Читать книгу "Контрразведка. Тайная война. - Николай Лузан"

И здесь у Москалева вновь проснулись прежние подозрения: Штабист специально подставлен на вербовку гитлеровской разведкой, чтобы внедриться в Смерш! Но, к сожалению, фактов, это подтверждающих, ни ему, ни его подчиненным за то время, что они работали со Штабистом, добыть так и не удалось. Бравый ефрейтор держался уверенно, разве что в деталях переигрывал. Но это были его, Москалева, предположения, которые к делу не подошьешь и начальству не представишь. Вокруг Штабиста была абсолютная пустота. Повторная проверка, которую провел Старинов, ничего не дала. Он был чист. Единственная связь Штабиста — Анна Астафьева к тому, что сообщила в первый раз, ничего нового не добавила.

После беседы-инструктажа с Биттигом Москалев вернулся к себе в кабинет и снова принялся за изучение материалов дела, пытаясь найти ниточку, которая привела бы к раскрытию хитроумного плана, возможно, задуманного гитлеровскими разведчиками. Логика ему подсказывала, что сам по себе Биттиг не мог действовать, а значит, в городе должен находиться второй гитлеровский агент. Им мог быть либо агент-радист, либо агент-связник. Старинов в очередной раз принялся перелопачивать тот скудный материал, что наработали контрразведчики. Повторная проверка указанных Астафьевой адресов, где она видела Биттига, ничего не прояснила. Хозяева одной квартиры были вне подозрений, а в двух других жильцы отсутствовали.

Появление Старинова прервало размышления Москалева. Ни слова не говоря, тот выложил из сумки на стол вещи, среди которых оказался фотоаппарат. Москалев вопросительно посмотрел на него. На лице старшего лейтенанта расплылась довольная улыбка. Не вдаваясь в подробности, он рассказал, что обнаружил фотоаппарат на квартире Астафьевой среди вещей Биттига. Это являлось хоть и косвенной, но все-таки уликой.

И это была не последняя удача контрразведчиков. На следующее утро в одном из двух пустовавших домов, куда заходил Биттиг, появились жильцы. И первая же их проверка дала важный результат — хозяин дома незадолго до войны попадал в поле зрения органов госбезопасности, но война помешала довести его оперативную разработку до конца. Подозрения Москалева о связи Биттига с гитлеровской разведкой, пусть и косвенно, начали подтверждаться. Но он не спешил выводить на чистую воду бойкого ефрейтора и, как обычно, приступил к очередному занятию с ним. Они шлифовали последние детали разведывательного задания.

До переброски Штабиста через линию фронта оставалось меньше суток, и это будоражило ему кровь. Несколько раз он путался в легенде прикрытия и не сразу смог вспомнить место и имя хозяина запасной явки. Москалев посчитал, что наступил подходящий момент, и нанес свой первый удар — выложил на стол фотоаппарат.

Биттиг со страхом смотрел то на объектив, предательски поблескивавший на солнце, то на капитана-контрразведчика. Москалев решил воспользоваться его растерянностью и взять на фотоаппарате, но споткнулся. Биттиг быстро оправился и начисто отверг обвинения в шпионской связи с гитлеровской разведкой. Москалев не стал его дожимать и свой последний козырь — объявившегося накануне «в адресе» хозяина, как он предполагал содержателя явочной квартиры, — не стал пускать в ход и отправил Биттига под присмотр караула.

Тем временем Старинов работал по засветившемуся адресу. Хозяин дома чех Рудольф Гочекаль, попавший в плен еще в Первую мировую войну и затем осевший в России, как выяснилось, для контрразведки был не чужим человеком. У архивов оказалась крепкая память, которую не смогла стереть даже война. Незадолго до ее начала он проверялся местным отделом НКВД. Но тогда возникшие было у сотрудников подозрения о его связях с германской разведкой не нашли документального подтверждения. На этот раз Гочекалю не повезло: спустя два года цепочка доказательств замкнулась. Последним звеном в ней оказался Биттиг, подсветивший явочную квартиру, а вместе с ней и ее хозяина.

Появление на пороге своего дома Старинова с вооруженными бойцами из отделения охраны отдела Смерш сильно напугало Гочекаля. В кабинет к Москалеву он вошел сам не свой и поплыл уже на первых вопросах. Одно только упоминание контрразведчиками о его прошлых подозрительных контактах с сотрудниками германской фирмы, работавшими в середине 30-х годов в России, развязало ему язык. Гочекаль, видимо, посчитал, что его раскрыли и, спасая свою жизнь, заговорил.

Он признался, что с 1936 года тесно сотрудничал с германской разведкой. До войны выполнил ряд ее заданий. Во время гитлеровской оккупации Рославля о нем, по его словам, на время забыли. Но, когда военная обстановка накалилась и фронт откатился к городу, вспомнили снова. В кабинете начальника отдела разведки 52-го армейского корпуса капитана Виккопфа его познакомили с Клаусом Биттигом. Не вдаваясь в детали задания Биттига, он поручил Гочекалю обеспечить канал связи. Теперь на руках у Москалева имелись не только весомые вещественные доказательства, но и живой свидетель, чтобы припереть «жениха»-шпиона к стенке.

Ночь подходила к концу. Контрразведчики так и не сомкнули глаз. Они выверяли имевшиеся на руках доказательства перед решающим допросом гитлеровского агента и готовили для него сюрприз. По замыслу Москалева, он должен был сработать и не оставить Биттигу ни одного шанса выйти сухим из воды. А тот, словно чувствовал, что над ним сгущаются тучи, и тоже не ложился спать. Он, как маятник, ходил из угла в угол, пытаясь предугадать, какой еще подвох могли приготовить контрразведчики.

За окном забрезжил рассвет. В коридоре жалобно скрипнули доски под тяжестью часового. Биттиг невольно напрягся и стал прислушиваться к тому, что происходило за стенами. Шаги затихли. Наступившую тишину нарушил скрежет ключа в ржавом замке. Этот звук болезненной гримасой отразился на лице Биттига. Он, не отрываясь, смотрел на дверь. С пронзительным визгом она распахнулась. В проеме возник часовой и, грозно щелкнув затвором, стволом автомата указал на выход.

На ватных ногах Биттиг переступил порог. Впервые за четыре дня его взяли на мушку. Сутулясь, он брел по пустынному коридору. По щербатой от разрывов пуль лестнице поднялся на второй этаж. Вошел в кабинет, посмотрел на Москалева и Старинова, пытаясь что-то понять. Но их лица были непроницаемы.

В кабинете находился еще кто-то третий. Он стоял в углу. Широкие поля надвинутой на самые глаза шляпы скрывали лицо. Биттиг интуитивно ощутил опасность, исходившую от неизвестного, и, опустившись на табурет, пытался его рассмотреть.

Москалев выдержал долгую паузу, затем молча вытащил из ящика большую фотографию, поднялся из-за стола, подошел к Биттигу и сунул ее ему в лицо. Выдержка изменила гитлеровскому агенту. Нервным спазмом перехватило дыхание, а на лбу выступила обильная испарина. В тусклом свете нещадно чадившей керосиновой лампы он с первого взгляда узнал на фотографии своего связника — Гочекаля.

Как?! Каким образом она оказалась у контрразведчиков?! Искать ответ Биттигу не пришлось. За спиной раздались шаги, и появился сам Гочекаль!

Задуманная крупная игра гитлеровской разведки была проиграна. Биттиг заговорил на хорошем русском языке. Его хитроумно запутанная шпионская история во многом отличалась от тех, что десятками распутывали контрразведчики Смерша. На этот раз в абвере проявили фантазию.