Читать книгу "Его тайные желания - Дженнифер Сент-Джайлз"

– Я все равно запачкаюсь, когда встречусь с Филиппом и Уиллом утром в лагере.

– Я тебе говорила много раз, что человек таков, каков он в деле. У тебя есть дела более серьезные, чем ежедневные прогулки с приятелями. Завтра ты должен остаться дома и сделать то, что намечалось на сегодня, плюс к этому постирать свои вещи. Сюда относятся и простыни, которые ты сейчас испачкал.

Он сел в кровати и ошеломленно открыл рот.

– Сделать сам?

– Да.

– Но я должен пойти! Я обещал Филиппу и Уиллу, что...

– Ты обещал сегодня мне.

Он потупил взор.

– Ты просто не хочешь, чтобы я снова отправился к лагерю.

– Это не так. – Я отвела завиток волос с его лба, обратив внимание, что он накрыл подушку мягкой голубой накидкой, которую моя мама приготовила еще до его рождения. Ему нравилось прикасаться щекой к мягкому поношенному материалу. – Я надеюсь, ты будешь человеком слова.

– Да, но ты не понимаешь меня!.. Это очень важно.

– Мы поговорим об этом завтра. И еще ты должен знать, что в пятницу мы поедем на карнавал в город. Разве это не будет интересно?

Он пожал плечами.

– Отправиться с Филиппом и Уиллом в лагерь, который строил мой отец, – это интересно.

Я вздохнула, поцеловала его и, поправив сетку над кроватью, пожелала спокойной ночи.

– Увидимся завтра.

Он кивнул и закрыл глаза. Я вышла из комнаты, чувствуя себя разочарованной из-за того, что он не проявил никакой радости по поводу карнавала. Его интерес к армейскому лагерю был понятен, в некотором смысле я недооценивала его потребность почувствовать таким образом связь с отцом. Я надеялась на сообщение мистера Гудзона. Оно подтвердит, что мои предположения в отношении Жан-Клода соответствуют истине.

Я приняла ванну, позволив пару снять с меня напряжение, благодаря отца за то, что он прозорливо установил современные коммунальные удобства. Я то и дело возвращалась в мыслях к мистеру Тревельяну и моему отношению к нему и с трудом заставляла себя сконцентрироваться на более практических делах.

Я надела ночную рубашку, халат и шлепанцы, а выйдя из ванной комнаты, стала искать в карманах платья телеграмму. Карманы были пусты, в них я нашла только визитную карточку мистера Тревельяна. Мне стало не по себе, когда я, обшарив карманы халата, не нашла телеграммы и там.

Должно быть, я обронила ее где-то в доме. Взяв фонарь, я отправилась своим обычным маршрутом на третий этаж. Ничего не найдя в коридоре и в комнате Андре, я спустилась на два пролета по лестнице. Беглый осмотр кухни и комнаты дворецкого ничего не дал, но долетевшее из гостиной звяканье стекла заставило меня замереть в центре вестибюля. Я резко повернулась, пульс мой участился, когда я поняла, что здесь, внизу, я не одна. Впервые в жизни моя гостиная показалась мне мрачной и неприветливой. Я погасила фонарь и на цыпочках подошла к двери.

Если учесть, что мистер Тревельян обладал способностью оказываться там, где я меньше всего этого ожидаю, я не должна была удивляться тому, что увидела именно его, стоящего у окна. В руках он держал стакан, подняв его вверх и вглядываясь в его содержимое при свете луны. Спустя некоторое время он сделал глоток, хрипло чертыхнулся и выплеснул остатки в растущий в кадке цветок.

Я поморщилась, что он нашел наше спиртное таким неприятным, да и мысль о подвыпившей герани вызвала у меня досаду.

– Смею заметить, что мамаша Луиза уже поливала цветы сегодня:

Он повернулся и улыбнулся, словно довольный тем, что я застала его врасплох.

– Я разбудил вас? – Голос его прозвучал хрипло, выдавая скрытое беспокойство.

– Я ищу бумажку, которую потеряла.

Я зажгла ближайшую лампу, изгнав из комнаты темноту, но не интимность пребывания с ним наедине. Мистер Тревельян подошел к каминной полке и поставил свой стакан.

– Вероятно, телеграмму? – спросил он, стоя спиной ко мне.

– Вы нашли ее?

Он повернулся ко мне, но лицо его оставалось в тени.

– После ужина, на полу своей комнаты.

Я проглотила комок в горле, испытанное мной облегчение оказалось кратковременным.

– Должно быть, я потеряла ее, когда показывала вам вашу комнату.

– И я ее не заметил перед тем, как идти на обед, – мягко возразил он, пересекая комнату.

По выражению его глаз я поняла: он не верит мне. Он остановился в нескольких дюймах от меня, настолько близко, что я смогла ощутить тепло его тела и обжигающий огонь пронзительного взгляда. Я плотнее запахнула полы халата, и он понимающе улыбнулся. В его глазах светилось тайное желание.

– Телеграмму, месье? – Я протянула руку.

Он вытащил телеграмму из кармана сюртука, но вместо того, чтобы положить ее в мою протянутую руку, коснулся моей щеки краешком листка и опустил его к декольте халата. Пульс у меня застучал в ушах настолько громко, что он наверняка должен был его услышать. Меня вдруг бросило в жар, я задержала дыхание и схватила телеграмму.

– Советую вам быть более осторожной, – пробормотал он. – Вы способны заставить меня забыть обо всем на свете. – Тихо проговорив это, он повернулся, чтобы уйти. – Спокойной ночи, миссис Бушерон.

Кое-как я собралась с мыслями, чтобы погасить свет в гостиной, стрелой бросилась к себе в комнату и заперла за собой дверь. Я распласталась на кровати, не имея сил признаться даже себе, что хочу ответить на его желание. Я плохо знала его, он был незнакомец, но я испытывала к нему неодолимое влечение. Это – пугало меня, даже больше, чем телеграмма с предупреждением об опасности или история с убийством в городе.

На следующий день рано утром до меня донеслось недовольное бормотание сына, сопровождаемое стуком тяжелой палки о железный котел. Эти звуки долетели через окно кухни, где мы с Миньон занимались приготовлением завтрака. Я отправила Андре первым делом постирать свои простыни, и он был этим очень недоволен. День начался не слишком удачно и в других отношениях. Не оказалось писем Жан-Клода в голубом ящике, в котором я их хранила, и нигде в кабинете. Ни Андре, ни Миньон их не видели.

Жинетт вошла на кухню возмущенная. Она взялась за фартук.

– Почему вы меня не разбудили?

– Тебе нужно было отдохнуть побольше, и если судить по твоему виду, мы были правы, – ответила я. – Должно быть, чай мамаши Луизы тебе помог.

– А из того, что я слышала от пансионеров, которые беседовали сейчас в гостиной, права я: что-то неладное происходило ночью. Я спрашивала тебя, а ты разве сказала мне правду? Нет. Мужчину убили среди бела дня – и ты ни слова!

– Извини. Я не хотела тебя беспокоить. А о чем говорили пансионеры? – спросила я.