Читать книгу "Принцип индивидуации. О развитии человеческого сознания - Мюррей Стайн"

Другими словами, нуминозные переживания, значимые сами по себе, не были как таковые окончательно важными; скорее, они предоставляли важные ингредиенты (алхимическую prima materia[57]) для дальнейших стадий совершенствования в опусе индивидуации. Эти опыты встречи с нуминозным были чем-то, с чем предстояло работать. Они предлагали материал, из которого он добывал свою психологическую теорию и ковал свою окончательную идентичность: «Из него [из завершающего долгую серию снов нуминозного сна, знаменитого Ливерпульского сна] возник первый проблеск понимания моего личного мифа», и – «Это [вся серия нуминозных образов и переживаний] стало исходным сырьем, которое мне предстояло обработать; вся моя последующая работа – это более или менее успешные попытки включить раскаленную материю в состав современной картины мира».[58]Это набросок психологического опуса индивидуации. Это операция сублимации, трансформирующая духовное в психологическое и переводящее нуминозное переживание в нечто практическое и полезное. Архетипические образы, выявленные в нуминозном опыте, интегрируются в психологическое функционирование и ассимилируются в современном мире.

Психологическое объяснение нуминозных переживаний, подобных тем, о которых рассказывает Рудольф Отто в своей полной плодотворных идей книге «Священное», заключается в механизме проекции, тогда как бессознательные содержания «воспринимаются» в виде физических объектов, ритуалов или звуков, их выявляющих. В религиозном опыте, утверждает психолог, эго переживает содержимое бессознательного в проекции. Чем символичнее опыт, тем в большей степени архетипично содержание. Такие переживания создают символы, связывающие сознание с бессознательным, и они дают намеки, которые можно расшифровать как сообщения. Подобные намеки могут привести к более глубокому взгляду на жизнь с точки зрения коллективного бессознательного и являются существенно важными для психологического процесса индивидуации, если их заметить и сделать сознательными. Такая трансформация из одного состояния (духовного) в другое (психологическое) описывается как сублимация.

Процитируем фон Франц:

«Понятие сублимации происходит из алхимии. Фрейд вытащил ее из алхимии, из химии. К примеру, когда вы кипятите воду, она превращается в пар. Пар – это сублимированная вода. Это иное совокупное состояние. Химически пар не отличается от воды. Но качественно он проявляет себя по-другому. У него более высокий потенциал. В состоянии пара молекулы воды более активны; они больше вращаются и, таким образом, дают впечатление пара, а не воды».[59]

Как только архетипические образы сублимируются подобным образом, они вплетаются в ткань сознательной идентичности человека и оказываются интегрированными. Будучи сублимированными духом и трансцендентностью, они излечивают. Они освобождают человека от чисто непосредственных ограничений, определяемых временем рамок эго и, стало быть, делают существенный вклад в формирование того, что Юнг называл «трансцендентной функцией»,[60]психологической структурой идентичности, созданной из личных и архетипических элементов.

«Удивительно, сколь мало люди занимаются разбирательством с нуминозными предметами, – восклицает Юнг в своем знаменитом теологическом прорыве, в «Ответе Иову», – и каких усилий стоит такое разбирательство, если уж кто-то на него отважился. Нуминозность предметов затрудняет мыслительное к ним обращение, потому что в дело постоянно вмешивается и аффективная сторона того, кто мыслит».[61]Сублимация и интеграция этого типа – сложная задача, но существенно важная для опуса индивидуации.

В обсуждениях такого рода стоит быть осторожным по отношению к часто повторяемому определению Юнгом «бессознательного» как «неизведанного». Иначе мы рискуем попасться в ловушку психологического редукционизма радикального типа. Утверждение о том, что религия основывается не на чем ином, как на спроецированных бессознательных содержаниях (то есть нуминозных переживаниях мистерии) может быть воспринято так, как если бы изучение теологии и религии сводилось к подразделу психологии, задачей которого будет продемонстрировать, как личные конфликты и тому подобное создают религиозные защиты и псевдорешения жизненных проблем. Некоторые школы психологии, без сомнения, с аплодисментами встретят подобное редуцирование религиозного до психологического. Это, однако, не путь Юнга и не путь аналитической психологии. В его подходе психологическое объемлет (то есть вбирает, интегрирует) религиозное таким образом, что духовное значение не повреждается и не редуцируется. Оно сублимируется. В действительности духовное подтверждается и амплифицируется через психологическое. Психика не видится ограниченной химией мозга, ранним детством, поведенческим потенциалом или способностями к обучению. Скорее, это дальний предел с бесконечным горизонтом, который в принципе не исключает метафизических основ бессознательных содержаний. Бессознательные содержания – это все те факторы, что лежат за пределами осознанности и контроля эго, или потому что были вытеснены (в результате конфликта между несовместимыми образами, идеями), или потому что они еще не стали полностью сознательными (все то, что еще не привнесено в психику не сублимировано, не интегрировано). Сказать, что объект, символизируемый религиозным переживанием, является содержимым бессознательного, – не значит исключить его возможное метафизическое положение. Это лишь значит установить предел человеческому познанию. Стало быть, это утверждение об эпистемологической осторожности со стороны ученого, а не заявление о том, что религиозные символы и нуминозные объекты не имеют иной онтологической основы. Метафизическое не может быть установлено или подтверждено научными методами. Оно должно оставаться гипотетическим.

Намеки, о которых неоднократно говорит Юнг по отношению к нуминозным переживаниям, могут рассматриваться как нечто похожее на то, что Питер Бергер, социолог и исследователь современности, имел в виду, выразительно обозначив как «знак трансцендентности»:

«Говорить о знаке трансцендентности – не значит отрицать, идеализировать зачастую грубые эмпирические факты, составляющие нашу жизнь в этом мире. Это, скорее, попытка ухватить промельк благодати, которую можно найти «в, с и под» эмпирической реальностью наших жизней».[62]

Бергер говорит с точки зрения веры, тогда как Юнг придерживается нейтрального, наблюдательного положения психолога.