Читать книгу "Зона Посещения. Калибр памяти - Сергей Вольнов"

Зато ей хорошо известно, что, хотя на огнестрельное оружие и многие другие вещи, попадающие внутрь из-за Периметра, у дикарей наложено табу, промышляют эти порождения Трота фактически тем же, чем и сталкеры. То есть добывают хабар, чтобы потом выменять «зонники» на то, что не табуировано племенами. В основном на пищу и воду. Как и положено живым тварям, в первую очередь дикари стремятся не сдохнуть, а питаться им приходится примерно тем же, чем и всем прочим созданиям, что ведут свой род от человечества. Поэтому самый простой способ выжить – это с «цивилизованными» людьми устанавливать торговые отношения. Но тут уж кому как повезёт. Кто-то предпочитает не торговать, а грабить и убивать. Или наоборот – убивать и грабить.

В общем, недалеко ушли дикие человечки образца «Сделано в Троте» от своих кровных родственников, рождённых в Большом мире за внешней границей и затем угодивших в ступенчатую яму Трота либо появившихся на свет уже здесь, но всё-таки рождённых от людей, а не в прямом смысле от Зоны, как ублюдки-дикари.

Разве что биологический срок жизни у этой разновидности зонорожденных может оказаться гораздо меньшим по естественной причине. Установлено, что каждый годичный цикл у них происходит нечто вроде «тестовой перезагрузки», и в зависимости от количества и качества жизненного опыта, набранного в течение года, мамаша-Зона определяет и решает, «быть или не быть» конкретной особи дальше. На кой ляд ей это нужно – известно только ЕЙ, понятное дело…

С людьми, родившимися за пределами Трота, дикари обычно не церемонятся. Впрочем, с рождёнными внутри пределов не намного лучше обращаются. Пощады ждать от них не стоит, если чем-то не приглянешься. А от мучительной смерти фактически убережёт лишь тот факт, что пленный сталкер – отличное средство для обмена. Разнообразные консервы, печенье, соки, шоколад и хлеб всё-таки гораздо вкусней человечины, даже жареной.

Хотя поиздеваться над пленниками, не убивая, излюбленное развлечение диких «родственничков». Немало историй об их жестокости циркулировало по сталкерским лагерям и опорным пунктам, сведения из которых стекались к патрульным, пограничникам и организациям, действующим в Троте. В рядах одной из которых Рута состояла… Прекрасно знала она и о том, что они вытворяют с пойманными женщинами. Жестокое изнасилование – очень мягкое определение.

Но что самое удручающее – женщин обычно нечасто обменивали. Пленниц более чем неохотно отдавали обратно. Особей женского пола Трот фабриковать не торопился, и у дикарей не было своих самок, хотя все мужские желания и склонности в них сохранялись полной мерой.

Потому, без сомнения, их должно воодушевлять то обстоятельство, что женщин внутрь Трота теперь попадает куда больше. Гораздо больше, чем в уже ставший легендарным период времени полного отчуждения, царивший после Кругового Вторжения. В сравнении с ним цветочками выглядела блокада, длившаяся несколько лет после Мегазахвата и первого Нашествия, случившихся ещё раньше. Хотя в тот период, кажется, ещё и не существовало такой породы мутантов, как твари, прозванные зонорожденными ублюдками. Существа без видимых мутационных изменений, точь-в-точь люди, но здешние, плоть от плоти Трота. Рождённые не женщинами от мужчин, а непосредственно чужеродностью российской Зоны Посещения.

Пленниц эти дикари рано или поздно расчленяли, причём ритуально, в момент сношения. При мысли о том, что прямо во время полового акта ей начнут отрезать уши, нос, руки и груди, Руте становилось не просто жутко. Леденящий ужас превращал сердце в застывшую глыбу, с превеликим трудом решавшуюся на следующее биение. Казалось бы, ей, родившейся в глубине чужеродной необъяснимости и с младенчества пережившей и повидавшей сонм ужасов и монстров, полагалось быть готовой ко всему. Но вот такая, «чисто человеческая», примитивная и старая как мир жуть почему-то устрашала невероятно. Страх приумножал и тот факт, что из-за рабского ошейника она не могла обратиться и принять иной облик, дающий возможность защититься от насилия…

Уготованная Руте участь, что называется, ни разу не обнадёживала. Степень незавидности – выше некуда.

«Бежать, бежать отсюда!!!»

Именно эта лихорадочная мысль, оформившись, постаралась заглушить все прочие, оттеснить и затмить. Идея верная, только вот каким способом её воплотить в реальность?! Рута встряхнулась, оторвала взгляд от тёмного пятнышка на полу и принялась внимательно осматривать комнату.

Не особенно большое, где-то десять на десять шагов, помещение. Душное; застоявшийся воздух резко пахнет сухой травой. Бревенчатые стены и потолок зачем-то покрыты мелкоячеистой сеткой, сплетённой из гибких веточек; земляной пол, на нём валяются несколько «подушек» из скрученных жгутов сена. Две клетки, сработанные из стволов тонких деревьев, располагались у левой от входа стены. Также местного производства конструкции, в которых угадывались подобия табурета и стола, находились у стены, правой от входа.

На столе просматривались самая настоящая керосиновая лампа, полупустая бутылка с прозрачной жидкостью, колода игральных карт вроде бы… и неожиданно – мятая, порванная газета. Дверь была прорезана в середине стенки, тянущейся справа от Руты; узкая, но высокая, под самый потолок. В глухой стене по левую руку – ни окна, ни бойницы, ни вентиляционной решётки какой-нибудь. В центре помещения торчал столб – очищенный от коры солидный древесный ствол диаметром с тощее человеческое туловище. Если бы не дверь, то внутреннее пространство сруба можно было бы назвать закрытым гробом – ни дырок, ни щелей; стыки между брёвнами добросовестно законопачены.

Замуровали, считай. И ещё этот ошейник проклятый нацепили! Кое-какими из гаджетов, попадающих в Трот из-за Периметра, дикари пользоваться не брезговали. Особенно такими, что помогают им успешно вести «бизнес». И лампу, сволочи, наверняка оставили горящей, чтобы узница в клетке имела возможность оценить незавидность своего положения…

Бессильно царапнув и без того сломанными ногтями гибкий кабель толщиной в палец, окольцевавший шею, Рута угрюмо осмотрела плотно утрамбованный пол, подняла глаза на бревенчатый потолок и обречённо поняла, что, кроме как через дверной проём, отсюда не выбраться. При воспоминании о том, что дикари будут с ней делать, она ощутила, как её наполняет бессильный гнев… Разъярённо ударив кулачком по толстому пруту клетки, девушка зашипела и схватилась за голову – последствие заполученного в момент пленения удара отозвалось острой, пульсирующей болью. «Отомщу ублюдку!» – пообещала она себе. В том, что с этими вонючими выродками возможен адекватный контакт, она теперь очень сильно сомневалась. И сразу вслед за этим остро напомнила о себе рана в руке, полученная ещё до захвата дикарями.

Перетерпев приступы боли, поджав под себя ноги, Рута сложила ладони на коленях и снова уставилась в точку на стене. Угораздило же попасться! Если бы не «перемещенец» – задание по выслеживанию которого она, увы, успешно провалила, – вполне справилась бы с нападением дикарей, а так… После экстренного перехода её раненое плечо совсем опухло и заболело ещё сильней. Хоть бы руку нормально поднять, куда уж там до прицельной стрельбы…

– Меня найдут, – тихо произнесла она и не смогла сама себе поверить. Дикари не первый день целенаправленно караулят «окна», подстерегая добычу, они давным-давно наловчились хватать проваливающихся в Трот «гостей». И надёжно прятать захваченное. Уж эти-то волосатые уроды знают, как затеряться в дебрях пересечённой местности.