Читать книгу "Это моя вина - Эмили Локхарт"

В лесах

Алабастер охранялся не слишком тщательно. Ощущения, что за тобой постоянно наблюдают, вызванного похожей на паноптикум сущностью закрытой школы, оказалось достаточно, чтобы большая часть учеников подчинялась правилам без нужды в дополнительном надзоре.

В субботу утром Мэттью просунул под дверь комнаты Фрэнки записку, где объяснил, что ей следует спуститься на второй этаж по северной лестнице – оставаясь, таким образом, как можно дальше от комнаты охраны, – потом пройти через гостиную в маленькую кухню, которой никто не пользовался и из которой черный ход вел на крохотное крыльцо и к мусорным контейнерам. Существовало мнение, что засов на двери подключен к сигнализации, но Мэттью знал, что как минимум в прошлом году это было не так.

Записка, написанная рукой Мэттью.

Внизу он большими буквами написал «Сожги это», но Фрэнки все равно полдня носила записку с собой. Она шла на свидание с Мэттью Ливингстоном.

Поздно вечером.

На вечеринку, которую устраивают он и его друзья.

Год назад Фрэнки сказала бы, что это невозможно. Она была ребенком, а он почти взрослым мужчиной. Она была никем, а он золотым мальчиком. Но вот все это происходит – так легко, как, ну., упасть с велосипеда.

Триш не пригласили. Ее парня, Арти, тоже. Фрэнки начала было извиняться, но Триш только отмахнулась:

– Я и без того проведу на поле для гольфа пару часов в субботу. Арти хочет поиграть. Я не собираюсь возвращаться туда среди ночи, чтобы посмотреть, как компания парней со старшего курса пьет пиво. Ненавижу такие вечеринки.

– С каких пор? – спросила Фрэнки, вытягиваясь на кровати. – С каких пор ты вообще бываешь на таких вечеринках?

– Братья брали с собой на Нантакете этим летом. Там просто холодно и скучно. Парни выпендривались друг перед другом и постепенно напивались.

– Там что, не было девушек?

– Были, но… – Триш вздохнула. – Все равно было понятно, что это только для парней. Я несколько раз сходила, а потом сказала Тоферу и Джеймсу, что останусь дома.

– И что ты делала?

– Смотрела кино с родителями. Пекла крамблы[8].

– С ягодами?

– И с персиками. И с ревенем.

– Ты серьезно?

– Это прикольно, – ответила Триш. – Намного прикольнее, чем слушать, как парни говорят через губу и обсуждают спорт, уж поверь мне.

Слова подруги разозлили Фрэнки. Отказавшись от того, что делают парни, ради типично женского занятия, Триш закрыла дверь – дверь между собой и тем мужским клубом на берегу, куда ее привели братья. Да, конечно, приглашение никуда не делось. Она все еще могла открыть эту дверь. Но если она еще одно лето проведет за плитой, ребята перестанут приглашать ее. Вместо этого они привыкнут, что каждый раз по возвращении их ждет на столе теплый десерт.

– Ты проснешься, когда я позвоню и попрошу впустить меня через кухню? – спросила Фрэнки, подавив раздражение.

– Разумеется, – ответила Триш. – Я положу телефон поближе.

* * *

Ночи стояли еще теплые – было только начало сентября, – так что Фрэнки надела черные чиносы и темно-синюю футболку с длинными рукавами. Она щедро нанесла кондиционер, чтобы укротить кудри, и тронула щеки перламутровыми румянами. Мэттью, как и обещал, ждал ее в лесу за общежитием Хитон.

– Привет, – шепнул он. – Ты добралась.

Она кивнула.

– Получила мою записку?

– Да.

– Сожгла ее?

– Вот, посмотри. – Фрэнки поднесла руку к его лицу

– Пластырь.

– Я не думала, что она будет так быстро гореть. На чем ты ее написал, на салфетке?

Мэттью рассмеялся. Они шли по лесу, окружавшему кампус Алабастер, там, куда не попадал свет фонарей с центрального двора.

Фрэнки видела пробирающиеся сквозь темноту фигуры в черном, хотя никого не узнавала.

Минуту они шли молча. Потом Мэттью взял ее за руку, за ту, на которой был пластырь.

– Я боюсь, что ты можешь снова поранить руку, – пояснил он. – Думаю, в целях безопасности мне лучше держать ее самому, чтобы защитить от шипов и злых лесных зверей.

– Ладно, – согласилась Фрэнки. – Но если тебе покажется, что она жирная, то это от мази, которую я наложила полчаса назад. Не думай, что я и сама покрыта жиром с головы до ног.

– Я учту.

– Я не источаю гной или что-то в этом роде.

– Юмористка.

Ладонь Мэттью оказалась большой и надежной. Фрэнки почувствовала, как от радости по руке пробежали мурашки.

– Это я и ищу в девушках, – продолжил Мэттью. – Я ищу кого-нибудь, кто не источает гной.

Она рассмеялась.

– А если серьезно, – сказал он, поглаживая другой рукой ее запястье. – Я рад, что ты пришла. Я переживал, что ты не придешь.

Он что, с ума сошел? Он старшекурсник, спортсмен, все считают его привлекательным, у него есть машина, однажды он унаследует целую кучу известных по всей стране газет, они с друзьями пересекли всю страну, снимая видео о том, как едят пироги. А она, Фрэнки… Нет, она не думала о себе слишком плохо. Она знала, что на удивление хорошо разбирается в некоторых предметах и умеет смешить своих друзей, и плюс-минус хорошо выглядит большую часть времени. Но при этом она оставалась гетеросексуальной второкурсницей без парня и без какого-то социального статуса (особенно теперь, когда Зеда выпустилась). Девушка в ее положении не может отказаться пойти на вечеринку на поле для гольфа с Мэттью Ливингстоном. Разве что на другой планете.

Фрэнки принялась лихорадочно подбирать ответ.

Ей ничего в этой жизни не хотелось больше, чем начать встречаться с Мэттью. Но он только что произнес эту фразу – о том, как он беспокоился, что она не придет, – на которую практически невозможно что-то ответить, сохранив при этом достоинство. Что можно сказать, чтобы получить то, чего ей так хочется? Синапсы в мозгу принялись просчитывать варианты, в том числе следующие:

Можно сказать: «А вот и я».

Протестую. Звучит жеманно.

Можно сказать: «Ну конечно, я пришла».

Протестую. Звучит так, будто я без ума от него.

Можно сказать: «А почему бы мне не прийти?»

Протестую. Ему будет неудобно отвечать на этот вопрос.

Можно сменить тему.

Протестую. Людям нравится, когда их слушают.

Можно сказать: «Я никогда не была на вечеринке на поле для гольфа».

Протестую. Слишком по-детски.