Читать книгу "Закон клыка - Дмитрий Силлов"

Существует мнение, что квазимясо произошло от домашних свиней, мутировавших под воздействием неведомых излучений. Чаще всего эти твари выглядят как бесформенные нагромождения плоти. При этом они могут быть весьма опасны для человека, особенно если в процессе мутации Зона смешала в один организм свинью вместе с каким-нибудь другим животным, птицей или насекомым. Квазимясо встречается с волчьими пастями, медвежьими когтями, увеличенными жвалами жука-оленя и тому подобное.

В данном случае стая мутантов напоминала куски буро-желтой плоти, из которых во все стороны торчали мощные паучьи ножищи. А спереди – челюсти, похожие на огромные костяные плоскогубцы, по бокам которых располагались гибкие отростки с мощными когтями на концах. Эдакие заменители рук для запихивания в пасть добычи. В общем, жуть жуткая. От свиньи в этих тварях осталось, пожалуй, лишь яростное хрюканье, больше похожее на рычание. Твари бесились оттого, что, несмотря на численное превосходство, ни черта у них не получалось.

Одинокий боец занял выгодную позицию на вершине стены, и довольно успешно рубил мутантов двумя длинными ножами с клинками, изогнутыми вовнутрь. Тоже, кстати, жуткое оружие в руках того, кто умеет им пользоваться. Такой нож-меч называется кукри, и является национальным ножом непальских гуркхов – добровольцев, вот уже лет двести состоящих на службе в британской и индийской армиях. Хороший боец способен одним ударом кукри отделить руку или голову врага от туловища, либо рассечь грудину и живот сверху вниз, попутно выдернув кишки из брюшной полости.

И вот сейчас воин на стене, двигаясь удивительно быстро, вполне себе успешно отрубал тянущиеся к нему когтистые щупальца и паучьи конечности, которыми квазимясо периодически пыталось про-ткнуть шустрого бойца.

Однако долго продолжаться это не могло. Штук семь тварей корчились возле подножия стены, но на нее лезли несколько десятков. И там, наверху, уже дюжина была, не меньше. Кстати, если б квазимясо не лезло всей кучей к воину, трясясь от желания покормиться, а грамотно напало со всех сторон, вполне хватило бы четырех мутантов, чтобы убить человека. А так муты лишь мешали друг другу, не достигая желаемого…

Впрочем, даже у самых тупых тварей (к некоторым людям, кстати, это тоже относится) рано или поздно просыпается здравая мысль. И тогда самому что ни на есть сильному, быстрому и успешному наступает конец. Вот и сейчас квазимясо, словно повинуясь неслышной команде, отпрянуло в стороны от бойца, явно собираясь тупо навалиться кучей.

А боец устал… И, возможно, был ранен, так как стоял немного скособочившись – явно берег левую ногу. Но ножи свои не бросил, и явно сдаваться не собирался. Это он молодец. Другой бы, видя гибель свою неминучую, сломался б, типа, черт с вами, убивайте, только чтобы поскорее все это закончилось. Видал я таких, и уважения к ним не испытываю.

Этот же сталкер явно был правильный, и не дело это, когда правильного человека всякая нечисть прессует. Во всяком случае, я так считаю. Хотя знаю, что считаю неправильно. Гораздо рациональнее при виде такой ситуации мысленно поблагодарить Зону за то, что какой-то незнакомец невольно отвлек на себя стаю мутантов, позволив тебе беспрепятственно пройти мимо не тратя патроны и не рискуя жизнью понапрасну. Поблагодарить – и пройти, прошептав короткую заупокойную молитву.

Но у меня ж, блин, кодекс мой гребаный, и потому сейчас я, вместо того, чтобы идти своей дорогой, уже сбросил на землю тяжелый рюкзак и расстегнул клапаны подсумков на разгрузке, чтоб проще было выдергивать из них сменные магазины. Ибо мутантов было много, а я один – раненый ножевик не в счет.

А еще я знал, что как только я открою огонь, стая квазимяса забудет про свою жертву и ринется на меня. Насчет этого у них стадное чувство замечательно развито – сначала устранить наиболее опасного противника, а потом уже заниматься слабыми, ранеными и беспомощными. В общем-то, верная тактика выживания, не поспоришь.

– Ну ладно, – выдохнул я, щелкая переводчиком огня. – Блин, пора свой кодекс менять что ли, а то никаких патронов не напасешься…

И не договорил. Потому, что мутанты бросились на ножевика. Все, разом. И задавили бы его массой сто процентов, если б те, что нападали с правой стороны, не напоролись на рой свинцовых гостинцев, вылетевших из ствола моего АК.

Некоторые не любят самый первый автомат Калашникова образца сорок девятого года. Мол, тяжелый, калибр «семерка», патронов много не унесешь, пуля, в отличие от «пятерки», шьет противника, а не кувыркается внутри него, расширяя раневой канал и нанося более существенные повреждения…

А по мне так АК – в самый раз то, что русскому мужику нужно. И в вправо-вверх автомат тащит меньше за счет его массы при стрельбе очередями, и сам по себе он дубина еще та – патроны кончились, значит, хреначь прикладом и не сомневайся в результате такого удара. Да и делали их в те годы, что называется, на века. Не, ничего не скажу против дальнейшей, усовершенствованной линейки «калашей», тоже машинки замечательные и надежные. Но по мне первый АК – это как первая любовь: прижал к себе – и отпускать не хочется.

Ну, я и не отпускал, вжав приклад в плечо и молотя по мутам на стене короткими очередями, стараясь метить в самое уязвимое место – промеж вылупленных, бессмысленных глаз, расположенных над раззявленными пастями.

Так или иначе, затея квазимяса не удалась. Те, что пёрли на раненого бойца справа, превратились в кучу визжащего мяса, где мертвые и раненые путаются под ногами живых, и уже не разобрать, кто там бьется в агонии, а кто пытается вылезти из-под агонизирующего.

А те, кто нападал слева, ломанувшись вперед, не смогли затормозить и по инерции врезались в ту самую кучу. При этом я успел заметить, как раненый боец за мгновение до столкновения успел прыгнуть вниз, прямо на спины мутантов, упорно лезущих на стену. Смелый поступок в квадрате…

Правда, тех, лезущих наверх, этот боец уже не интересовал. Стая резко разобралась в приоритетах и, развернувшись, рванула в мою сторону…

В магазине оставалось еще с десяток патронов, но я все равно сменил его на новый, забитый под завязку. Потому, что теперь счет пошел на секунды. И если за эти секунды я не остановлю рычащую и визжащую волну мутантов, то меня если не порвут, то тупо затопчут паучьими ногами, похожими на суставчатые копья с кривыми когтями на концах.

И я стрелял. Хладнокровно, расчетливо, одиночными, словно в замедленном фильме наблюдая за тем, как мои пули дробят костяные челюсти на длинные осколки, как пробивают вылупленные глаза, лопающиеся, словно пузыри с гноем, как раскалывают черепа, покрытые уродливыми наростами. И как падают, медленно падают в грязь страшные чудовища Зоны, заставляя бегущих следом перепрыгивать через их тела.

Удавалось это не многим – все-таки квазимясо мутант не маленький, в высоту-то метра два точно будет. А паучьи ноги больше приспособлены для лазанья по отвесным стенам, чем для прыжков в высоту. Поэтому сейчас на меня уже не неслась озверевшая стая мутов, а катилась волна верещащего мяса, в которой перемешались морды, конечности и туши – как изуродованные моими пулями, так и случайно разодранные когтями соседей по несчастью.