Читать книгу "Дикарь - Данелла Хармон"

— Тем не менее я хочу, чтобы вы на него ответили.

— Я не знаю, за что он меня полюбил.

— У вас вполне сносная фигура, хорошенькое личико, красивые карие глаза — наверное, этого вполне достаточно, чтобы заставить мужчину встать перед вами на колени… и оказаться в вашей постели.

— Вы оскорбляете память вашего брата подобными разговорами, ваша светлость. Чарльз был прекрасным человеком.

— Ну что ж, мало ли какие мысли могут прийти в голову человеку, которого забросило так далеко от дома в змеиное гнездо мятежников? Наверное, тут могла бы сойти любая.

— Чарльз и я любили друг друга. Он хотел жениться на мне.

— До или после того, как узнал о вашей беременности?

Она покраснела.

— После.

— Вам не приходило в голову, что он предлагает женитьбу из чувства долга, тогда как сердце его принадлежит другой?

— Нет, не приходило.

— А вам никогда не приходило в голову, что, как только он родился, ему было предначертано жениться на девушке своего круга, чье приданое позволило бы ему поддерживать тот образ жизни, к которому он привык?

— Он никогда не упоминал о такой девушке, ваша светлость. К тому же Чарльз не из тех людей, которые поклоняются золотому тельцу, — Вы не задумывались о том, что его семья, возможно, не пожелает принять в свое лоно плохо воспитанную провинциалку и не одобрит его союз с вами?

Она посмотрела ему прямо в глаза и спокойно сказала:

— Да, я об этом думала.

— Но тем не менее приехали сюда?

— У меня не было выбора.

— Ах, у вас не было выбора!..

Джульет сжала кулаки в складках одеяльца дочери, стараясь сдержать нарастающее возмущение. Она раскраснелась и понимала, что пылающее лицо выдает ее, но поклялась себе, что не позволит ему одержать над собой верх, как бы он ни старался. Если, заставив ее предстать перед ним в неряшливом виде, а потом задавая ей оскорбительные вопросы и намекая на то, чего в действительности не было, он вознамерился вывести ее из равновесия, то он сильно ошибся. Она сделана из более прочного материала, чем он думает.

— Боюсь, ваша светлость, — очень вежливо сказала она, — что вы принимаете меня за охотницу за богатыми женихами и подозреваете, что я соблазнила вашего брата, желая при помощи его имени и титула вскарабкаться вверх по социальной лестнице. Смею вас заверить, дело обстояло совсем не так. Чарльз был офицером королевской армии, я — простая девушка из Бостона. А девушкам из Бостона нельзя сближаться с королевскими офицерами, даже самыми высокородными, если они не хотят, чтобы от них отвернулось местное общество, которое не выносит самого присутствия там регулярных войск.

Он слушал Джульет, отхлебывая бренди и внимательно глядя на нее, но ничем не выдавал своих мыслей.

— Те, кто знал меня, относились ко мне с уважением, — храбро продолжала она. — Пусть во мне нет благородной крови и я не обладаю несметными богатствами, как вы, но мой отчим был уважаемым человеком, мы жили достаточно хорошо, работали и занимались благотворительностью. Мне не за что краснеть.

— Ваш отчим был «лоялистом».

— Мой отчим был шпионом и работал на мятежников.

— Чарльз писал нам другое.

— Первое впечатление бывает обманчиво. Разве можно быть шпионом, когда каждый знает, кто ты такой?

— Да уж. Значит, вы узнавали у моего брата все, что могли, и передавали информацию отчиму?

— Я этого не делала.

— Мятежник, «лоялист»… Ну а вы-то сами кому симпатизируете, мисс Пэйдж?

— Своей дочери, — заявила она, глядя ему прямо в глаза.

Он вопросительно приподнял бровь.

— Я не хочу жить здесь, — твердо сказала она, — я не знаю в Англии ни души и очень скучаю по дому. Мне совершенно очевидно, что мое присутствие в Блэкхите нежелательно, как я и предполагала. Больше всего мне хотелось бы вернуться в Америку и собрать по частям то, что осталось от моей жизни, но я дала обещание Чарльзу, а свои обещания я не нарушаю.

— Что за обещание?

— Разыскать в Англии вас, если с ним что-нибудь случится.

— Что, по мнению Чарльза, я мог бы для вас сделать?

— Он сказал, что вы примете нас и станете опекуном нашего ребенка. Он сказал, что вы дадите моей дочери свое имя. Я не хотела приезжать сюда, но в Бостоне дела обернулись плохо и у меня не осталось выбора. Благополучие дочери для меня важнее всего.

— Чарльз погиб год назад. Поправьте меня, если я ошибусь, — заметил он с некоторым сарказмом, — но, кажется, на то, чтобы пересечь океан, требуется всего месяц?

— Да, но…

— Почему в таком случае вам потребовался на это целый год?

— Я не хотела пускаться в дорогу, ваша светлость, потому что плохо переносила беременность.

— А после того, как родился ребенок?

— Я боялась подвергать новорожденную риску. К тому же отчиму требовалась моя помощь в лавке и в таверне, и я чувствовала, что обязана остаться.

— Опишите мне, пожалуйста, чем вы занимались в лавке и таверне, мисс Пэйдж. Полагаю, вам приходилось подавать эль здоровякам клиентам и отбиваться от их приставаний, чтобы сохранить себя для одного из королевских офицеров?

К ее щекам прилила кровь, а сердце гулко забилось от возмущения.

— Вы ошибаетесь, ваша светлость, — сказала она ровным тоном, не желая отвечать на его колкости. — Мой отчим ценил во мне здравый смысл и умение обращаться с цифрами. Он не хотел, чтобы я тратила время на беготню с подносом от кладовки к столам. Я вела бухгалтерию в лавке и таверне. Я открывала лавку утром и закрывала вечером, закупала товары для лавки, торговалась с поставщиками, улаживала ссоры между поваром и прислугой. — Она взглянула ему в глаза без малейшего смущения. — Я не боюсь тяжелой работы, ваша светлость.

— Это я понял. — В его глазах мелькнула загадочная искорка. — Любопытно, что думает ваш уважаемый отчим о вашей поездке в Англию?

— Он умер от пневмонии еще в январе.

— А как он относился к вашей интрижке с Чарльзом?

— Это была не интрижка, ваша светлость. Мы глубоко любили друг друга, были помолвлены и собирались пожениться.

— Прошу вас ответить на вопрос.

— Извините, но неужели обязательно быть таким грубым?

— Да. А теперь ответьте на вопрос.

Чтобы не наговорить ему резких слов, Джульет изо всех сил сжала руку в кулак, так что ногти врезались в ладонь.

— Чарльзу и мне приходилось хранить наши чувства друг к другу в тайне, чтобы не подвергнуть себя опасности. В Бостоне британское присутствие решительно не одобрялось.