашего дорогого Альбиона, — заметила старая дама.

— Мою прабабушку звали Дезирадой, — сообщила молодая женщина. — Это от нее я унаследовала столь редкий цвет глаз.

— Право, я никогда прежде не видел глаз цвета аметиста, — согласился гость. — Дезирада, Анжелина…

Лорд старательно выговаривал имена, стараясь не искажать звуков, что рассмешило Жерсанду.

— Как я рада вас видеть, мой друг! — вздохнула она. — Вы приготовили для меня чудесный сюрприз. Какой же вы внимательный! Ведь вы подумали обо мне, когда ехали в Люшон, город, славящийся своими водами. Впрочем, наша повитуха прекрасно знает этот город, не так ли, Анжелина?

— Повитуха? — переспросил лорд Брунел.

— В нашем краю меня все так зовут. Это слово означает «акушерка». Мадемуазель наверняка говорила вам, что я акушерка.

— Да, разумеется. В Англии, вас, несомненно, называли бы Энджи. Вам подошло бы такое имя.

Тон, которым лорд произнес это уменьшительное имя, восхитил хозяйку дома. Она повторила вслед за ним: «Энджи» и захлопала в ладони.

— Очаровательно! А как оригинально! Что ты об этом думаешь, Анри? Анри, Энджи! К тому же это рифмуется.

Анжелина в недоумении пожала плечами. Но малыш в то же мгновение громко воскликнул: «Энджи!», показывая пальцем на свою настоящую мать.

— Я люблю тебя, — добавил он со счастливой улыбкой. — Давай еще немного поиграем…

— Конечно! — воскликнула Анжелина, ощущая себя на седьмом небе от счастья.

Октавия и Розетта бесшумно вошли в гостиную и стали накрывать круглый стол. Вскоре натертая до блеска деревянная столешница была покрыта узорчатой скатертью. Они поставили фарфоровые тарелки с цветущими розами и золотой каймой, а также тонкие хрустальные бокалы и разложили серебряные столовые приборы. Из кухни доносились дразнящие ароматы, что только усилило эйфорию лорда Брунела.

— Во Франции понимают толк в еде, — заявил лорд. — В прошлом году я тоже ездил на воды, только в Виши. Там я нашел великолепный ресторан. Мадемуазель Энджи, не могли бы вы мне порекомендовать какое-нибудь хорошее заведение в Люшоне?

— Боже, нет! Мне это трудно сделать, милорд, — ответила Анжелина, грациозно вставая. — Я провела в Люшоне только один вечер и одну ночь при весьма тягостных обстоятельствах. Мадемуазель смеется надо мной, утверждая, что я хорошо знаю город.

— Надо завалиться в «Отель де Франс»! — воскликнула Розетта и тут же прикусила нижнюю губу. — Простите, вам стоит остановиться в этом отеле, милорд. Хозяин готовит самые лучшие омлеты в мире.

Вмешательство Розетты вызвало у Анжелины беспокойство. Она спрашивала себя, при каких обстоятельствах девушка могла есть эти омлеты, она, которая, одетая в лохмотья, просила милостыню на паперти. Ответ Анжелина узнала позже, когда они вдвоем шли по улице Мобек.

— Спасибо, Розетта, — оборвала девушку Жерсанда. — Октавия, я проголодалась. Все готово?

— Да, мадемуазель. Но я должна уложить Анри. Он зевает, ваш херувим.

— Я уложу его! — воскликнула Анжелина.

— В таком случае, Энджи, загляни в платяной шкаф, который стоит в коридоре. Там хранятся некоторые из твоих нарядов, — посоветовала старая аристократка.

Намек был прозрачным. Жерсанда де Беснак ненавязчиво, но твердо велела Анжелине переодеться. «Я не могу за это на нее сердиться, — думала Анжелина, держа Анри на руках. — Этой зимой мадемуазель потратила на меня целое состояние. Она хотела, чтобы я выглядела элегантной в Люшоне, в семье доктора Коста».

Анжелина с отвращением вспомнила о часах, проведенных в роскошном доме семьи доктора Филиппа Коста. Циничная, эксцентричная мать ее жениха все время ставила молодую женщину в неловкое положение.

«В конце концов я бросила ему в лицо, что мой отец — простой сапожник, но я не стыжусь этого! — вспоминала Анжелина. — А когда Филипп принялся упрекать меня за мое поведение, я рассказала ему о своем прошлом, в том числе и о том, что у меня есть ребенок».

Анжелина почувствовала, как к горлу подкатил ком. Она расцеловала своего малыша. Ей не терпелось выразить свою нежность, свою неутоленную материнскую любовь.

— Мой прекрасный малыш! — прошептала она ему на ушко. — Настанет день, когда мы будем вместе, когда ничто уже не сможет нас разлучить. Ты мое сокровище, мое единственное сокровище.

Для своих двух с половиной лет мальчуган был очень развитым ребенком. Он, озадаченный, посмотрел на Анжелину, а потом тоже поцеловал ее. К этой молодой женщине, которую видел ежедневно, Анри проявлял повышенный интерес и питал глубочайшую привязанность. Розетта утверждала, что Анри вел себя с Анжелиной по-особенному, словно в глубине душе чувствовал, что она была ему самым близким человеком.

Со слезами на глазах Анжелина одела Анри в пижаму и расчесала волосы, восхищаясь их шелковистостью. Положив малыша в кроватку, она села рядом и стала напевать на местном диалекте колыбельную, широко распространенную в ее родном краю, ту самую, которую пела сыну в вечер его рождения.

«Господи! Сколько еще раз эти слова будут ранить меня? — спрашивала себя Анжелина. — Одна в пещере Кер, прижимая своего малыша к груди, я думала о Гильеме, который, как и в песне, был далеко от меня. А теперь я говорю себе, что эти высокие горы мешают мне видеть моего возлюбленного. Да, но кто он, мой возлюбленный? Луиджи! Почему он не возвращается? Ведь он так ловко умеет перевоплощаться, проникать в любые места незамеченным! Он мог бы приехать в наши края хотя бы для того, чтобы узнать, арестовали ли истинного преступника!»

— Энджи! — позвал ее сын. — Спой еще…