Читать книгу "Пропавшая экспедиция - Станислав Рем"

— Сто лет не ела сладостей домашнего приготовления!

Санатов тихонько, стараясь не издавать шума, прошёл в коридор и вскоре вернулся с женой:

— Знакомьтесь, Светлана.

Вика привстала:

— А я вас знаю. Ваша коллекция мод демонстрировалась в апреле, в «Бастилии»?[3]Светлана Санатова. Мусорный бал! Из всякого рода подручных средств — шедевры.

Женщина расцвела. Светлана понравилась Виктории. Имя соответствовало хозяйке дома: светлая, добрая, открытая, она моментально покорила гостью.

Дмитриев кивнул Сергею, чтобы тот прикрыл дверь, после чего принялся рассказывать о том, что им удалось узнать. Чем дольше длился рассказ, тем всё более и более хозяева квартиры поражались услышанному.

— Невероятно! — выдохнул Серёга. О чае он вовсе забыл. — Получается, убийство из-за золота?

Мишка повёл плечами:

— Это наиболее правдоподобная версия. Хотя… — Дмитриев принялся ковыряться чайной ложечкой в куске торта, положенном перед ним на тарелке. — Вот сейчас, пока говорил, мне вдруг показалось, что… будто всё за уши притянуто. Прокрутил новости в голове, — Михаил кивнул в сторону девушки, — и ещё большее количество вопросов появилось. К примеру, как подельники проводника смогли ликвидировать экспедицию, в полном составе?

— Ночью, — сделал предположение Санатов, — полсела вырезать можно.

— И никто не оказал сопротивления? — скептически заметил Михаил. — Бред! Особенно, если вспомнить, что над душой отца стояли в тот момент, когда он передавал последнее сообщение. Он просто обязан был быть «на стрёме». Какой сон, о чём ты говоришь… И потом: зачем убийцы вообще позволили отцу общаться по радио? Где логика?

— Не успели отреагировать. — Санатов уверенно воткнул свою ложку в торт. — Пошёл вызов, отец взял трубку, вот и…

— Какую трубку, Серый? — Михаил с шумом, прихлебнул из чашки горячий чай. — Чтобы в те времена принять сигнал, требовалось сделать массу манипуляций: открыть коробку, подключить питание, настроиться на волну. И связывались тогда в строго определённое, заранее оговоренное время. Слабо верится, будто отец смог всё это провернуть тайком, а после — бац, и застукали.

— Думаешь, специально предоставили такую возможность?

— Другие варианты не лезут в голову.

— А, что? Очень даже может быть. К примеру, убийцы хотели выиграть время… Пока то да сё… Следующий сеанс через неделю — вагон времени. Чтобы тщательнее замести следы. За неделю выбрать место и утопить всё в болоте — никаких проблем. И с самородками по хатам.

— Да вроде у проводника-то ничего не нашли…

— А это ничего и не значит, — отмахнулся Санатов. — Припрятал. А когда всё утихло, воспользовался. И потом: когда ничего не нашли? В конце шестидесятых. Ждал — выжидал, а при Горбачёве на то золото кооператив открыл. Ведь проводником после, ни в семидесятых, ни в восьмидесятых, никто не интересовался.

— А что? Мысль! — встрепенулся Михаил. — СЧХ ещё в столицу не свалил?

— Зачем? Ему и у нас хорошо. До пенсии два года. — Ложка с тортом устремилась к санатовскому рту. — Ну, ты, Михайло, даёшь… Вы же корефанили!

— Да мы и остались друзьями, — соврал Дмитриев.

— Да, да. Рассказывай! Живёте в одном городе, а встретиться никак не можете. Кстати, он мог бы спокойно снова достать из архива дело и пересмотреть его. Вместе с тобой. Как тогда, в восьмидесятых. Будь я на твоём месте, уже давно бы так поступил.

Теперь отмахнулся Мишка.

— Ни черта в деле нет. Я его почти наизусть помню.

— Но ведь протокола допроса связистов там не было? А может, уже и ещё чего-нибудь не хватает.

Михаил поскрёб на подбородке щетину.

— Да звонил я ему. Пару раз. Он не захотел общаться.

— Да, некогда ему было! А в третий раз гордость не позволила набрать номер? — Сергей потянулся за чашкой. — А почему ты не захотел взять трубку, когда он тебе наяривал?

— Не помню.

— Не помнит он… — тихо вскипел Серёга. — Столько лет дружить, и кинуть всё псу под хвост… К тому же, прекрасно знаешь, ты не прав! И СЧХ сделал всё что мог!

— Ладно, — огрызнулся Дмитриев, — проехали!

— Вот-вот. У тебя так постоянно. Чуть что: проехали… Не хочешь с ним говорить, давай я наберу.

— И позвони!

— Вот и позвоню! Прямо сейчас!

Санатов схватил чашку, поднёс к губам и специально с шумом прихлебнул горячий чай.

— Не обожгись! — Светлана повернулась к девушке. — Вика, а вы на них внимания не обращайте. У них по жизни: цапаются, потом мирятся. Потом снова грызня. И так сорок лет.

Серёга прислушался: не разбудили ли ребёнка? Но из комнаты, где спала внучка, ничего не было слышно. После чего достал мобильный телефон и нажал на кнопку ускоренного набора.

— Не берёт. Ничего, сам перезвонит. Слушай, Мишка, — в голосе мужчины не было слышно и остатков нервозности, — а если проводник Богу душу отдал? Что тогда? — Санатов потянулся за третьим куском торта, но тут же получил по рукам от супруги.

— В таком случае посмотрим, как повели себя ближайшие родственники. Или сообщники. — Михаил с силой провёл ладонями рук по лицу, словно стирая накопившуюся усталость. — Дружков нужно проверить в первую очередь. Только понимаешь, Серый, — он наклонился к другу, — не верится мне в версию с золотом.

— Почему? — с трудом произнёс Санатов, всё-таки обжегшись кипятком. — Золото — оно и в Африке золото. За него во все времена глотки резали.

— С этим-то я согласен. Но есть нюансы. Во-первых, сколько было того золота? Два самородка? За такое целую экспедицию убивать не станут. Это ж какие должны были быть самородки, чтобы себя под вышку поставить?.. Дальше. Хорошо. Предположим, убили. И что делать с самородками при Советском-то Союзе? Где реализовать? У стоматолога?

— А если у проводника были знакомства среди зеков? Со связями в ихнем мире? — высказался Санатов.

— Тем более. Люди опытные, знающие закон. За два самородка — пять трупов? Вышка?! Нет, украсть — без проблем. Но не убивать же целую группу.

— Золото следователи нашли? Нет, — парировал Сергей. — На том расчёт и строился.

— Спрятали до лучших времён, — неожиданно предположила Вика.

— До каких времён?

— Как «до каких»? До падения СССР!

Дмитриев поморщился:

— В таком случае это был не проводник, с неполным средним образованием, а провидец, эдакий новоявленный Нострадамус, который смог в шестьдесят девятом увидеть развал Союза и решил заранее к нему приготовиться. Бред!