Читать книгу "Земля любви, земля надежды. Расставания и встречи - Мария Леонора Соареш"

Каждый день они приезжали с утра и занимались домом, который становился все светлее и чище.

Весть о будущей школе для рабочих разнеслась по округе, и многие встрепенулись, заинтересовались.

Больше других заволновался Марселло, сын Винченцо, он так мечтал научиться читать и писать! Марселло стал приходить к дому, и влекло его не только желание стать грамотным, но еще и девушка, которая без устали трудилась в этом доме. Не сразу решился он подойти поближе, потом, сообразив, что может быть ей в помощь, решился приблизиться.

Беатриса, выглянув в окно, увидела скромного черноглазого юношу, который робко спросил ее:

— Может быть, я помогу вам, сеньорина? Я многое умею. Беатриса сразу узнала соседа-итальянца.

— Спасибо за любезность, — поблагодарила она. — Но мы уже заканчиваем.

— Неужели вы в самом деле хотите открыть школу? — спросил он.

— Да, для ребятишек, — улыбнулась она. — Пусть учатся читать и писать.

— А для взрослых? — с надеждой спросил юноша. Беатриса отрицательно покачала головой: нет, о взрослых они не думали.

— Я уверен, что желающих взрослых будет даже больше, чем детей, — сказал Марселло.

Беатриса улыбнулась.

— Скачала нужно попробовать с детьми, потом будет видно.

И вот настал торжественный день открытия школы. Многие родители с благодарностью привели детей, и Беатриса, рассадив их вокруг себя на полу, начала свой первый урок.

С тех пор как в ее жизни появилась школа, Беатриса чувствовала себя счастливой.

— Ты не представляешь себе, мама, какими глазами смотрят на меня дети! — говорила она с восторгом. — Я открываю им неведомый мир!

— На твоем месте я не стала бы этим заниматься, — сухо отвечала Франсиска. — Мотыга прокормит их гораздо лучше.

Беатриса не была согласна с матерью. Она считала, что раз ей выпала счастливая и благополучная судьба, то ее долг делиться всем, чем возможно, с обездоленными.

Маурисиу, который несколько лет провел в Европе, старался не обращать внимания на то, что говорит его мать. Он любил ее, и ему было неприятно открывать в ней ограниченность, негибкость и даже жестокость. Всеми силами он старался видеть в ней ту, которую привык видеть: ласковую и доброжелательную мамочку. Но все чаще Маурисиу слышал прозвище, которым стали называть Франсиску: Железная Рука. И про себя он вынужден был соглашаться с неприятным прозвищем.

Каково ему было слышать, когда мать говорила:

— Я бы отправила всех этих итальянцев обратно в Италию! Они приехали объедать нас!

Перед глазами Маурисиу тут же вставала Катэрина, и он чувствовал, что никак не может согласиться со своей матушкой.

Но не один Маурисиу был пленен красотой Катэрины. После праздника к Винченцо зачастил и Гаэтано, сын Адолфо, одного из компаньонов.

Как только мордастый толстяк появлялся в столовой, Катэрина мигом находила себе дело и удалялась из комнаты.

— Не нравится мне, как он на меня смотрит, — признавалась она брату.

— Мне он вообще не нравится, — соглашался с ней Мар-селло.

Как-то оставшись за столом наедине с Винченцо, Гаэтано решил поговорить с ним.

— Что бы вы ответили, если бы я посватался к вашей дочери? — спросил он. — Она мне давно очень нравится. Мы бы тогда и землю объединили.

Винченцо был очень привязан к земле, он добивался ее всю свою жизнь, и предложение Гаэтано вызвало у него двойственное чувство. Выходило так, что хозяином на этой земле должен был стать Гаэтано. Винченцо не был к этому готов. Он только что почувствовал себя хозяином, владельцем и не хотел пока думать ни о чем другом.

— Катэрина сама себе хозяйка, — ответил он. — Я своих детей ни к чему принуждать не могу.

Хотя говоря так, он кривил душой, считая и детей, и землю своей собственностью. И попробовали бы они что-то сделать против его воли! Но что касается замужества Катэрины, то пока еще он ничего не решил.

А Катэрина так же, как и ее брат, загорелась идеей ученья. От природы сметливая и сообразительная, она мечтала научиться читать, писать и считать. Она уже представляла себя не под палящими лучами солнца в поле, а где-нибудь в городской конторе.

— Но сеньорина учительница пока не собирается учить взрослых, — с печальным вздохом сказал Марселло.

Глава 8

Мария плакала целыми днями, у нее кружилась голова, ее тошнило, и отец, глядя на осунувшееся лицо дочери, на ее покрасневшие глаза, невольно посочувствовал ей. И хотя он страшно злился на тещу, которую считал пособницей всех Марииных сумасбродств, теперь уже сам хотел, чтобы нелюбимая теща вернулась в дом: с ней Мария была спокойнее. В один прекрасный день Луиза вновь появилась на пороге. Ей было нелегко вернуться, но воспоминание о плачущей Марии, которую увозили от нее, не давало ей спать.

Джулиано только повел глазами на тещу и ничего не сказал. А Мария бросилась с рыданьем на грудь своей любимой бабушки.

Теперь подготовка к свадьбе шла уже полным ходом. Луиза превзошла саму себя, сшив ей очень красивое платье. Мария все ждала вестей от Тони. Приди от него хоть одно слово, она бы тут же отказала жениху, но писем не было.

Мартино твердил ей одно и то же:

— Ты будешь счастлива со мной, Мария. Когда ты узнаешь меня поближе, когда поймешь, как я люблю тебя, твое сердце ответит на мою любовь любовью.

Мария твердила про себя: никогда! Никогда этого не будет, сеньор Мартино! Я не только не могу полюбить вас, но даже приблизиться к вам! Тони, любимый мой Тони! Что же с тобой случилось? Почему ты молчишь?

Но вслух она ничего не говорила, боясь гнева своего отца. А Джулиано уже назначил день свадьбы.

Когда Мария стала примерять свадебное платье, ее опять затошнило.

— Я не войду в церковь, как королева, бабушка, — сказала она Луизе. — Я жду от Тони ребенка.

Луиза всплеснула руками, сердце ее наполнилось горечью, а глаза слезами: сколько же испытаний выпадает на долю ее несчастной внучки!

— Мне надо было тогда бежать вместе с Тони, — мрачно добавила Мария. — А теперь я даже представить себе не могу, как мне сказать об этом сеньору Мартино.

— Сейчас не можешь, скажешь после свадьбы. Ты же женщина, у тебя найдутся какие-то слова, — сказала Луиза.

Вдруг глаза у нее загорелись.

— Погоди, Мария! Свадьбы не будет. Я сама поговорю с твоим отцом. Он должен будет разыскать твоего Тони, и вы поженитесь! — проговорила Луиза с торжеством. — Да, да, все должно быть так и никак не иначе!

В душе Марии вновь затеплилась надежда, но на сердце у нее было тяжело, она слишком хорошо знала своего отца.

Луиза не медля спустилась вниз.