Читать книгу "Подлинная история "Майора Вихря" - Александр Бондаренко"

…Можно без всяких натяжек утверждать, что деревенская жизнь была подготовительным классом той школы, которая превратила Алексея Николаевича в первоклассного диверсанта и разведчика…

Глава третья

«Oni byli pierwsi»[55]

В 1935 году Алексей Ботян окончил педагогическое училище в городе Новогрудке, куда он поступил в 1932-м, после 7-го класса. В училище юноша получил специальность учителя начальных классов, однако в школе почему-то работать не стал, а вернулся в родные Чертовичи, где и трудился, как написано в той самой его анкете, что приведена в начале предыдущей главы, сельскохозяйственным рабочим. Точнее — работал на отцовском наделе, то есть у себя дома. Почему — Алексей Николаевич уточнять не стал, да и мы особенно не выспрашивали.

Через четыре года Ботяна призвали на военную службу в ряды Польской армии. Пусть не смутит читателя солидный возраст новобранца — 22 года, потому как в Польше тогда призывали после двадцати одного. Придумали это отнюдь не сами поляки: такое правило издавна существовало по всей Российской империи, в состав которой почти до самого 1918 года входила и по законам которой жила Польша.

Кстати, в этой связи нельзя не умилиться, читая «Воспоминания и размышления» Георгия Константиновича Жукова, где будущий прославленный советский военачальник с понятной печалью пишет о своём призыве в царскую армию: «В связи с большими потерями на фронте в мае 1915 года был произведён досрочный призыв молодёжи рождения 1895 года. Шли на войну юноши, ещё не достигшие двадцатилетнего возраста. Подходила и моя очередь».[56]

Легендарный «маршал Победы» словно бы позабыл, что в Великую Отечественную войну на фронт отправляли восемнадцатилетних ребят…

«Я вообще считаю, что это неправильно — в восемнадцать призывать, — рассуждает Алексей Николаевич, старый, опытный солдат. — Пацаны они ещё, никакого опыта не имеют, физически по-настоящему не развиты, должной сообразительности нет. Зато форсу и ненужной бравады — хоть отбавляй! Я ж по войне помню: как молодых привезут, так они сразу, по сути дела… — Ботян обрывает фразу, обречённо махнув рукой. — Соображают и реагируют на происходящее не так быстро, как необходимо, и даже прятаться как следует не умеют. Не знаю, почему у нас до сих пор призывают в армию с восемнадцати лет! Что это за солдаты?! Вот с чего бы военную реформу начинать надо!»

Итак, 10 февраля 1939 года Алексей скромно отпраздновал своё 22-летие, а уже 14-го родные провожали его на военную службу. К этому дню Николай Николаевич, мастер на все руки, изготовил для сына чемоданчик — вместительный, добротный и красивый, а Евдокия Романовна положила туда добрый кусок сала, ещё какой-то деревенской снеди, бельё — то есть всё самое необходимое для обычного солдата, вне зависимости от армии и национальности (за исключением сала, разумеется). Уехал он на следующий день, утром 15 февраля, и, как было предписано, вскоре самостоятельно прибыл в часть, что находилась неподалёку от города Вильно, теперь, как мы знаем, именуемого Вильнюсом, в каком-то местечке, название которого стёрлось из памяти нашего героя, потому как пробыл он там недолго. В местечке этом был расположен военный аэродром.

В тот же день Алексей Ботян был зачислен в Польскую армию.

Что запомнилось из первых дней в армии? В части встретили нормально, и земляки нашлись, а это всегда облегчает службу.

«Дедовщина», в нашем понимании, была и там. Солдаты старших призывов могли обидеть молодых, и порой очень даже серьёзно. Особенно доставалось тем, кто не был подготовлен к службе и с трудом одолевал азы армейской науки: не умел ходить в строю, не считал нужным как следует затягивать ремень и застёгивать все пуговицы, вечно куда-то опаздывал или что-то терял — этих гоняли в поте лица и командиры, и старшие сослуживцы, а то и их товарищи по призыву, которые сами страдали от таких нерадивых солдат.

Случалось, например, что вечером старшина даёт команду «отбой», и на то, чтобы её выполнить — раздеться, аккуратно сложить обмундирование и лечь в кровать, на набитый соломой матрас, — отводились считаные секунды. Все быстро ложатся, радуясь, что пролетел очередной день службы и наконец-то можно отдохнуть… Но тут многоопытный старшина идёт по проходу между кроватями и кое у кого из солдат приподнимает одеяло. И ведь не зря, потому как видит, что нерадивый боец лежит в носках — решил схитрить и сэкономить время при раздевании. Ну а дальше следует неотвратимое возмездие, причём не для одного только провинившегося. Старшина даёт команду «подъём», и всё подразделение, одетое, соответственно, по полной форме, выстраивается на плацу. Зимние ночи особенно холодны, но вместо того, чтобы спать в тёплой казарме, бойцы дружно маршируют по плацу.

— Равнение! Чётче шаг! Выше ножку! — Старшина, соответственно по-польски, подаёт «интернациональные» команды, хорошо знакомые каждому служивому. — Отставить разговоры в строю! — покрикивает он, слыша недовольное бурчание.

А чего солдаты бурчат? Объяснять вроде и не надо: прежде всего, они ругаются на старшину, который ни за что ни про что гоняет безвинных людей, тех, кому давно уже положено спать; во-вторых, они костерят своего нерадивого товарища, что так их всех подставил. Впрочем, его, который теперь изо всех сил отбивает на плацу строевой шаг, словно бы этим как-то возможно загладить вину перед товарищами, не очень-то и ругают, ему, кажется, даже сочувствуют, и это усыпляет бдительность несчастного…

Зато потом, когда маршировка заканчивается, вновь звучит команда «отбой» и старшина, не отказав себе в удовольствии опять пройтись по проходу в поисках самых хитрых, покидает казарму и усталый народ наконец-то засыпает, приходит долгожданный час возмездия. Ночную тишину вдруг разрывает вопль ужаса! Вспыхивает свет, и все видят совершенно ошалевшего, дрожащего крупной дрожью бойца — того самого увальня, что вечером улёгся спать в носках, — на него кто-то вылил ведро ледяной воды…

Такие вот были нетоварищеские методы «товарищеского воспитания».

Алексей Ботян в подобные «переплёты» не попадал. Несмотря на свой небольшой рост, физически он был очень хорошо развит, так что мог дать отпор любому. К тому же характером он обладал смелым, решительным, что называется — лидерским, сказывались и полученное образование, и природная смётка.

«Ну вот, например, выведут наше подразделение на плац за чью-либо провинность и гоняют бегом туда-обратно. Одни из кожи вон лезут, стремятся впереди быть и скоро выдыхаются, другие отстают, их старшина поторапливает, заставляет быстрее бежать, может даже взыскание объявить, — усмехаясь, вспоминает Ботян. — А я всегда старался быть посредине — так меньше бегать нужно было, когда команда «кругом» звучала! Вот это она и есть, та самая «солдатская смекалка»! Вообще, интересно у меня служба прошла…»

В коллективе Алексей явно выделялся, сослуживцы относились к нему с доверием и уважением, и всё это вскоре определит его дальнейшую армейскую судьбу.