Читать книгу "Братья по крови - Саймон Скэрроу"

Верховный хлопнул в ладоши, и тяжелые складки за спинами сидящих силами двух солдат раздвинулись, обнажив крытое продолжение штабного шатра. Несколько содвинутых столешниц на козлах образовывали подобие обрамленного скамьями пиршественного стола. На равных промежутках здесь стояли кувшины с вином и масляные светильники, бросающие блики на медные чаши, блюда и доски с хлебами. Волна теплого воздуха донесла до собравшихся запах жарящегося мяса. Макрон бдительно зашевелился, принюхиваясь.

– Мне что, чудится или вправду свининкой пахнет? О боги, взываю к вам: да ниспошлите нам свинину!

Катон с некоторым стыдом (где твой положенный по чину аскетизм, римский офицер?) почувствовал, как желудок в предвкушении предстоящего угощения предательски урчит. Тем временем верховный, упиваясь произведенным на подчиненных впечатлением, радушно повел рукой:

– По местам, герои Рима!

Шумно задвигались стулья; офицеры оживленно последовали за своим военачальником. Каждый знаком был со строгой иерархией рассаживания. Лишь после того как место во главе стола занял полководец, по бокам от него уселись легаты двух легионов, затем старшие трибуны, префекты лагеря, а далее префекты ауксилариев, все по старшинству. От этого Катон сместился без малого на полстола, заняв место по соседству с командирами когорт. Макрон уселся напротив и тут же взялся за ближний кувшин. Зорко глянув, вино ли это, он наполнил себе чашу до краев. После этого виновато покосился на Катона и, подняв кувшин, вопросительно изогнул бровь.

– Спасибо, – тот поднял и протянул под вино свою чашу.

– Тут точно твое место? – послышалось за спиной.

Катон обернулся и увидел Горация, префекта испанской когорты – смешанный контингент пехоты и конницы. Как и Катон, он лишь недавно получил назначение, а в армию Остория прибыл несколько месяцев назад. Был он ветераном со шрамами, а до своего чина дослуживался долго и упорно, удостоившись вначале почетного звания примипила – центуриона первого копья Двадцатого легиона. Вообще-то должность командира конного подразделения подразумевала, что Катон по ранжиру выше, однако нынешние его обязанности – сопровождение обоза – отодвигали его среди префектов в самый хвост. Он встал, и для него, потеснившись, высвободили место соседние центурионы справа. Гораций признательно кивнул и занял место Катона. Устроившись, он повернулся и с любопытством спросил:

– А признайся, префект: фракийцы тебе как-то не к лицу, верно?

– В каком смысле?

– Да, говорю, смотрятся как стая разбойников: все эти бороды, черные туники с плащами, всякое такое… Не подобает так выглядеть крылу регулярной армии. Тебе, Катон, надо б чего повидней. Ты похлопочи, добейся назначения.

– Зачем? К тому же дерутся они хорошо.

– Оно, может, и да, но вид… Впечатление какое-то… дерзкое, с вызовом.

Катон улыбнулся.

– Уж так заведено моим предшественником. И это, кстати, причина, по которой у них есть свой собственный сигнум[6]. Враг их побаивается, их имя у него на слуху.

– Ну да, звучит. Кровавые Во́роны.

Катон кивнул.

– А по мне, так им уместней зваться вороньём, – усмехнулся Гораций и протянул Макрону свою чашу. – Будь добр, плесни.

Тот слегка нахмурился, но просьбу выполнил (как-никак, сам напросился на роль виночерпия), после чего тяжело поставил кувшин и, подняв свою чашу, от души отхлебнул и улыбнулся:

– Эх-х, добрая штука. Приятно видеть, как верховный заботится о своих офицерах.

Гораций змеисто улыбнулся:

– Я бы не стал так спешить с выводами. Сколько месяцев прошло, а он лишь впервые раздобрился… Кровушку, наверно, почуял. И задумал устроить охоту. Завтра на оленя, послезавтра на Каратака. Так?

– Вот за это и выпьем! – Макрон поднес чашу к губам и вновь как следует приложился.

Катон отхлебнул из чаши, по опыту зная, что его друг готов пить за все подряд. Чистота и тонкость вина поистине удивляли. Богатый, гладкий, насыщенный вкус – совсем не то кисловатое пойло, что ввозилось на остров и, несмотря на неважнецкое качество, продавалось за отнюдь неплохие деньги, принося торговцам барыши. Мысли Катона возвратились к недавним словам префекта.

– Не будем свежевать оленя до того, как он пойман. Сомневаюсь, что враг даст загнать себя так же легко, как наша завтрашняя добыча.

Гораций поскреб подбородок.

– Надеюсь, ты ошибаешься. И не только потому, что мне прискучило гонять этих варваров по этим постылым нагорьям. Меня беспокоит сам Осторий.

Префект заговорил тише, воровато глянув на возглавие стола. Катон посмотрел туда же. Верховный сидел, слушая разговор двух легатов и отрешенно глядя на свой серебряный кубок. Живость человека, еще недавно на бойкой ноте проводившего совещание с подчиненными, куда-то испарилась. Сейчас вид у полководца был усталый, чуть ли не больной. Он сидел, подавшись вперед морщинистым лицом, и голова его была как будто излишне тяжела для этих худых плеч.

Гораций издал протяжный вздох:

– Старый пес, похоже, свое уже отвоевал. Мне кажется, это будет его последняя кампания. Потому он так твердо и вознамерился изловить Каратака, пока еще не слишком поздно. Иначе военная карьера верховного закончится здесь, на этих холмах, вместе с губернаторскими полномочиями. Победа или поражение. А по-иному сидеть ему униженно в Риме, в то время как тот, кто его заменит, доведет дело до конца и пожнет все лавры… – Он прихлебнул вина. – Конечно, это будет позор для Остория: сдать дела после всей этой колоссальной проделанной работы… – Префект лукаво улыбнулся и подмигнул: – И все же у нас есть шансы скоро загнать врага в угол, а?

– Надеюсь на это, – заставил себя ободрительно улыбнуться Катон. – Хотя мы за всем этим будем наблюдать только издали, из задних рядов.

Гораций сочувственно хмыкнул.

– Каждый вносит свою лепту, парень. Сопровождать обоз – почестей это, безусловно, не принесет, но ведь кому-то надо заведовать и этим. А потому делай свое дело исправно и обретешь свой шанс создать себе имя. Не сразу, но дай срок.

Катон переборол позыв выложить примипилу, что за годы своей армейской службы повоевать он успел изрядно. Вместе с Макроном они выстояли и преодолели больше опасностей, чем многие из римских солдат за всю свою карьеру. Уж кто-кто, а они свою лепту внесли сполна. Хотя опыт показывал: жизнь редко дарует награды сообразно усилиям, вложенным в их достижение. Усвоил Катон и то, что никогда не следует недооценивать врага. И Каратак даже сейчас, когда римская армия, казалось бы, дышит ему в шею, может еще провести Остория, лишив его столь нужной и желанной для него победы, а итог его долгой и славной полководческой карьеры будет безнадежно испорчен.