Читать книгу "Исполнитель - Сергей Горбатых"

На занятия в автоклуб он ходил с огромным наслаждением. Наконец‑то он узнал, почему крутятся колёса у автомобиля и устройство двигателя! Раньше для него это являлось загадкой. Он настолько увлёкся изучением автомобильных двигателей внутреннего сгорания, что несколько раз с огорчением думал:

– Надо было всё‑таки на инженерный факультет поступать! Это так интересно!

Но потом вспоминал кабинет Шубина на даче в сосновом бору, стол с зелёным абажуром, книги, тишину… и решал:

– Нет, правильно я сделал, что пошёл на иняз!

Зимнюю сессию Александр сдал на отлично. В дни каникул мечтал отоспаться и почитать вволю. Но не тут‑то было. Сразу же после последнего экзамена, откуда не возьмись, появилась Рябинина:

– Здравствуй, товарищ Мальцев!

– Здравствуй, Рябинина! – ответил он, чувствуя что‑то недоброе.

– Мальцев, наша факультетская самодеятельность готовит большой концерт к семнадцатой годовщине Рабоче‑крестьянской Красной Армии, – сообщила Клара.

– Очень нужное дело! С большим удовольствием на него приду, – ответил Александр. – А вот сейчас меня ждёт моя мама. Я иду домой.

– Товарищ, Мальцев, ты иди, конечно, домой, но в семь часов вечера я тебя жду в актовом зале, – приказным тоном сообщила Рябинина.

– Зачем! – оторопел от услышанного Александр.

– Мы, члены комитета комсомола, решили, чтобы ты нарисовал декорации к этому концерту.

– Ну, почему… – начал возмущаться Мальцев. В груди у него всё закипело от гнева. Ему захотелось послать эту мужеподобную активистку куда‑нибудь подальше и уйти. Но он вовремя сдержался.

– Хорошо, я приду! – недовольно пробурчал он и, не прощаясь, ушёл.

– Ну, почему в дни каникул я должен опять что‑то рисовать? Что‑то делать? Я забыл, когда в кинотеатре был последний раз! Читать приходится урывками. И, попробуй, откажись! Эта дура "Цеткин" сразу же сообщит всем о моём "уклонизме" от общественных нагрузок. Тогда меня "вычистят" из комсомола или объявят строгий выговор, и… прощай будущее! – с горечью размышлял Александр.

И снова вспомнил книги на столе у Шубина и лампу под зелёным абажуром…

– Нет, ради моего будущего я должен выдержать всё! Даже эту косноязычную дуру Рябинину! – пришёл он к выводу и сразу же успокоился.

С марта Александр начал занятия в авиаклубе Осоавиахима. Здесь к своей досаде он встретился с Кларой Рябининой.

– Вот угораздило, в институте от неё житья нет и здесь начнёт приставать со своими комсомольскими делами! – огорчился Мальцев.

– Здравствуй, Александр! – пробасила "Цеткин", в первый раз назвав его по имени, и протянула свою руку.

– Здравствуй, товарищ Клара! – съехидничал юноша, пожимая её широкую грубую ладонь.

– Ой, не надо так официально! – смутилась Рябинина. – Мы же не в институте!

– С такой, как ты, надо только официально! А лучше бы тебя вообще и не видеть! – подумал со злостью Александр, а вслух сказал:

– Конечно, Клара!

После трёх недель теоретических занятий, в прекрасный солнечный субботний день, на аэродроме лётного клуба Осоавиахима состоялись прыжки с парашютом с вышки.

– Это очень просто! – пренебрежительно говорили все товарищи Мальцева по курсам.

Может, это и было очень просто, но уже в пятницу вечером Александр почувствовал, что он сильно волнуется. А в субботу утром у него сильно расстроился желудок. Когда же Мальцев увидел высоченную деревянную вышку, стоящую вдалеке от взлётной полосы, то ему почему‑то стало нехорошо.

– Ну что, добровольцы есть? – спросил инструктор.

– Есть! – немедленно рявкнула Рябинина и вышла из строя.

Саша наблюдал, как она поднялась на площадку, где другой инструктор помог ей закрепить парашют. И "Клара Цеткин", не медля ни секунды, бухнулась вниз. Перед самым приземлением сумела, как их учили на теоретических курсах, поджать ноги и завалилась на бок.

– Вот, смотрите все, девушка, а как хорошо прыгнула! – похвалил её инструктор.

Мальцев решил прыгать последним. На душе у него было неспокойно… И вот настала его очередь. Он довольно бодро поднялся по лестнице на площадку и невольно посмотрел вниз.

– Ой, мамочка, высоко как! – прошептал он.

Все люди, находящиеся внизу, казались маленькими куклами. У Александра перехватило дыхание. В горле появился тяжёлый комок. Он попытался его проглотить, но он не глотался. Всё тело Мальцева мгновенно похолодело, а мускулы стали как деревянные. Он даже не слышал, что говорил ему инструктор. Затем последовал лёгкий толчок в спину, и Саша стремительно начал падать вниз. От охватившего его ужаса у него застучали зубы, а в паху вдруг сделалось горячо‑горячо…

Он едва успел кое‑как поджать ноги, чтобы избежать сильного удара о землю.

Подбежавший инструктор стал отстёгивать парашют и успокаивать юношу:

– Ничего, не переживай! Первый блин всегда комом! Научишься скоро прыгать хорошо. Было бы желание.

– Ну и шлёпнулся, Мальцев! Я уже подумала, что и не увижу тебя живым! – заорала за спиной Рябинина.

Александр опустил глаза вниз и увидел на своих штанах огромное мокрое пятно. Оно начиналось от пояса и расползалось почти до колен.

– Обоссался! – догадался он.

Сзади в плечо его больно толкнули.

– Давай, Александр, шевелись! Не переживай, первый блин всегда комом! – это снова была Рябинина.

– Товарищи курсанты, – раздался в этот момент голос инструктора, – через полчаса собираемся в классе для разбора прыжков.

Рябинина продолжала что‑то орать за спиной Мальцева, но он, не оборачиваясь, быстро пошёл к самолётным ангарам.

– Домой! Срочно домой, пока кто‑нибудь не увидел меня с этим пятном! Какой позор!

Александру пришлось ещё час прятаться за ангарами, пока солнце и ветерок не высушили пятно на его штанах.

– Что‑то сегодня рано, Сашуля! Случилось что‑то? – спросила его мама.

– Да нет, мамуля, всё в порядке. Сегодня вот с парашютом прыгали с вышки. Она такая высоченная, эта вышка… – объяснил ей сын.

– Это же так страшно! – испуганно воскликнула мама, а затем как‑то очень грустно сказала:

– Хотя, не страшнее того, что делается в нашей стране!

– Ты это о чём, мама? – не понял Саша.

– Каждый день сотни человек арестовывают. Кого за убийство Кирова, кого за организацию антисоветского заговора, кого за создание подпольных террористических организаций… Мне почему‑то кажется, что скоро все мы будем за что‑нибудь сидеть в тюрьме.