Читать книгу "Пешка в воскресенье - Франсиско Умбраль"

— Ничего серьезного, просто подтекает масло, и я решил взглянуть.

— Дашь мне на нем прокатиться один кружок? — говорит А., его воинственный нос при этом оказывается в самом неподходящем положении из всех возможных положений, свойственных его носу, как и всем прочим носам.

— Давайте. Конечно. А мы пока выпьем по рюмке и подождем тебя внутри.

Ханс, хотя и был немцем, никогда особо не страдал от германской замкнутости. Он очень хорошо освоил кастельяно (с помощью Болеслао) и живет в Испании за счет того, что великолепно разбирается в технике и в моторах.

А. с элегантным потрескиванием, напоминающим звук петарды, отъезжает на крохотном мотоцикле с детскими колесами. К его природному юмору добавляется цирковое очарование необычного транспортного средства.

Болеслао и Ханс входят в клуб. Он называется Шахразада. Ни больше, ни меньше. Так написано. Интерьер стилизован под роскошный железнодорожный вагон. Свет приглушен. Включена едва слышимая музыка. Пространство заполнено густым дымом и клиентами-мачо, демонстрирующими свой мачизм. Молоденькие и умудренные жизнью проститутки снуют по проходу как мальки угрей и угри, играя в кости, или делая вид, что присутствуют на дружеской вечеринке, образуя постоянно перетасовывающиеся стайки, изображая достоинство и «не замечая» клиентов — для придания происходящему большей таинственности и очарования, а также, чтобы набить себе цену.

Ханс и Болеслао садятся на глубокий диван, заказывают выпивку и разговаривают. Ханс — чистокровный ариец. Он приехал в Испанию тридцать лет назад, сам не зная зачем, и остался. Возможно, что открытость отношений среди испанцев компенсирует его природную и мучительную для него замкнутость. Светловолосый Ханс инфантилен как все гиганты. Болеслао замечает, волосы у Ханса начинают выпадать. У него голубые глаза и в лице есть какая-то ущербность, связанная с незавершенностью взросления. От его внешности женщины наверняка приходят в умиление, думает Болеслао. У Ханса было много любовниц в Испании. Но он холостяк. Когда они оба были помоложе, то вместе выходили на охоту за женщинами. Об этом они сейчас и говорят. У Ханса голубые глаза, его рот выглядел бы еще более чувственным, если бы не был таким детским. Ханс, устав от женщин, нашел себя, увлекшись машинами. Болеслао, устав от женщин, нашел убежище в увлечении девочками-подростками, то есть, поставив себе недостижимую цель. В невозможности ее реализации — его алиби.

Они пьют, не обращая внимания на чересчур назойливых и слишком надушенных девиц, время от времени начинающих усиленно вертеться вокруг них. Они разговаривают. Сквозная нить этого разговора, хотя об этом ни слова не сказано напрямик, в том, что они постарели и профукали свои жизни. Причем они даже не осознают, что жизнь надо завоевывать, извлекать из нее пользу, удерживать. Жизнь растрачена, и все.

Встреча доставляет им меньше радости, чем они от нее ждали.

— Надо взглянуть, не вернулся ли этот на твоем мотоцикле. Кажется, он уже злоупотребляет.

— Оставь своего друга, пусть катается.

Одна из девушек садится на подлокотник дивана со стороны Болеслао. Она совсем молодая, похожа на куколку, стройная, смуглая, веселая и наверняка под кайфом.

— Сегодня даже проституткам надо постараться, чтобы вас потискали, — говорит ей Болеслао, чтобы обидеть и таким образом от нее отделаться.

— А мне нравятся кто постарше.

— Сделаешь то, о чем попрошу?

— Конечно. Я здесь как раз для этого.

Болеслао знает, что живет сейчас второй жизнью, разогретой алкоголем. Возможно, это и есть настоящая жизнь. Он смотрит на Ханса, и они без слов понимают друг друга: раньше, когда мы клеили женщин, в основе была любовь, а теперь остаются лишь проститутки или кто-то из нашего возраста; хорошо еще, что молодежь кинулась в этот промысел, и это — как раз наше; кажется, я поднимусь с этой девочкой, а ты подожди моего приятеля, который должен вернуться с мотоциклом.

Ханс понятлив и, как всегда, с нежностью относится к очередной авантюре Болеслао, своего первого учителя испанского языка. Он пьет и улыбается. Совершенно очевидно, что поступок Болеслао его забавляет. Это видно по его светлым глазам. Он рад за своего старого друга, у которого еще хватает пороха, чтобы лечь в постель с проституткой почти подростком.

Здание с отдельными номерами для свиданий, расположено на другой стороне улицы. Болеслао это известно по прошлым визитам. Эти проститутки, молодые и новые, супер-новые и супер-новейшие, не теряют времени даром.

— Как тебя зовут? — спрашивает Болеслао, зная, что в ответ услышит условное имя. Однако реального человека делают условности (принятые среди отбросов общества или аристократов — неважно) и имена нам дает вовсе не приходский священник. Болеслао слепо верит в рабочее имя проституток.

— Клара, меня зовут Клара.

Пока они переходят улицу (автомобили движутся в воскресенье медленнее), Болеслао понимает, почему ввязался в эту историю: случившееся в доме Хосе Лопеса было провалом, унижением, позором для его возраста, оскорблением (невольным) одного поколения другим. Ему нужно почувствовать себя хозяином, диктатором, капризы которого исполняются, королем. И за это нужно заплатить. Он не сможет заснуть, не залечив рану, нанесенную ему (невольно) той юной особой. Раньше он завоевывал женщин, потому что нравился им и доставлял удовольствие (над женщиной можно одержать верх, потому что они способны испытывать удовольствие). Теперь, возможно, ему придется побеждать женщин с помощью денег. Главное, устроить переполох в посудной лавке, привести противоположный пол в смятение. Болеслао вдруг ощущает себя анархистом — в том, что касается секса. И эта мысль вызывает у него улыбку.

Клара оказалась очень чувственной, очень возбудимой. Ее большие и малые срамные губы хорошо разбираются, например, в том, что такое ложные проникновения, прикосновения головки к клитору, лишь время от времени чередующиеся с вторжениями вглубь влагалища. Да, у нее смышленый половой орган. Или наркотик, от которого она зависит (сегодня все употребляют какой-нибудь наркотик), усиливает желание, а не подавляет, как множество других наркотических средств. Наверняка, что-нибудь как раз из разряда других принимает подруга его друга Хосе Лопеса. Болеслао посвятил свою жизнь бухгалтерии двойного счета и женщинам. Так что он знает, когда женщина (неважно проститутка или нет) испытывает оргазм. Клара его действительно испытывает. Болеслао (лишь бы забыть случившееся в доме Хосе Лопеса) думает, что нашел сокровище — проститутку, которая годится.

Смышленый половой орган это то, что человек ищет в жизни. Болеслао считает, что именно поэтому, а не по каким-либо другим причинам, например, из-за его непостоянства или женоненавистничества, он остался холостым. Умные гениталии встречаются редко. Это взаимообразно. Женщины скажут то же самое, то же самое относится и к мужскому члену. Хотя Болеслао предпочитает говорить «писка». Пенис — некрасиво. Фаллос — слишком культурно. X… — слишком вульгарно. «Писка» возвращает его в детство. Тогда мальчишки разрисовывали стены этим словом из пяти букв.