Читать книгу "Мертвецы не танцуют - Макс Острогин"

Головастики почти как лягушки, есть можно.

Курок навертел супа и себе, мы чокнулись по древнему человеческому обычаю, накрошили в кружки кукурузных сухарей и принялись есть. Привлеченный запахом еды, очнулся Папа, я сунул ему сушеную рыбью голову.

Я ел спокойно, медленно, чтобы усваивалось, Курок болтал и плевался косточками:

– Чужак добрался до библиотеки, на карте она обведена кружком. В библиотеке живет один хмырь, его Ткач зовут. Вполне может…

Вполне может быть, что этот самый Ткач что-то знает. Про чужих, про спутники, вот уж не думал, что когда-нибудь буду иметь дело со спутниками.

– Они еще тогда рассорились, я маленький был, хомячков разводил. А может, вообще еще не был, не помню. Тогда плохо жилось, жрецы расплодились, прямо так и лезли, так и лезли, из вентиляции высовывались, все только и делали, что отбивались. Мы, кстати, тогда еще не на Варшавской жили, а в трубе какой-то, не знаю. Все со жрецами воевали, а этот Ткач не хотел, говорил, что это бесполезное занятие, надо по-другому. И книжки все читал, те еще, старинные. Ну, его и выгнали.

Курок захрустел сухарями.

– Ткач ушел, а потом вернулся и показал дорогу на Варшавскую, мы туда и переселились. С тех пор его все уважать очень стали, но он все равно не вернулся. Стал жить сам по себе. Тут, в библиотеке.

Курок показал кружкой.

– Этот Ткач – еще вонючее Япета, я его один раз видел. Он книжки читает, бродит туда-сюда, календари ищет, вынюхивает… Разгадать хочет.

– Что разгадать?

Курок повертел пальцем вокруг.

– Все. Про все то есть. Поэтому Япет его и не любит.

– Не любит?

– Угу, – кивнул Курок. – Япет про то, как сейчас, думает. Как помидоры зреют, как кабанятина коптится. А Ткач про то, как потом. Прозирает грядущее.

Курок расхохотался.

– Сначала прозирает грядущее, потом его же просирает! Так вот, Ткач как-то в очередной раз прозрел грядущее и явился к Япету с советами, как очистить пространства, а Япету советы не нужны, вот они и поссорились. И даже подрались, Ткач нашего за бороденку оттаскал, да.

– А как же Поход на Запад? – перебил я. – Япет же собирался разведывать…

– А, – Курок махнул рукой. – Я про этот Поход всю жизнь слышу. Собираются, собираются, да никак не соберутся. С кем в поход-то идти?

Курок поморщился.

– Запад – это тебе не тут, это круть. Чуть зазевался – и все, суши ногти. Да сам увидишь…

Курок замолчал, болтал кружку.

– Кстати, вполне может быть, что Ткач нам чего и подскажет, опытный чумарез. Только сумасшедший. Если жив, конечно, его года четыре уже не было видно, а ходить к нему Япет запретил.

– Почему?

– Чтобы умы не смущать.

– Как это? – не понял я.

– Ну… – Курок почесал подбородок. – Я не очень хорошо знаю… Короче, этот Ткач, он очень много читал. Не просто много, а очень много. Четыре книжки в день. Вот он читал-читал, читал-читал и сдернулся. Он вдруг понял, что все решают герои.

– Кто-кто?

– Герои. Ну, герои. Такие простые сверхличности, как ты, как я.

Курок хохотнул.

– Как?

– Герои, – повторил Курок. – Они все решают. Вот смотри. Живет какой-нибудь там народец, рыбу ловит, корову доит, а тут чудище. И давай это чудище жрать мужиков, а девок в пещеру таскать с паскудными целями. Никто ничего не может, все только стонут и лбами стукаются. Короче, все, тупик, кажется – и вдруг бац, Беовульф приехал.

– Кто? – спросил я.

– Беовульф, кто еще.

Курок почесался, отхлебнул бульону.

– Беовульф – это дядька такой беспощадный. Приехал – и раз-два, разобрался с пакостью по-быстрому. А потом еще дракона зарубал, ну, короче, времени даром не терял. Старинная история, достоверная. И в другие времена тоже очень похоже все происходило – герои всегда проблемы решали. Вот Ткач и решил, что у нас то же должно быть. То есть должен появиться такой вот герой, который положит предел этому всему.

– Как именно положит?

– Ну, не знаю, – Курок икнул. – Например, так. Герой проникнет на Запад – и выяснит, как именно.

Я поглядел на него.

Рожа у Курка была прыщавая и оплывшая, как он жив до сих пор с такой рожей? И с такими космами.

Курок рассказывал дальше:

– Япету не нужно, чтобы народ на Запад сигал, ему не нужны герои, ему нужны твердые выживатели. К тому же…

Курок поморщился.

– Этот Ткач все эти свои идеи не просто так рассказывал, а с призывами. Ну, у нас человек пять понаслушались – и на Запад двинули. Никто их с тех пор не видел. Вот Япет и рассвирепел. Велел Ткача не пускать и самим к нему не ходить. Ясно?

– Вполне. Но нас не отправили на Запад. Тот не Япет. Значит…

– Значит… Ничего это не значит! Бросок на Запад, как же. – Курок поболтал кружку. – Ты вот собираешься спасать мир? Собираешься, знаю. Все собираются. Только никак не соберутся.

– А ты?

– Само собой. А почему нет? Почему не я? Кто-то же должен положить предел всему этому безобразию? Наверняка ведь есть способ…

– А сколько лет было этому Беовульфу? – спросил я.

– Не знаю, – пожал плечами Курок. – Вряд ли он был стариком.

Это точно. И остальные герои тоже до морщин не доживали. Герой – он всегда молод. Чем старше человек, тем меньше он на героя годится. Зрение ухудшается, руки дрожат, скорость не та. Взрослый герой не может быть физиологически. Так что получается, что я вполне подхожу. В Беовульфы эти.

Мы доели обед, ополоснули кружки и направились дальше.

– Я тоже раньше думал, – болтал Курок. – Тоже думал – вот вырасту, и всех спасу. Вырос. Прихожу к Япету, спрашиваю – что делать, а он мне говорит – капусту жрут бабочки…

Мы пробирались через старый и скучный город, однообразный и безликий, не выделявшийся ни архитектурой, ни высотой, ни зеленью, тяжелый город. Я это только сейчас стал замечать, раньше город казался совсем одинаковым, теперь я стал различать степени, некоторые районы были гораздо хуже.

Вот как этот. Одинаковые, серо-коричневые.

– А мне совсем не так хотелось. И всем у нас не хочется, но Япет всех заставляет репу сажать… Вот поэтому он и Ткача выгнал – тот мечтал слишком много, а репу сажал мало. Давай скорее, тут надо быстро. Кладбище рядом, сам понимаешь… Вон, смотри, пришли уже почти, вон там.

Я прочитал – «Ткацкая улица», понятно теперь, почему Ткач.

Ткацкая оказалась совсем небольшой. Узкая, невысокие дома с обвалившимися балконами, почерневшие непонятно от чего деревья, то ли от засухи, то ли в корнях завелось что, не понять. Преодолели ее без труда, шагали по правой стороне.