Читать книгу "Побежала коза в огород - Лариса Кондрашова"

Тут пришла моя пора задуматься. Все-таки в нас прочно укоренилось представление о крупных бизнесменах именно как о новых русских, которые путают Бебеля с Бабелем, а школу оканчивают с трудом и лишь благодаря денежкам родителей. Но вряд ли при всех деньгах папаши мальчика стали тянуть с неудов на золотую медаль. Значит, он всегда был толковый?

С ума сойти с этими стереотипами! Во-первых, вовсе не факт, что его отец тоже был богатым человеком. Однако от моего вопроса о браке он весьма ловко ускользнул, потому что иначе непременно похвастался бы, как это любит делать Владимир Винокур. Мол, у нас в шоу-бизнесе — или у нас, у крупных бизнесменов — мало осталось таких мужчин, которые живут в первом браке, а я вот, видите, какой исключительный!

Он прав, начинать нужно с детства, с родителей, иначе у меня получится некий куцый образ и читателю не будет ясно, сделал этот человек себя сам или воспользовался денежками родственника…

Стоп! Прав главный редактор насчет моей привычки до всего докапываться. Но он не знает, что я еще и двигаюсь по накатанной колее. Наверняка для избирателей портрет должен рисоваться совсем другими красками. Например, господин Забалуев родился в семье металлурга и учительницы, женат, любит жену и сына… Про скрытую рекламу тоже не стоит забывать.

— Сколько у вас детей? — спросила я.

— Трое. По одному в каждом браке.

— А нынешний, третий брак вас устраивает?

— У меня четвертый брак, в котором детей пока нет.

Анекдот, да и только. Посмотрев с усмешкой на мое ошеломленное лицо, Забалуев опять расхохотался.

— Что? Возникли трудности с количеством розовой краски? Не хватает ее на мой светлый образ?

— С некоторых пор ни о розовой, ни о голубой краске в рекламных статьях не может быть и речи, — не удержавшись, хихикнула я. — Но из этого положения имеется выход. Написать, как пишут обычно: женат, имеет троих детей. И при этом количество браков можно не уточнять.

— Думаете, уточнение не сыграет в мою пользу?

— Однозначно! — сказала я с интонацией Жириновского.

— В самом деле, что это я вмешиваюсь? Ученого учить — только портить. Но вы ведь покажете мне статью, прежде чем опубликовать?

— Конечно, — продолжала я на залихватской ноте, — кто девушку кормит, тот ее и танцует.

Он посмеялся вместе со мной, а потом вдруг сказал:

— Кстати, как вы смотрите на то, чтобы со мной поужинать?

— Отрицательно, — сказала я не раздумывая.

— Вот даже как? — вроде удивился он. — А почему?

— Предпочитаю не вступать с клиентами в неформальные отношения.

— Но ведь я не предлагаю вам замужество.

— Тем более, — мрачно пошутила я.

Но Забалуев шутки не понял.

— Только потому, что вы уже замужем, — для чего-то уточнил он.

И опять посмотрел. С определенным выражением.

Да и наш разговор стал мало-помалу принимать нежелательный фривольный оттенок. Но я вовсе не собиралась идти у него на поводу, пусть он хоть трижды миллионер! Более того, мы стали злиться одновременно: я — от раздражения на этих твердолобых богачей, которые считают, будто могут купить все, что захотят. А он, видимо, от того, что я отказала ему в малой просьбе с лету, не раздумывая, тогда как он, что называется, только вошел.

— Вот уж не ожидал, что невинное предложение поужинать вызовет у вас такую реакцию. — Он снисходительно посмотрел на меня, как на маленькую девочку, которая ничего не понимает в играх взрослых. — На Западе, в цивилизованных странах, ничего предосудительного не видят в том, чтобы вести деловые переговоры за столом в ресторане.

— Вполне вас понимаю, — сказала я; мне казалось, что его предложение было не таким уж невинным, как он хотел показать. — Но по отношению к Западу мы все же на Востоке, а Восток… Ну, вы дальше знаете!

— Я разочарован, — печально сказал он, — мне казалось, вы станете писать обо мне душевный очерк, где новый русский наконец предстанет с человеческим лицом, а не с хищным оскалом капиталиста. А разве можно быть по-настоящему откровенным, сидя за столом в офисе, где обычно я говорю только о делах… Но возможно, вы работаете совсем по-другому, и достаточно задать своему герою всего два-три вопроса, чтобы вам стало все ясно…

— Давайте просто погуляем в парке, — предложила я, — и, если вы голодны, зайдем в какое-нибудь кафе, где хорошо кормят. Я такие знаю.

— В кафе? — задумчиво проговорил он. — Ну что ж, ведите меня в свое кафе.

Галина

Галя придирчиво осмотрела себя в зеркало: какое у нее все-таки заурядное лицо! Небольшие серые глаза. Самые обыкновенные. И ресницы рыжие. Если их не красит, Галя вообще выглядит будто со сна. Лицо круглое — никакого намека на аристократические скулы. Несмотря на фамилию. Шея — так себе, средняя, на лебединую не тянет. Вроде губы ничего. Пухленькие, как говорил Генка. Уши… Уши не лопоухие, к ушам никаких претензий, прямо скажем, аккуратные такие ушки…

Галина рассмеялась. Это называется ревизия? Нос пропустила. Скакнула с шеи сразу на губы. Нос, пожалуй, тоже особых нареканий не вызывает. Прямой, без горбинок и курносости. И все же нет в нем породы. Такой рядовой нос. Пожалуй, от князей Мещерских к ней по наследству от предков перешла только фамилия. Зря отец так ею гордится. У него тоже внешность простецкая.

И кто вообще сказал, будто Мещерские — непременно князья. Вот было бы смешно узнать, что папа Алеша выдумал своих предков от начала до конца. А были они какие-нибудь… крепостные у князя Мещерова. Вот их и звали Мещерскими…

Права Лена, глупо привязывать характер и вообще достоинства человека к его фамилии.

А вот у Лены — старшей сестры, хотя она по отцу Саенко, — наоборот, аристократическая внешность. А шея! И в самом деле как у лебедя. Глаза — темно-голубые, будто вода в Черном море. Вроде она и Тошку родила, а талия все равно тоненькой осталась. И губы. Про ее губы не говорят пухленькие или просто губки. Нет, у нее губы как песня! Галя подумала так и улыбнулась. Что поделаешь, если она не просто любит свою старшую сестру, но и осознает, какая она особенная. Как королева! Когда Лена идет по городу, всегда мужчины ей вслед оборачиваются.

Из фигуры кое-что ей от матери перепало. Мама ведь в юности очень красивая была, судя по фотографии. У Лены талия пятьдесят два, а у Гали ровно на десять сантиметров больше, а вот размер груди у сестер одинаковый — третий. Классическое яблочко, как шутит Евгений. Это ей Лена по секрету сказала.

Волосы у Гали вроде хорошие, рыжие, слегка вьющиеся. Генка считал, очень красивые волосы.

И что же Гале-то остается? Как быть ей, той, что влюбилась в Игоря со всем пылом своей нерастраченной любви, такой обыкновенной и не слишком как женщина интересной?

Она влюбилась в него сразу и навек! Это Галя сама себе так сказала. Вообще она много чего мысленно говорила.