Читать книгу "Моя подруга всегда против - Мил Миллингтон"

Я выудил из-под кровати тренировочные штаны и начал красться к двери. Вот именно, красться. Почему – одному богу известно. Ведь это тот, кто был внизу, должен красться, мне же у себя дома положено передвигаться в полный рост.

– Будь осторожен, – шепнула Урсула, когда я приоткрыл дверь спальни.

– И как это понимать? Поконкретнее, пожалуйста.

– Просто будь осторожен, и все. Он там, возможно, не один, у них может быть оружие, они могут оказаться маньяками или наркоманами.

– А-а, теперь ясно… И ты по-прежнему настаиваешь, чтобы я спустился вниз?

– Да-да, поторопись. – Урсула высунула руку из-под одеяла, которым прикрывала наготу, и указала на дверь.

Я обреченно ступил на лестничную площадку; прищурясь, глянул вниз на уходящие в темноту ступени. Помедлив секунду, попытался собраться с мыслями, но процесс не занял слишком много времени, ибо все мои мысли сводились к одной: а пошло оно все. По мере моего приближения к двери гостиной посторонний звук становился отчетливее. Когда я спустился вниз и застыл у самой двери, звук стал распадаться на мелкие разновидности – шарканье, легкий скрежет, приглушенное кряхтение. Меньше всего я жаждал выяснить, что означает кряхтение. За дверью происходило невесть что, и мне не улыбалось стать свидетелем какого-нибудь действа, дающего повод кряхтеть. Как бы то ни было, шаг вперед выглядел намного предпочтительнее возвращения назад, к Урсуле. Я нажал дверную ручку и переступил порог.

Боже, полный разгром! В гостиной будто порезвились сумасшедшие, повсюду раскидав детские игрушки и журналы… Но именно в таком виде я оставил комнату, когда пошел спать. Беспорядок мог бы меня успокоить, если бы боковым зрением я не углядел массивную тень, выскользнувшую из гостиной в тот момент, когда в нее вошел я. Тень нырнула в переднюю раньше, чем я успел повернуть голову.

Я быстро выскочил в переднюю. В направлении входной двери шустро двигалась наша микроволновая печь, путешествуя под мышкой коренастого крепыша в неброском спортивном костюме. Он явно услышал шум сзади, потому что обернулся и встретился со мной взглядом. Я выбросил вперед руку с вытянутым указательным пальцем, словно подзывал такси.

– Гм. Минуточку… Какой я смелый, а?

Взломщика, очевидно, не интересовало, что я хотел сказать, он рванул через калитку и пустился бегом по улице. Крикнув «эй», годное на все случаи жизни, я бросился в погоню. Не иначе, Урсула следила сверху за развитием событий, потому что стоило мне выбежать во двор, как она высунулась из окна и завопила: «Сволочь!»

Она продолжала выкрикивать похожие по смыслу слова, а я бежал по дорожке за грабителем. Урсула напоследок запустила в него тяжелой деревянной сандалией. Та угодила прямехонько мне в затылок.

– Молодчина! – проорал я, не оборачиваясь. – Спасибо за помощь!

Мужик бежал не останавливаясь, то возникая, то исчезая в свете редких уличных фонарей, тех, что уцелели после состязаний в камнеметании среди местной молодежи. Я пыхтел следом, исправно играя роль догоняющего. Вставал справедливый вопрос «а зачем?», потому что, догони я его, я бы не знал, что с ним делать. Скорее всего, пришлось бы умолять, чтобы не лишал меня жизни. Вор заложил вираж и скрылся в переулке. Я свернул за тот же угол и успел заметить, как вор метнулся в узкий проход между домами. Когда я добежал до проема, ноги ворюги тяжело топали по утрамбованной земле метрах в двадцати от меня в быстром, в такт моему сердцебиению, темпе.

Теперь можно немного перевести дух. Зря я пренебрегал утренней зарядкой. Из узкого прохода мужику деться было некуда, но он значительно превосходил меня в скорости. А ведь он еще и микроволновку тащил. К моему дыханию начал примешиваться предсмертный хрип, а ноги словно опьянели. Мозг призывал: «Беги, беги как ветер!» – но ноги превратились в резиновые ходули и саботировали без зазрения совести. Придется остановиться. Я еще разок трепыхнулся и встал, сложившись пополам, как большая неровная буква «Р». Грабитель растворился в ночной мгле. В изнеможении потряс я кулаком и, еле дыша от натуги, чуть слышно прохрипел: «Поймаю – убью».

Дома Урсула ждала на пороге в одной сандалии.

– Ну что?

– Его ждала машина, – махнул я рукой в неопределенном направлении.

Я вызвал полицию и выполнил положенный ритуал. Оказалось, грабитель кроме микроволновой печи прихватил несколько ложек. Ящик кухонного стола был открыт, а лежавшие в нем ложки пропали. Возможно, где-то в тайном убежище наш грабитель встретится с удачливым напарником, стащившим кастрюлю супа, – то-то попируют. Местная полиция не стала прочесывать район на вертолетах, но через обычные расспросы пришлось пройти – страховая компания потребует назвать номер полицейского рапорта.

Я тихо бесился. В самый поганый час ночи я сидел с кружкой холодного чая (отпив глоток, подумал: «Чай холодный, надо поставить на тридцать секунд в микров-а-а-у-у чтоб тебя!»), когда в гостиную вошла Урсула с сонным Джонатаном на плече и посмотрела на меня – жутко, жутко посмотрела. Мне захотелось попросить полицейских, чтобы они не уезжали. Питера не разбудил бы и взрыв магистрального газопровода, а вот Джонатан проснулся от голосов и мелкой возни. Он спустился вниз с выражением легкого, застенчивого удивления, какое бывает у детей, разбуженных посреди ночи. Полуприщуренные со сна глаза, а в них сплошное недоумение.

Ох, как я был зол.

Незваный гость проник в наш дом с помощью короткого куска арматуры, прихваченного на соседней стройке, саданув им с разбега прямо в дверной замок. Сам замок (и два других, которые мы по одному с церемониями добавляли после каждого предыдущего взлома) выдержал, а вот деревянная дверная филенка не устояла. Замки беспомощно свисали из косяка, как подбитые птичьи крылья. Полиция объяснила тонкости, открыв мне глаза на холодную расчетливость взлома. Взломать дверь ломиком в доме, где спят люди, вряд ли получится. Слишком много будет скрежета, треска и хруста. Если же вынести дверь одним мощным ударом, получится громкий, но одиночный звук, и потом сразу наступает тишина. Спящие жильцы отметят удар про себя в глубоком сне, но, не услышав продолжения, снова вернутся в бессознательное состояние, даже толком не проснувшись. Коварный вор терпеливо ждет. Если через пару минут никто не выходит, он считает, что опасность миновала, спокойно заходит в дом и делает свое дело.

При виде столь неприкрытой и наглой самоуверенности у кого хочешь начнут ходить ходуном желваки, я же кипел от злости так, что чуть не взорвался. Попробуйте вломиться в мой дом в то время, когда я мирно сплю наверху, и я не пожалею, если вам перегрызет глотку свора собак, и плевать мне на последствия. Но в доме был не только я. Во-первых, там была Урсула. Представьте такую картину: она, совершенно не готовая к визиту незнакомца, в длинной, до колен, футболке с рекламой «Гиннеса» и дырками на подмышках, в разномастных шерстяных носках, лежит, ничего не подозревая, в постели, пока этот гад шурудит внизу. А дети? Мой гнев вспыхнул с двойной силой. Этот тип был внутри, когда мои дети – они вдруг предстали перед моим мысленным взором беззащитными крошками – спали наверху, открыв ротики, свернувшись калачиком, вверив нам свои жизни. При этой мысли мне почудилось, будто я мечусь внутри собственного мозга, пытаясь пробить дыру в плотине цивилизованности, которая трещит под напором моей ярости. Справедливости ради я попробовал пожалеть грабителя. Но все доводы, начинающиеся фразами о «социальном неравенстве» и «нехватке возможностей», почему-то очень быстро сменялись видением: злоумышленник привязан изолентой к стулу в заброшенном ангаре, а я охаживаю его куском кабеля. Страшны либералы во гневе.