Читать книгу "Тайный рыцарь - Руслан Мельников"

— Они отъехали еще на шесть миль дальше — к орденской дороге. Там и начнется состязание. Обладателю самого быстрого скакуна достанется самая богатая добыча. И впредь он сможет с полным правом распоряжаться этим имуществом своего кунинга. Тот, чей конь окажется не столь быстрым, но все же опередит остальных участников скачки, возьмет себе вторую часть от всего добра Глянды — поменьше. Третий победитель станет владеть третьей частью. Четвертый — четвертой, пятый — пятой. Шестому же достанется та малая часть, что лежит под воротами. Остальные не смогут претендовать и на это[7].

— То-то я думаю, чего люди Глянды вокруг наших лошадей крутились, — усмехнулся Збыслав. — Все торговались — порывались купить или выменять самых быстрых и выносливых.

— Все лошади на месте? — встревожился Бурцев.

— А куда они денутся? Пруссы — не конокрады какие-нибудь и гостей своих обижать не привыкли. А для нас сейчас менять или продавать лошадей — последнее дело. Добрый конь в походе — наипервейший друг. Нам же еще идти и идти до русских границ… Да и что возьмешь с этих лесных бедолаг? Им ведь и предложить за лошадей нечего.

— Мой народ всегда ценил быстроногих коней, — проговорил дядька Адам. — Хороший конь приносит удачу, победу и богатство. Но ты прав, Збыслав, мало кто из пруссов может сейчас владеть добрым скакуном. Мало кому под силу промчаться от орденской дороги до селения Глянды со скоростью героев прошлых веков.

— Погоди-ка, дядька Адам, — Бурцев нахмурился. — Ты вот все об орденской дороге толкуешь. А не случится ли так, что люди Глянды со своими скачками протопчут сюда путь крестоносцам?

Лучник вздохнул:

— Разумные опасения. Я тоже высказывал их на собрании общины. Без толку. Соблазн овладеть добром Глянды оказался сильнее осторожности. А самый пригодный для скачек путь, которым пользовались еще предки кунинга, проходит рядом с трактом тевтонов. Туда, конечно, никто выезжать не станет, но… Честно говоря, я тоже беспокоюсь, пан Вацлав.

Грянули вдруг радостные вопли пруссов. Разговаривать стало невозможно. Оставалось только смотреть.

Среди деревьев замелькали всадники. Один, второй, третий… Фавориты заключительного этапа скачек. За ними, отчаянно настегивая лошадей, неслись отставшие.

До последних крох кунингова добра дорвался молодой вихрастый отрок. Пронесся на взмыленном коньке под воротами, схватил на скаку заветный сверток, поднял высоко над головой и, гордый, довольный, счастливый, помчался вдоль тына. Сегодня пацан стал немного богаче…

Пуще прежнего закричали, подбадривая юнца, пруссы. Азартно заулюлюкали и степные воины. Любые конные забавы всегда будут по сердцу кочевому народу.

К селению Глянды тем временем приблизились проигравшие. Спешить им теперь было некуда. Хрипящие загнанные кони пошли шагом. И долго еще будут ходить по кругу, остывая после изнурительного состязания. В седлах покачивались угрюмые всадники, так и не угнавшиеся за удачей. Многие завистливо глядели в спину шустрому мальчишке. А из леса неторопливой рысью выезжали другие победители. У каждого поперек седла — добытый в честной скачке приз. Объемистей и увесистей, чем тот, что достался пацану.

— Интересные у вас, у пруссов, обычаи, дядька Адам! — сказал Бурцев.

Лучник в волчьей шкуре полыценно улыбнулся:

— Наши тайные обряды еще интереснее, пан Вацлав.

— Правда? — навострила ушки Аделаида. Дядька Адам сразу посуровел:

— Сегодня ночью здесь пройдут общинные моления об искуплении грехов. Будет покаяние, кара и жертвоприношение. Будет много криков и шума. Вам на это смотреть не нужно.

— Это так страшно? — Бурцев вспомнил: дядька Адам вроде бы уже смутно предупреждал вчера о каких-то ужасах предстоящей ночи.

— Нет, не страшно. Это опасно. Чужеверцы, что становятся свидетелями вайделотских обрядов, должны умереть. Мне, кстати, тоже нечего делать на общинных моленьях. Я ведь не принадлежу к этой общине. Но меня, по крайней мере, не убьют, увидев на улице. Я — прусс. Вы — нет. Вы исповедуете другую веру, и вас, как святотатцев, ждет только смерть.

— Поэтому ты советовал нам переночевать за частоколом?

— И советую сейчас. Поверь, пан Вацлав, так будет безопаснее. Мой народ радушен и гостеприимен, но непримирим и жесток, когда дело касается наших богов и тайных обрядов.

— Не собираюсь я уходить из нашего дома в вонючий татарский шатер! — заявила Аделаида. — Чего это ради?! Хватит, наночевалась я уже в шатрах. Да там и места уже нет.

Бурцев усмехнулся. Надо же, какой прогресс! Дочь Лешко Белого именует их скромное жилище «нашим домом». А ведь раньше иначе как языческой халупой не называла. Что же касается места…

— Для нас с тобой место у Бурангула всегда найдется, — попытался он урезонить супругу.

— Все равно не пойду! — упрямо стояла на своем княжна. — Мне и здесь хорошо. Ну, не хорошо, конечно, но лучше, чем…

— Значит, я просто утащу тебя силой, — перебил Бурцев.

Гордая шляхтенка аж задохнулась от злости. Лицо ее пылало.

— А я… я… Сбегу я, вот! — пригрозила она.

Бурцев пристально посмотрел жене в глаза. Действительно, сбежит. Бегала ведь уже княжна от него в силезском лесу. Ума хватит удрать и в прусском. Но не приковывать же, в самом деле, к себе строптивую супругу. Или все же стоит? Или все же напрасно выбросил он год назад свои наручники? Ладно, пойдем на компромисс:

— Хорошо, Аделаида, остаемся. Но только попробуй ночью высунуть нос за дверь!

Дядька Адам, оказавшийся невольным свидетелем их перепалки, неодобрительно покачал косматой головой. Произнес хмуро, негромко:

— Ты уж, пан Вацлав, постарайся, чтобы во время молений твоя женщина не наделала глупостей. На пиру у Глянды все обошлось, но вайделотские таинства — совсем другое дело.

Бурцев кивнул. Аделаида лишь презрительно поджала губки и сморщила свой прелестный остренький носик. В зеленых глазах блеснули нехорошие огоньки.

И без глупостей все-таки не обошлось. Не уследил он за женой.

Глава 10

Как Аделаида выскользнула за дверь, Бурцев не слышал. Сморила-таки коварная дрема. Пробудился он, когда расслабленное тело вдруг дернуло от нехорошего предчувствия. Сразу, в ту же секунду, понял: пусто в доме! Нет Аделаиды! Ругнулся: вот ведь неугомонная! Не вняла княжна дружескому совету дядьки Адама…

Вскочил. Схватил меч. Бросился к двери.

Блин! Мрак! Ночь! С черного неба уже открыто и безбоязненно пялилась желтая луна, звезды тайком подглядывали сквозь свои замочные скважины.

Бурцев осмотрелся вокруг. Хреново… Снег затоптан, и куда направилась непоседливая пани — не разобрать. Или, может, не сама она ушла? Похитили?! После прошлогодней истории с Казимиром Куявским и Конрадом Тюрингским Бурцев стал весьма мнительным на этот счет. Фобия, однако… Кто способен похитить его жену из прусского лагеря, окруженного дозорами Дмитриевых и Бурангуловых бойцов? Разве что сами пруссы. Помнится, дядька Адам говорил о моленьях с жертвоприношением. Что, если имелась в виду человеческая жертва? Жизнь прекрасной чужачки в обмен на долгожданную благосклонность языческих богов… В принципе, затравленные и доведенные до отчаяния люди способны и не на такое.