Читать книгу "Прекрасная саксонка - Тара О'Делл"

Жобер, представив безобразную картину порки, решительно сказал:

– Нет. Я поступлю с ней так, как считаю нужным.

Эдива, расчесывая волосы, думала о норманне. Как намерен он поступить с ней?

Вспомнив о коротком мече, она хотела было перепрятать его, но потом решила оставить на прежнем месте. Да и сможет ли она убить этого странного чужака?

Дверь со скрипом распахнулась. Эдива продолжала расчесывать волосы. Он приблизился к ней. Из-под завесы волос она видела лишь носки его изношенных сапог. Этот «норманн, хоть и командует немалым войском, одевается словно нищий.

– Я принес тебе еду, – сказал он, держа в руках деревянное блюдо с жареным мясом, хлебом и луком.

Эдива уловила аппетитный запах. Она сразу почувствовала, как сильно голодна. Но ее гордость! Принять пищу из рук врага?

Хотелось швырнуть блюдо с едой ему в лицо. Но... не умрет ли она потом голодной смертью, если он, разозлившись, прикажет не давать ей больше пищи?..

Он поднес блюдо к ее носу. Эдива стиснула зубы. Не такая уж она бесхарактерная!

– М-м-м, вкусно. Видишь? – Он откусил кусочек и громко причмокнул губами.

Она с такой силой сжала гребень, что зубцы впились в ладонь. Ей хотелось ударить этого самодовольного иноземца, чтобы его ухмылка исчезла, а лицо исказилось от боли.

Он поднес к ее губам кусочек мяса. Рот у нее наполнился слюной, и она ее проглотила. Нужно разглядывать его длинные сильные пальцы, нужно о чем-то думать, лишь бы не чувствовать запах сочного мяса, которым он ее соблазнял.

– Я тебя приручу, – сказал он. – Вот увидишь.

Эдива закрыла глаза. Она не ела два дня. Прежде ей рассказывали, что можно голодать и дольше. Все дело в силе воли.

Она внезапно открыла глаза и, выставив вперед руку, задела блюдо. Часть пищи оказалась на полу. Зачем она это сделала? Что теперь будет?

Эдива подняла голову и как-то виновато посмотрела чужаку в лицо. Взгляд его зеленых глаз был задумчивым и спокойным.

Почему бы ему и не быть спокойным? Ведь он уже поел. Насытился тем, что дает ее земля!

Руки у нее сжались в кулаки. В душе снова вспыхнула ярость.

– Ах, какая ты упрямая кошка, – сказал Жобер и мысленно добавил: «красивая моя кошечка».

Волны золотистых волос, матовая кожа – она была великолепна! Он даже засомневался, ее ли он принес из подземелья? Но взгляд васильковых глаз был все таким же холодным, и так же упрямо приподнят подбородок. Ему еще никогда не приходилось встречать такую волевую, такую сильную женщину. Неужели он и впрямь думал, что стоит предложить ей мяса, как она тут же станет послушной? Ее упрямства, наверное, не переломить, даже если морить ее голодом в течение нескольких дней.

Надо найти какой-то другой способ сломить ее волю. Вспомнилось предложение Хеймо высечь ее. Но Жобер отказался от этого еще поспешнее, чем в первый раз. Он хотел заставить эту женщину подчиниться ему, но не жестокостью.

Тогда как этого добиться? Как заставить эту злючку признать поражение? Ведь она всего-навсего женщина. Если она сдастся, никто ее за это не осудит. Женщину с малых лет учат подчиняться, уступать, знать свое место.

Презрительная гримаса на ее лице напомнила ему, какой «уступчивой» она была до сих пор.

Ну и женщина! А ведь ее полные розовые губки предназначены для поцелуев, стройная шея и мягкое тело созданы для ласк.

Она сменила одежду, но почему-то выбрала старое платье. Его удивило это. Неужели побоялась, что он рассердится? Могла бы надеть что-нибудь нарядное. Но простенькое платье было ей к лицу. Она была так хороша, что возбуждала его и без каких-либо украшений.

Жобер вздохнул и поставил блюдо с остатками пищи на столик рядом с кроватью. Пусть вдыхает аппетитный запах и мучается.

Взяв в руки прикрепленную к поясу флягу, он сделал большой глоток. Она наблюдала, глядя на него с вызовом. Рука ее все еще сжимала гребень.

Он поднес флягу к ее носу и позволил вдохнуть аромат вина, которое они привезли с собой из Нормандии.

Она судорожно втянула воздух. Несмотря на железную волю, тело может в конце концов ее предать. Плоть всегда оказывается слабее духа.

Жоберу хотелось погладить ее нежную кожу, проверить, мягки ли ее чистые волосы. И как хотелось ему ощутить своими губами вкус ее капризных губ!

Она, кажется, почувствовала, что у него изменилось настроение, и сосредоточила внимание не на фляге, а на его лице. Уж не догадалась ли она, что его мысли приняли совсем другое направление?

Жобер неторопливо заткнул пробкой флягу и поставил ее на стол рядом с блюдом. Когда он соблазнял ее пищей, она была такой упрямой и выглядела такой самоуверенной! Однако достаточно было окинуть ее похотливым взглядом, и ей становилось не по себе.

Как он мог забыть о мощном оружии, силу которого обнаружил чуть раньше? Ее пугало его вожделение. Его ласки были причиной недавнего нападения.

Было над чем задуматься. Желание – оружие обоюдоострое. Он мог запугать ее и заставить подчиняться. Но тогда она может стать действительно опасной.

Жобер осторожно протянул руку. Она испуганно отпрянула. Он взял у нее гребень. Ее тело напряглось, как у зверя, почувствовавшего опасность. Казалось, что, если он попытается прикоснуться к ней, она выцарапает ему глаза.

А Жобер именно это и собирался сделать. Однако на сей раз он сначала убедился в том, что она безоружна.

Он медленно приблизился. Тело ее напряглось еще сильнее, взгляд стал еще более настороженным. Подойдя вплотную, он схватил ее за плечи.

Она шагнула назад и упала на кровать, охнув, когда он навалился на нее всей тяжестью. Она заерзала под ним, пытаясь высвободить руки, но он крепко держал ее за запястья.

Они лежали какое-то время тяжело дыша, глядя в глаза друг другу. Не дав ей времени отдышаться, он прикоснулся губами к ее губам. Она сжала губы и резко отвернулась, уклоняясь от поцелуя. Он приподнялся над ней, подумав, что будет разумнее привязать ее к кровати. Но для этого придется отпустить ее, а потом снова бороться, чтобы уложить. Стоит ли начинать все сначала, когда ему почти удалось заставить ее подчиниться?..

Он сел на ее бедра и осторожно переложил в здоровую руку запястья ее обеих рук.

Теперь она была целиком в его власти: руки и ноги он прижал к кровати, кусаться она тоже не сможет.

Все оказалось труднее, чем он предполагал. Каждый мускул ее тела был напряжен, в глазах – ненависть и страх. Но он намеревался напомнить ей, что она всего лишь женщина и, следовательно, уязвима гораздо больше, чем мужчина.

У него участилось дыхание, когда он окинул взглядом соблазнительно распростертое под ним тело, раскрасневшееся лицо, встрепанные волосы и высоко вздымавшуюся от борьбы грудь. Он с большим удовольствием научит ее уму-разуму.