Читать книгу "Джонни и мертвецы - Терри Пратчетт"

— Ну этот, Карл Маркс, — сказал Бигмак. — В каких фильмах он снимался?

Джонни вздохнул.

— Да нигде он не снимался. Он этот… как его… вождь русской революции.

— А вот и нет, — встрял Холодец. — Он написал книгу, что-то вроде «Пора устроить революцию», а русские просто взяли да послушались. А вождей у них была целая куча, и все «-ские».

— Например, Сталин, — вспомнил Ноу Йоу.

— Вот-вот.

— «Сталин» означает «человек из стали», — продолжал Ноу Йоу. — Я читал, что ему не нравилась его настоящая фамилия и он ее сменил.

— А как его настоящая фамилия?

— Ты хочешь сказать, его подлинное имя? Оно засекречено, — сказал Ноу Йоу.

— Вы о чем? — спросил Бигмак.

— А-а, понял. Человек из стали? Он, значит, р-раз! — и передавил всех кремльинов! — сказал Джонни.

— А что? — сказал Холодец. — Мне всегда казалось: нечестно, что у америкашек есть Супермен. Заграбастали себе всех супергероев, ишь! Что мы, хуже? Пусть и у нас будет свой Супермен!

Они задумались. Потом Холодец выразил общее мнение.

— Только не забывайте, — сказал он, — у нас тут Кларком Кентом быть — и то неприятностей не оберешься.

Они снова приникли к окулярам.

— Как, ты говоришь, звали этого Олдермена? — через некоторое время поинтересовался Холодец.

— Олдермен Томас Боулер, — ответил Джонни. — А что?

— Тут написано, что в тыща девятьсот пятом году он уговорил городской совет поставить на площади мемориальную поилку, — отозвался Холодец. — И она очень скоро пригодилась.

— Как это?

— А так… тут пишут, что на следующий день в Сплинбери заехал первый в истории города автомобиль. Он врезался в эту поилку и загорелся, и его потушили водой из нее. И городской совет объявил Олдермену благодарность за предусмотрительность.

Они посмотрели на экран.

— Что за поилка? — спросил Бигмак.

— Знаешь здоровенное каменное корыто перед «Строительной компанией Логгита и Барнета»? — спросил Джонни. — То, которое засыпано землей, чтоб удобней было кидать засохшие цветы и банки из-под пива? Когда-то в такие корыта наливали воду, поить почтовых лошадей.

— Но если уже появились машины, — медленно проговорил Бигмак, — то ставить поилки для лошадей было вроде не того…

— Да, — перебил Джонни. — Я знаю. Ладно. Поехали дальше.

…УИ-И-И-ш-ш-ш… мы строим этот город на… ш-ш-ш-ш-ш… наш корреспондент передает из… у-у-и-и-и-и-ш-ш-ш… это был номер второй… ш-ш-ш-юуп-юуп-юп… сказал, что встреча в Киеве… оу-с-с-с-ш-с-с… премьер-министр… ш-ш-с-с… черт побери, ты что, не можешь… ш-ш-с-с-с…

Ручка настройки транзистора за могилой мистера Порокки крутилась — очень медленно, словно это требовало больших усилий. Время от времени она замирала, а потом снова начинала вращаться.

…ш-ш-ш-ш-у-у-у-с-с… а следующий звонок… ш-ш-у-у-с-с… Вавилон…

Вокруг приемника сгустилось облачко холодного воздуха.

Ребята в библиотеке продолжали читать. В полной тишине. Сотрудники Службы Информации забеспокоились, и один из них отправился за набором для извлечения шоколада из клавиатур: чистящей жидкостью и хитро изогнутой канцелярской скрепкой.

— Давайте посмотрим правде в глаза, — сказал Холодец. — Этот город славен тем, что не дарит миру знаменитых людей.

— Здесь сказано, — подал голос Ноу Йоу, — что в 1922 году Аддисон Винсент Флетчер с Элма-террейс изобрел особый телефон.

— Гениально! — фыркнул Холодец. — К тому времени телефон уже давным-давно изобрели.

— Тут сказано, что этот телефон был лучше.

— Ну да, — ехидно согласился Холодец и набрал воображаемый номер: — Алло, это… ребята, а кто изобрел настоящий телефон?

— Томас Эдисон, — сказал Ноу Йоу.

— Сэр Хамфри Телефоун, — сказал Бигмак.

— Александр Грэхэм Белл, — поправил Джонни. — Сэр Хамфри Телефоун?!

— Здрасьте, мистер Белл, — затараторил Холодец в воображаемую трубку. — Помните, вы изобрели телефон? Давно? Ну так мой лучше. И я сейчас уплываю открывать Америку.

Да, я знаю, что ее уже открыл Христофор Колумб, но я ее открою лучше.

— В этом что-то есть, — заметил Бигмак. — Если захочется что-нибудь открыть, спокойно можно подождать, пока там не построят нормальные гостиницы и всякое такое.

— А кстати, когда Колумб открыл Америку? — спросил Холодец.

— В тысяча четыреста девяносто втором году, — ответил Джонни. — Есть такой стишок: «Один-четыре-девять-два — Колумб увидел острова, он поскорее к ним подплыл — и вот Америку открыл».

Холодец и Бигмак одарили его внимательными взглядами.

— На самом деле он доплыл бы туда еще в тысяча четыреста девяносто первом, — буркнул Ноу Йоу, не отрываясь от окуляров, — но ему пришлось дать кругаля, потому что никто не мог придумать рифму на «один».

— Это мог быть сэр Хамфри Телефоун, — упорствовал Бигмак. — Вещи называют в честь изобретателей.

— Но телефон в честь Белла не назвали, — заметил Холодец.

— Зато в честь Белла назвали звонок, — парировал Бигмак. — А телефон звонит. Что и требовалось доказать.

— В телефонах давно уже нет таких звонков, — заспорил Бигмак.

— Этим, — наставительно сообщил Ноу Йоу, — мы обязаны известному изобретению Фрэнка Зуммера.

— По-моему, отсюда просто не может выйти никакая знаменитость, — вздохнул Холодец, — потому что тут живут сплошные психи.

— Есть один, — сказал Бигмак, прокручивая микропленку.

— Кто?

— Футболист. Стэнли «Куда прешь!» Нетудэй. Играл за «Сплинберийских бродяг». Тут есть некролог. Почти на полстраницы.

— И что там?

— Написано, что он забил рекордное количество голов.

— Неплохо, — обрадовался Холодец.

— В свои ворота.

— Что?!

— Тут написано, рекордное количество мячей в истории спорта вообще. И еще, что на поле он так волновался, что утрачивал чувство направления.

— О!

— Но тут пишут, в целом он был хороший футболист. Конечно, в сборную планеты его бы не взяли…

— Эй, глядите, — сказал Ноу Йоу.

Они сгрудились возле него. Ноу Йоу нашел старый групповой снимок — около трех десятков солдат, улыбающихся в объектив.

— Ну и что? — спросил Холодец.

— Тысяча девятьсот шестнадцатый, — сказал Ноу Йоу. — Они уходили на войну.

— На которую? — спросил Холодец.