Читать книгу "Скарамуш. Возвращение Скарамуша - Рафаэль Сабатини"

Эта мысль преисполнила душу Андре-Луи торжеством. Она успокоила его, смягчила его горе, и он принялся тихо молиться. Но вдруг сердце у него сжалось. Филипп – мирный человек, почти священник, ревнитель заветов Христа – предстал пред Творцом с грехом гнева на душе. Но Бог непременно поймет, что гнев Филиппа праведен. И как бы люди ни трактовали Божественность, этот единственный грех не перевесит любовь и добро, примером которых была вся жизнь Филиппа, не затмит благородной чистоты его прекрасного сердца. «В конце концов, – подумал Андре-Луи, – Бог не был знатным сеньором».

Глава V

Сеньор де Гаврийяк

Второй раз за этот день Андре-Луи отправился в замок. Он быстро шел через деревню, не обращая внимания на любопытные взгляды и перешептывания людей, взволнованных событиями, в которых он играл не последнюю роль.

Бенуа, пожилой слуга, несколько торжественно именовавшийся сенешалем, провел молодого человека в просторную комнату первого этажа, которая по традиции называлась библиотекой. С былых времен там сохранилось несколько полок с запыленными книгами, некогда давшими название комнате, но орудия охоты – ружья, рога для пороха, ягдташи, охотничьи ножи – были гораздо более многочисленны, чем орудия познания. Комната была обставлена старинной мебелью резного дуба. Массивные дубовые балки пересекали беленый потолок.

Когда Андре-Луи вошел, коренастый сеньор де Гаврийяк в явном беспокойстве ходил взад и вперед по комнате. Он тут же объявил крестнику, что ему уже сообщили о случившемся в «Вооруженном бретонце». Господин де Керкадью признался, что весть, принесенная в замок шевалье де Шабрийанном, ошеломила и глубоко опечалила его.

– Как жалко! – говорил сеньор де Гаврийяк, опустив огромную голову. – Как жалко! Такой достойный молодой человек. О, де Латур д’Азир суров, он очень щепетилен и неумолим в таких делах. Возможно, он и прав. Не знаю. Мне не доводилось убивать человека за то, что его взгляды отличаются от моих. Собственно, я вообще никого не убивал. Это не в моем характере. Случись со мной такое, я бы потерял сон. Но люди устроены по-разному.

– Вопрос в том, крестный, – сказал Андре-Луи, – что теперь делать?

Молодой человек был спокоен, даже хладнокровен, хотя и очень бледен. Бесцветные глаза господина де Керкадью тупо уставились на Андре-Луи.

– Что делать? Черт возьми, Андре! Судя по тому, что мне рассказали, де Вильморен зашел слишком далеко. Он ударил господина маркиза.

– В ответ на откровенную провокацию.

– На которую он сам вызвал маркиза своими революционными речами. Голова бедняги была полна вздором, вычитанным у энциклопедистов. Вот к чему приводит неумеренное чтение. Я никогда не видел в книгах ничего хорошего, Андре, и покуда не слыхал, чтобы ученость приводила к чему-нибудь, кроме беды. Она выбивает человека из колеи, запутывает его взгляды, лишает его простоты, необходимой для счастья и душевного равновесия. Пусть этот прискорбный случай послужит тебе предостережением, Андре. Ты тоже слишком склонен к новомодным спекуляциям об изменении общественного устройства. Теперь ты видишь, к чему это приводит. Прекрасный, достойный молодой человек, единственная опора матери-вдовы, забывает свое положение, свой сыновний долг – все; затевает ссору, и его убивают. Чертовски грустно!

Господин де Керкадью вынул платок и высморкался. Андре-Луи почувствовал, что сердце его сжалось, а надежды на крестного – и без того не слишком большие – поубавились.

– Ваши критические замечания относятся только к убитому и совсем не затрагивают убийцу, – заметил он. – Неужели вы сочувствуете преступлению?

– Преступлению? – взвизгнул господин де Керкадью. – Боже мой, мальчик, ведь ты говоришь о господине де Латур д’Азире!

– Вы правы, я говорю о нем и о гнусном убийстве, им совершенном.

– Замолчи! – решительно остановил крестника господин де Керкадью. – Я запрещаю тебе говорить о нем в таких выражениях. Да, запрещаю. Господин маркиз – мой друг, и, возможно, весьма скоро наши отношения станут еще более близкими.

– Несмотря на все случившееся? – спросил Андре-Луи.

Господин де Керкадью выразил явное нетерпение.

– Но какое все это имеет значение? Я могу сожалеть о случившемся, но не имею никакого права осуждать маркиза.

– Вы действительно так думаете?

– Черт возьми, Андре, что ты имеешь в виду? Разве я стал бы говорить то, чего не думаю? Ты начинаешь злить меня.

– «Не убий» – таков не только Божий, но и королевский закон.

– Кажется, ты твердо решил поссориться со мной. У них была дуэль!

– Дуэль такая же, как если бы они дрались на пистолетах и заряжен был бы только пистолет маркиза. Он предложил Филиппу продолжить начатый здесь разговор с намерением навязать ему ссору и убить его. Потерпите немного, крестный. То, что я говорю вам, – не плод моего воображения: маркиз сам признался мне в этом.

Искренность молодого человека несколько укротила господина де Керкадью: он опустил глаза, пожал плечами и медленно подошел к окну.

– Для решения этого спора нужен суд чести, а у нас суда чести нет.

– Зато у нас есть суды и блюстители правосудия.

Сеньор де Гаврийяк обернулся и испытующе посмотрел на Андре-Луи.

– Ну и какой же суд, по-твоему, станет рассматривать иск, который ты, видимо, собираешься подать?

– В Рене есть суд королевского прокурора.

– И ты думаешь, королевский прокурор станет тебя слушать?

– Меня, возможно, и нет, сударь. Но если бы иск подали вы…

– Чтобы я подал иск? – Глаза господина де Керкадью округлились от ужаса.

– Убийство произошло в ваших владениях.

– Чтобы я подал иск на господина де Латур д’Азира? Ты, кажется, не в своем уме. Ты просто безумец, такой же безумец, как и твой несчастный друг, который плохо кончил только потому, что вмешивался не в свои дела. Разговаривая здесь с маркизом о деле Маби, он позволил себе крайне оскорбительные выражения. Вероятно, ты этого не знал. Меня ничуть не удивляет, что господин де Латур д’Азир потребовал удовлетворения.

– Понимаю, – безнадежно проговорил Андре-Луи.

– Понимаешь? Что же, черт побери, ты понимаешь?

– То, что мне придется рассчитывать только на самого себя.

– Дьявол! Может быть, ты соблаговолишь сказать, что ты намерен делать?

– Отправлюсь в Рен и изложу все факты королевскому прокурору.

– У него и без тебя много дел. – И тут, как часто бывает с людьми ограниченных умственных способностей, мысли господина де Керкадью приняли другое направление. – В Рене и так хватает неприятностей из-за этих дурацких Генеральных штатов, при помощи которых милейший господин Неккер вознамерился поправить финансовые дела нашего королевства. Как будто мелкий банковский служащий из Швейцарии – да к тому же еще и окаянный протестант – может добиться успеха там, где потерпели фиаско такие люди, как Калонн[23]и Бриенн.[24]