Читать книгу "Все девушки - невесты - Ирина Ульянина"

— Поддерживать его! Что бы ты понимала, Померанцева, в городской любви!.. Ха, она еще меня поучать берется! Прожила за спиной Зарубина, горя не зная… Тебя-то Леонид всегда обеспечивал, в «Монтану» упаковывал и всячески оберегал от внешнего мира, вот ты, Сонька, и расслабилась. Не врубаешься, что почем в этой жизни!

Меня в особенности уязвило упоминание про «городскую любовь» — этим выражением мы в институте обычно подкалывали невероятно нелепых однокурсников из деревни, обитавших в общежитии и решительно не ориентировавшихся, как ступить и что молвить. Они действительно вели себя как слоны в посудной лавке, но я-то здесь при чем?.. На тех же повышенных тонах, что и Мирошник, я ответила:

— С чего ты взяла, что Леонид меня оберегал? Я всегда сама работала! И ребенка сама воспитывала!

В качестве аргумента я указала на притихшую размалеванную, как девушка с парижского бульвара Сен-Дени, Риту. Моя бы воля, умыла ее и приковала бы цепью к кровати или батарее центрального отопления, как водится в боевиках, чтобы не смела разгуливать по ночам!.. Но так далеко материнская воля над взрослой дочерью, увы, не простирается… Мои лоб и щеки занялись огнем под стать газовой горелке. Нет, так дело не пойдет! Пора взять себя в руки… С чего я распустилась, зачем поддаюсь на провокационные подначки?.. С усилием переключилась на непринужденную шутливую интонацию:

— Линочка, у нас сегодня на ужин свиные отбивные и картошка. Любимая пища фермеров Нового Света и моего супруга!

Эта хамка не оценила моих потуг нейтрализовать взрывоопасную, неврастеническую атмосферу:

— Ты, как всегда, заблуждаешься, Померанцева! Плебеи Америки предпочитают фасоль в томате. Или бобы с сардельками. Мой второй муж был американцем. Так что плавали, знаем.

— О, вы жили в Штатах? — Теперь уже Риткины подрисованные брови поплыли вверх от изумления, граничащего с восхищением.

— Да, жила, причем в те приснопамятные годы, когда из-за железного занавеса еще комар вылететь не смел!.. А мой третий муж был латышом… За что ценю эту нацию, так это за высокий уровень бытовой культуры. У них повсюду салфеточки, статуэточки, цветочки в корзиночках… Крестины-именины, даже Лиго — по-нашему, день Ивана Купалы, празднуют на полном серьезе. Зато национал-шовинизм на том же бытовом уровне — просто запредельный! Кого угодно достанет!.. Я сбежала из независимой Риги без оглядки. И решила: баста, хватит с меня нацменов! Следующего мужа буду брать из чистокровных русаков без выкрутасов, без всяких там фильдебоберов, — жестко заявила она, будто кто-то пытался оспаривать ее заявление. Встала и удалилась в ванную комнату. Наверное, захотела помыть руки.

Да заведи ты себе хоть двести русаков! — кипятилась я от возмущения экспансивной Мирошник и ничего с собой поделать не могла. Старалась не терзать себя воспоминаниями о первом фиаско — глупой, безответной влюбленности в Аркадия. Убеждала себя: пустое! Past Indefinite. Прошедшее время… И явственно припомнила, как однажды весной, после факультатива отправилась следом за Гольдиным, чтобы вычислить дом, в котором он живет. Пряталась в жидкой тени голых деревьев, хотя Аркадий шагал не оглядываясь, погруженный в свои мысли. Он скрылся в подъезде монументального дома постройки эпохи сталинского ампира. Я замерла напротив и вскоре увидела, как на втором этаже загорелся свет — предмет моего обожания включил настольную лампу и задернул портьеру. На ней, точно на экране, проецировался его увеличенный горбоносый профиль, курчавая голова, склоненная над письменным столом. Он всегда много занимался… Пошел дождь, быстро переродившийся в ливень с грозовыми раскатами. Я вымокла насквозь, до нитки, до последней клетки своего воспаленного любовью существа, но никак не могла заставить себя уйти. В результате заболела бронхитом, зачахла, еле сдала сессию за второй курс… И все-таки, когда любишь, жизнь прекрасна!.. Не то что с Ленчиком: сплошная преснятина… Вот он уехал на рыбалку, а мне нисколечко не жалко!..

Хорошо, что Линка довольно долго пробыла в ванной — я успела обрести равновесие. И никак не отреагировала на ее странную загадочную и плотоядную улыбку. Чем уж она там занималась, в нашем совмещенном санузле, что так лыбится?.. А, пусть делает что угодно!.. Я с чистосердечным радушием поставила перед гостьей из прошлого тарелку с огнедышащей отбивной, обложенной румяной поджаренной картошкой. Но угодить Мирошник было невозможно — она дернулась:

— Куда ты мне столько навалила, Померанцева? Я вообще после шести вечера стараюсь не есть!

Тем не менее взмахнула пальцами с преувеличенными ногтями, как хищная птица над добычей, схватила мясо руками и вонзила в него свои нечеловечески многочисленные зубы.

Все в ней было каким-то чрезмерным и опасным: ярко-красные волосы, шокирующе крупный бриллиант, легкомысленная до вульгарности экипировка. Помнится, Оскар Уайльд в комедии «Идеальный муж» высказался: «Румян слишком много, а платья слишком мало — это в женщине всегда признак отчаяния». Ритка сидела вся в туши и румянах, Линка обнажила грудь глубоким декольте розовой кофточки. Выходит, они обе в отчаянии?.. Одна я в здравом уме и трезвой памяти… Как бы то ни было, молчание едоков — лучшая похвала хозяйке. Я в нее удовлетворенно вслушивалась минут пять, а затем моя несравненная Маргарита невинно поинтересовалась:

— Элина Владиславовна, а у вас есть дети?

— Кто? Дети?! — Линка замерла с отвисшей челюстью, будто услышала бог весть какую несуразность. — Зачем они мне?

— Ну, так… для полноты… для собственного повторения. — Моя бесценная дочь начала заикаться и спешно запила конфуз вишневым соком.

— Считай, что я неповторима! — хлестко отрезала Мирошник, как пощечину отвесила. — А уж от полноты и вовсе уволь!

Н-да уж… Общение с ней подобно прогулке по минному полю — не знаешь, где рванет и откуда прилетит!.. Мы с Риточкой понимающе переглянулись, а Лина как ни в чем не бывало продолжила пережевывать картофель. Тут в прихожей раздался звонок, и ребенок поспешил открыть. По кухне пробежался сквознячок, донесший стук, смех, шепоток — звуки, не оставлявшие сомнений в том, что пожаловала Оксана Петренко, дочкина подружка. Она мне нравится — уютная, пухленькая, веселая, лишенная никчемных рефлексий.

— Я голодная, как зверь! Прямо собаку с шерстью бы проглотила, — выпалила Оксанка скороговоркой вместо приветствия и приземлилась на Ритин табурет.

— Картошки, к сожалению, мало осталось, — посетовала я, выкладывая для нее на тарелку последнюю отбивную. Кто бы знал, что придется потчевать двух гостей?.. Как кстати, что Ленчик отказался ужинать…

С появлением новой сотрапезницы теснота в нашей шестиметровой кухоньке приобрела угрожающие формы. Мирошник скривилась, придвигая свой стул вплотную к стене. А Петренко, забыв о голоде, вытаращилась на нее и застрекотала:

— Послушайте, это не вас, случайно, показывали в передаче «Женское время» по десятому каналу?

— Естественно, меня, лапочка. Кого еще-то показывать в этом затхлом, провинциальном городишке? — Элина хрипло рассмеялась. Судя по всему, вопрос доставил ей колоссальное удовольствие, потому что она вполне миролюбиво и даже игриво обратилась ко мне: — Софи, ты в курсе или нет? Я на позапрошлой неделе открыла первый в сибирской столице полноценный салон красоты для мужчин…