Читать книгу "Искренне Ваша - Джулия Берд"

Дуя на пальцы, виконт впился в неё холодными серыми глазами.

– Как вы могли не слышать меня? Я же сразу заговорил – громко и отчетливо!

Лайза пожала плечами, поднялась и встала спиной к столу, закрывая собой ящик.

– Я не ждала вас. Мне и в голову не могло прийти, что вы пренебрежете всеми правилами приличия и навестите меня в отсутствие компаньонки. С другой стороны, вы зовете меня по имени, не спросив разрешения. Поэтому мне не следовало удивляться этому визиту.

Виконт скрестил руки на груди и раздраженно постучал носком щегольского черного сапога по обюссонскому ковру. Ответил он не сразу и даже не попытался изобразить обаяние или нежные чувства. Он улыбался только отцу Лайзы, но явно намеревался после получения приданого лишить улыбок и его.

– Ваши родители охотно позволят нам провести наедине несколько минут, если, в конце концов, заполучат титулованного зятя. Ваш отец-торгаш только об этом и мечтает. Я пришел сказать, что мы объявим о: помолвке через три недели на званом ужине здесь, в Крэншоу-Парке. Уверен, возражать вы не станете.

Он провел ладонью по жидким белесым локонам, которые наотрез отказывались укладываться в модную прическу, и небрежной походкой двинулся к застекленным дверям, ведущим на лужайку перед домом. Роберт Баррингтон всегда казался Лайзе двадцатисемилетним школьником-переростком, наряженным в парадный отцовский костюм и очутившимся не в своей тарелке. Несмотря на роскошную одежду из экзотических материй и обыкновение похваляться табакерками, инкрустированными драгоценными камнями – предметом зависти всего полусвета, – лорд Баррингтон отличался прискорбным отсутствием изящества. Кисти его рук были широкими, почти квадратными, глаза – ледяными, губы – тонкими и бесцветными, волосы – сальными и жидкими. Отнюдь не уродливый, виконт просто не обладал ни одним из тех неуловимых качеств, которые, сочетаясь друг с другом, создают притягательность. Природа обделила его даже тактом, который мог бы превратить его болезненное пристрастие к азартным играм в очаровательную прихоть. Выражение скуки сходило с лица виконта только в игорных домах, где, в конце концов, он просадил все состояние. Его единственным выходом оставалась женитьба на дочери богатого торговца, и, к чести виконта, следует признать, что он проявил немало стараний, дабы убедить отца Лайзы в своей искренней заинтересованности коммерцией. Но Лайзу было не так-то легко обвести вокруг пальца.

Искреннюю улыбку на лице Баррингтона она видела лишь однажды, когда он тасовал карты. Обычно же в ледяных серых глазах плескалось раздражение, взгляд блуждал из стороны в сторону и если останавливался на чем-то, то уже в следующий миг раздраженно пускался на поиски нового предмета.

– Через несколько недель, – продолжал он, сунув руки в карманы, – после объявления о помолвке мы скрепим наш союз единственным надежным способом.

Лайза заморгала, в ужасе сообразив, к чему он клонит, и запретила себе поддаваться панике.

– Что вы имеете в виду?

Его губы раздвинулись, обнажив неровные зубы.

– Полно, дорогая, ни за что не поверю, что вы настолько наивны! После помолвки многие будущие супруги ложатся в одну постель, не дожидаясь брачной церемонии.

При мысли о совокуплении с лордом Баррингтоном Лайзу чуть не стошнило, она пошатнулась и схватилась за край стола. С трудом сглотнув, она заявила:

– О таком я слышу впервые.

– Это правда. – Виконт шагнул к ней и провел пальцем по ее шее до груди в узком вырезе платья. По коже Лайзы побежали мурашки.

– Не смейте, милорд!

– Довольно жеманиться, Лайза. – Он слегка сжал ее грудь.

Схватив за запястье, Лайза оттолкнула его руку.

– У меня нет ни малейшего желания предаваться подобным развлечениям без крайней необходимости.

Баррингтон просунул ладонь ей под волосы и наклонился, явно предвкушая чувственный поцелуй. Языком во рту Лайзы он заработал, как метелкой из перьев, какой чистят дымоходы. Лайза уже думала, что она вот-вот задохнется. Не зная, как быть, она укусила Баррингтона за назойливый язык, да так сильно, что он взвизгнул и отскочил.

– Ай! Какого дьявола!

Тыльной стороной ладони она вытерла чужую слюну с губ и с невинным видом заморгала.

– Я сделала что-то не так? Неужели?

Лорд Баррингтон злобно уставился на нее, ощупал язык, убедился, что крови на нем нет, и мрачно потянулся за своей нефритовой табакеркой. Подцепив двумя пальцами щепотку табака, он вложил ее в ноздрю и звучно фыркнул. И чихнул от острого аромата, распространившегося в носу.

– Вижу, вы еще совсем неопытны, дорогая, – зловеще улыбаясь, произнес он. – Вам следовало бы кое-чему поучиться у Дезире.

– Не смейте даже упоминать ее при мне! – прошипела Лайза и хлестнула его по щеке. Лорд только рассмеялся, а она отвернулась, обхватив себя за плечи и пылая ненавистью оттого, что он заставил ее дать волю чувствам. Он делал все возможное, лишь бы низвести ее до своего уровня. Рано или поздно он обещал добиться своего.

Лорд Баррингтон сладко улыбнулся.

– Бедная Лайза! Глупенькая девственница! Не волнуйся, милочка, я научу тебя всему, что знаю.

И он вышел, не попрощавшись и, к счастью, забыв про письмо. Тем не менее, Лайза поспешно открыла ящик стола и изорвала злополучное послание в клочки. Незачем посвящать ничего не подозревающего мистера Фэрчайлда в неприглядные подробности своей жизни. Утешать ее уже слишком поздно. Осталось лишь грезить о том, как могла сложиться ее жизнь, и готовиться к ужасающему завершению помолвки с презренным виконтом Баррингтоном.

Тем вечером Джек принял приглашение на ужин от супругов Пейли. Они жили в местечке, известном под названием Дирфилд-Ректори, в нескольких милях от города, в каменном доме, какие часто встречаются в Котсуолдсе – странноватом с виду, но крепком, в окружении зелени и полевых цветов. В таких уголках можно уловить аромат заката и услышать, как деревья вздыхают по вечерам, погружаясь в дремоту.

Направляясь в гости в своем экипаже, Джек глубоко вдыхал умиротворяющий деревенский воздух и готовился к визиту, заранее зная, что он будет горьковато-сладким. Ибо его кузен в отличие от Джека был счастлив в браке, а Джек на такую милость судьбы даже не надеялся. Видя Артура Пейли довольным и радостным, Джек неизменно ощущал пустоту в груди, чувствовал себя живым трупом, и хотя любил бывать у кузена, навещал его нечасто, утверждая, что предпочитает зловоние Лондона – там его цинизм хотя бы отчасти был оправдан.

Джека радушно встретили кузен Артур – худосочный мужчина, приличного вида, начисто лишенный тщеславия, – и двенадцать детей, весь его выводок. Все мальчишки были румяными и послушными, девочки – хорошенькими и милыми. Выстроившись в ряд по росту, они походили на живую лестницу. Что это было за зрелище! Прямо картинка, думал Джек, втайне завидуя пасторальной жизни сельского сквайра. Сдержанно поприветствовав детей, он с натянутой улыбкой ответил на каждый книксен и поклон. Объятия и возгласы Джек припас для их матери Теодосии – миловидной пышечки и счастливой матери семейства.