Читать книгу "Веселые поминки - Марина Серова"

К коллекции странностей своего собеседника я за обедом присоединила еще одну – у него была весьма странная улыбка. А так как улыбался он сегодня очень часто, то я имела возможность во всех подробностях изучить его мимику. Улыбка у него была какой-то натянутой. Иногда так улыбаются женщины, стараясь избежать преждевременных морщин, и поэтому выглядят довольно глупо и неестественно. Когда же Емеля смеялся, то характерным движением руки даже придерживал кожу лица. Такой привычки у мужчин я не замечала никогда в жизни, и это должно было иметь совершенно определенную причину. Но, как я ни ломала голову, ничего убедительного придумать не могла.

После обеда стало немного прохладнее, и мы отправились на верхнюю палубу, откуда открывался чудесный вид, который, несмотря на весь мой скепсис, произвел на меня сильное впечатление.

Мы сидели в удобных шезлонгах, только изредка нарушая молчание короткими замечаниями о том или ином особенно живописном уголке природы.

Я даже неожиданно для себя подумала, что, может быть, при других обстоятельствах и не возражала бы провести недельку-другую подобным образом.

Сегодня было воскресенье, а в понедельник я хотела воспользоваться первой же стоянкой, чтобы позвонить в Комитет солдатских матерей и сообщить бедной Светлане Алексеевне о причине своего внезапного желания отправиться в путешествие или придумать любую другую причину моего отсутствия на рабочем месте. Несколько отгулов, накопленных мною за последнее время, были бы неплохим объяснением, но я не была уверена, что мое путешествие не затянется на пару недель.

Кроме того, мое предположение могло оказаться и вовсе неверным, и тогда я окажусь совершенно в идиотском положении не только в глазах Светланы Алексеевны, но и в глазах Грома. А этого я боялась больше всего. Оставалось надеяться, что интуиция меня не подвела, и быть готовой к любым неожиданностям.

Со своего места я хорошо видела Емелиных телохранителей, которые сразу после обеда следом за нами поднялись на верхнюю палубу и теперь демонстрировали окружающим свои накачанные «прелести», принимая воздушные ванны. Так или иначе, но они еще ни разу не оставили своего шефа без присмотра.

Перед самым ужином я заставила себя влезть в бассейн и побарахтаться в нем несколько минут, так как душа в моей каюте не было, а от привычки ежедневных водных процедур не так-то легко отказаться, особенно просидев полдня на самом солнцепеке.

К моей радости, бассейн оказался пустым, и даже Емеля не рискнул присоединиться ко мне, хотя не без удовольствия пялился на мое полуобнаженное тело.

Мы договорились встретиться за ужином и расстались до вечера.

Придя в каюту, я первым делом совершила поступок, показавшийся бы стороннему наблюдателю по меньшей мере странным. Я сразу же нацепила клипсы, улеглась на кровать и пролежала так до самого ужина и опять совершенно безрезультатно. Расставшись со мной, Владимир Емельянович отправился в свой люкс и, судя по звукам, вернее, по отсутствию таковых, завалился спать.

Ужин готовил мне массу сюрпризов, но я еще не знала об этом и поэтому не торопилась на него.

Когда я вошла в зал ресторана, то не сразу узнала помещение, в котором побывала уже два раза за сегодняшний день, настолько изменило его эффектное, тщательно подобранное и создающее впечатление сказки освещение. Тихая ненавязчивая музыка для полноты ощущений – и довольно невзрачный корабельный салон превратился в подобие пещеры Али-Бабы. Вместо сорока разбойников за столами сидели те же, что и утром и днем пассажиры, но тоже преобразившиеся, в основном за счет вечерних туалетов.

Видимо, уровень материального благосостояния сегодняшних пассажиров речного транспорта сильно отличается от того, который можно было считать типичным еще лет десять тому назад.

Во всяком случае, я не помню, чтобы корабельные рестораны заполняла публика в костюмах от Кардена, да и таких бриллиантов в ушах разодетых в пух и прах дам я тоже раньше не замечала.

Надо сказать, что и мой костюм, если не превосходил, то, во всяком случае, не уступал этому уровню. По крайней мере, по своей изысканности и вкусу. Ну а ценой сейчас никого не удивишь.

На мне было мое любимое голубое платье с разрезом до бедра и довольно откровенным декольте. Оно подчеркивало все достоинства моей фигуры.

Я специально пришла несколько позже, и поэтому семейные пары, обремененные детьми, уже не без сожаления покидали зал. Остальная же публика, покончив с аппетитным бифштексом, приступила к «необязательной» программе, состоящей из алкогольных напитков и дополнительных блюд. Я стараюсь не наедаться после шести часов вечера, но бифштекс с кровью, если он хорошо приготовлен, это моя слабость. Я еще раз была вынуждена признать, что прозвище Багира я заслужила по праву.

Владимир Емельянович, не отставая от меня, третий раз за сегодняшний день переменил наряд и, можно сказать, был неотразим.

Он явно подготовился к моему приходу. Столик в самом укромном уголке ресторана был уставлен бутылками и закусками. Емеля, видимо, решил поразить меня своей щедростью, но при его доходах это не впечатляло.

Телохранители, как обычно, оказались поблизости. На сей раз они занимали соседний столик, и меня Емеля планировал посадить спиной к ним и ко всему залу. Это меня совершенно не устраивало, и я тут же поменялась с ним местами, сославшись на то, что положение лицом к корме может вызвать у меня головокружение. Эта дамская слабость вызвала у Емели улыбку превосходства, и он охотно уступил мне свое место. Так что теперь весь зал, включая телохранителей, был у меня как на ладони.

Программа подобных мероприятий не отличается большим разнообразием, и мы с Харчеевым пункт за пунктом совершили весь ритуал. То есть выпили и закусили, погадали друг другу по руке, станцевали пару медленных танцев и, наверное, уже давно бы выпили на брудершафт, если бы еще в самом начале вечера легко и естественно не перешли на «ты». Так что формального повода для поцелуев у нас пока не было.

Видимо, благодаря солидной внешности моего кавалера никто не пытался у него меня отбить, поэтому никаких эксцессов не было, хотя мне было бы интересно, как повели бы себя в этом случае «засекреченные» телохранители. Пока же они, казалось, не обращали на нас никакого внимания, и об их «особом режиме» можно было догадаться только по минимуму спиртного на их столе и по их трезвым физиономиям. Чего я не могла сказать о господине Харчееве, выражение лица которого с каждой рюмкой становилось все более лукавым, а шутки – все рискованнее.

Я испытывала при этом двоякое чувство: как женщине мне было неприятно, но секретного агента это вполне устраивало. Алкоголь развязывает языки лучше всяких психотропных препаратов.

Время от времени я аккуратно направляла нашу застольную беседу в нужное мне русло, не рискуя вызвать у Емели никаких подозрений.

– А тебе страшно? – спросила я его, стараясь вызвать на откровенность.

Ответ прозвучал немного неожиданно:

– После того, что я пережил, я уже ничего не боюсь, – сказал Емеля и залпом выпил очередную рюмку.