Читать книгу "Однажды в Париже - Дмитрий Федотов"

— Ах, все это я знаю! Я подумаю… Бернадетта!

— Она вышла, мадам, — сказала Сюзанна, помогавшая мэтру Барре расправлять складки. — Ну вот, все платье с изнанки смочено эссенцией.

Эта стройная синеглазая брюнетка была незаконнорожденной. Ее родители, две знатные особы, тайно отправили так некстати образовавшегося младенца в деревню к кормилице. Обычно такие дети, десятками появлявшиеся на свет по всему королевству, мёрли как мухи, но Сюзанна выжила и, как умела, начала прокладывать себе дорогу к богатству и удачному замужеству. Добравшись до столицы, девушка некоторое время мыкалась в поисках работы, едва не угодила в бордель дядюшки Пежо, что на Королевской улице, но в конце концов устроилась белошвейкой в мастерской мадам Оденкло. Там-то ее и заприметила домоправительница кардинала и взяла к себе в услужение. Сюзанна, будучи девушкой неглупой, поняла, что птица удачи наконец-то обратила на нее внимание. В Пале-Кардиналь стоило служить хотя бы ради выгодных знакомств. А что касается разных неудобств, вроде кошачьей вони, приставаний Жана или нередких вспышек раздражения госпожи де Комбале, то на эти «мелочи» юная камеристка старалась не обращать внимания…

Сюзанна и мадам разом склонились над платьем.

— По-моему, это еще хуже, чем было, госпожа, — честно сказала камеристка.

— Подождите, подождите, это лишь первое впечатление! — засуетился парфюмер. — Пусть платье проветривается хотя бы два дня…

— Что ж, выбирать не приходится. Теперь несите розовое, — велела мадам де Комбале. — Оно тоже «благоухает». Мэтр, а не помогут ли тут курения? Нет ли у вас состава, чтобы окуривать одежду?

— Есть составы, которыми окуривают во время чумы, мадам. И уж не знаю, возможно ли… — в замешательстве отвел глаза Барре.

— Эти кошачьи ароматы хуже всякой чумы! — решительно отрезала де Комбале. — Сегодня же к вечеру доставьте вашу курительную смесь в необходимом количестве!..

Пока мэтр Барре, отдуваясь и краснея, помогал хозяйке Пале-Кардиналь спасать платья и юбки, другая камеристка, Бернадетта, стояла перед отцом Жозефом.

— Этот парфюмер восстанавливает госпожу против кошек его преосвященства, — докладывала она. — Мэтр внушает ей, будто в котах сидят демоны.

— Так многие считают, дитя мое, — добродушно отвечал монах.

— Но он уговаривает госпожу избавиться от кошек!

— Не так уж это глупо, если подумать… Моя ряса тоже порой «благоухает» кошатиной. Но ничего подобного не случится. Мы должны оставить его преосвященству эту маленькую забаву и утеху ради отдохновения и успокоения его мятущейся души, изнывающей под тяжким бременем ответственности за благополучие Франции. Так что попробуй-ка лучше внушить своей госпоже, что мир в доме важнее маленьких неприятностей с запахом. В конце концов, пусть она купит себе новые платья. А деньги на это у кардинала найдутся непременно.

— Я попытаюсь, святой отец…

— Ты это сделаешь, дитя мое. — В голосе монаха лязгнул металл. — Иначе за что же тебе деньги платят?

— Я сделаю, что смогу, святой отец… — заметно побледнела девица. — Но… может быть, можно убрать хотя бы нового кота его преосвященства? Это ужасный зверь, святой отец! Мы все его боимся!

— Ступай, дитя мое. Ступай! Все в руках Господа…

Коты и кошки кардинала были лишь одной из многих забот отца Жозефа. Но хвостатые злоумышленники хотя бы сидели в Пале-Кардиналь! А вот недавно объявившуюся незаконную дочь его преосвященства пришлось ловить по всем окрестностям Парижа. Загадочная девица бродила по кабакам и притонам и утверждала, ни много ни мало, будто она — плод грешной любви первого министра Франции и королевы-матери Марии Медичи! Понятно, что возмутительницу спокойствия быстренько изловили и отправили в женский монастырь под Пуатье — подальше от ушей парижских обывателей. Но неприятный осадок в умах парижан остался. В том числе и у отца Жозефа. И до сих пор он так и не смог ответить себе на назойливый, как осенняя муха, вопрос: не была ли эта история началом интриги старой королевы, отправленной в изгнание в Брюсселе и даже оттуда норовившей пакостить французскому двору и первому министру своего сына-короля?

Старый капуцин знал, что подобная история, но с более печальными последствиями, приключилась лет двадцать пять назад далеко на востоке, в загадочной Московии. В соседнем Польском королевстве объявился человек, его отчего-то приняли за наследника московского престола, дали ему войско, и началось такое, чего врагу не пожелаешь!

В общем, от всевозможных самозваных претендентов нужно избавляться решительно и сразу. И если девица — еще полбеды. Хуже, когда в сыновья знатной особы рвется молодой человек, не имеющий ни чести, ни совести…

О связи между королевой-изгнанницей и Ришелье при дворе говорили почти открыто. Если бы у них было общее дитя, притом мальчик, сейчас этому младенцу исполнилось бы лет шестнадцать. Не тот, конечно, возраст, чтобы самостоятельно интриговать, но в умелых руках такая «игрушка» могла стать очень опасной…

Несколько дней спустя, все еще размышляя об этом и перебирая в уме все возможные выходки королевы-матери, отец Жозеф вошел в кабинет его преосвященства.

Арман Жан дю Плесси, кардинал Ришелье, по прозвищу «Красный герцог», неважно себя чувствовал. Его знобило, и колени его преосвященства поверх мантии были заботливо укутаны толстым шерстяным одеялом, выкрашенным в цвета французской короны. Секретари, сидя за столами, молча скрипели перьями, пажи, стоя у дверей, ждали приказаний. А кардинал беседовал с большой белой кошкой.

— Ну же, ступай ко мне, Мариам! — звал он, похлопывая себя по колену. — Прыгай сюда, ложись, согрей меня!.. Ну?.. А я почешу тебе за ушком…

Но вместо Мариам к нему вспрыгнул похожий на маленького тигра полосатый Фелимор, привезенный из Англии.

— Я вас не ждал, сэр Фелимор, — ласково пожурил кота его преосвященство, — но я благодарен вам за проявленное внимание…

Отец Жозеф помнил всех котов и кошек в Пале-Кардиналь поименно. Знал он также, что животные каким-то непостижимым образом лечат кардинала от его хворей. Например, одолеваемый головной болью, его преосвященство немедленно ложился в постель, приказывал опустить шторы, повязать себе лоб прохладным полотенцем и впустить котов. Пушистые нахлебники тут же забирались на кардинальское ложе, устраивались на подушках, клали мордочки и лапы на высокоумную голову, и это оказывалось лучшим лекарством!

Отношения между кардиналом и капуцином сложились почти дружеские и имели весьма давнюю историю. Они познакомились еще в пору, когда молодой, новоиспеченный епископ Люсона Арман дю Плесси посетил местный монастырь ордена в порядке ознакомления с вверенным ему диоцезом. Два амбициозных молодых человека быстро нашли общий язык и поняли, что их цели во многом совпадают, а в средствах оба и вовсе не были стеснены. Так что когда герцог Ришелье наконец стал кардиналом и занял специально построенную для него придворным архитектором Лемерсье резиденцию напротив Лувра, вопрос о назначении начальника канцелярии его преосвященства не стоял. Отец Жозеф и четыре его брата-капуцина стали самыми верными и преданными помощниками Ришелье в нелегком деле укрепления государства и веры. Отец Жозеф, будучи весьма принципиальным и щепетильным во всем, что касалось внутренней и даже внешней политики, в то же время старался не перечить кардиналу по мелочам, тем более его привязанностям и слабостям. Потому все, что касалось кошек, было своеобразным табу в Пале-Кардиналь. Капуцин понимал: его преосвященство очень нуждается в собеседниках, которым не нужно угрожать, которых не нужно убеждать, которые приносят одну лишь радость. И то, что придворные пытались умилостивить Ришелье, даря ему кошек необычной окраски, отца Жозефа забавляло.