Читать книгу "Клуб желаний - Ким Стрикленд"

— Я не хочу читать заклинания нагишом! Нам ведь не придется во время сеансов расхаживать в чем мать родила?

— Да нет же! — скривилась Линдси. — И давайте не будем упреждать события. Для начала купим по книжке, начнем изучать и потихоньку собирать наш магический инструментарий.

— Еще и инструментарий? — ахнула Джил. — Нам понадобятся инструменты? — В надежде найти союзника она обвела всех взглядом и остановилась на Гейл.

— Не вечно же пользоваться рождественскими свечками. — Гейл принялась перечислять, вроде мысленно загибала пальцы: — Благовония, травы… Лимоны, думаю, не помешают. И соль…

— Придумаешь тоже, — заметила Клаудия.

— А что? — пожала плечами Гейл. — Покупки — моя страсть.

— Голосуем. Хочу увидеть, все ли согласны. — Линдси подняла руку. — Кто за то, чтобы купить книгу и начать ее штудировать?

Вверх поднялись еще четыре руки — не слишком высоко, но на этот раз более уверенно.

5

Широкими движениями Клаудия вытерла магнитную классную доску. Уж это «сухое стирание»… Кому, скажите на милость, мешали старые добрые доски и мел? Ах, опасная пыль. Боже праведный! Мел, по крайней мере, никогда не пересыхал, а эти маркеры — жуткая мерзопакость. Клаудия их ненавидит. Из-за них исчезла одна из причин (пусть маленькая!), почему она решила стать учительницей. Какое это было удовольствие — водить мелом по доске, видеть белую пыльцу и глянцевитый след влажной тряпки. Клаудия с сожалением вздохнула и принялась строить планы на остаток дня.

Уроки закончились, а дел по горло. Во-первых, сходить в книжный магазин, поискать книжку, что расхваливала Линдси, — «Викка, духовный путь». Клаудия хотела было выскочить в обед из школы и заглянуть в «Бордерз»,[6]что за углом, но побоялась наткнуться на кого-нибудь из своих недоучек. Вечно они околачиваются в тамошнем кафе, и надо видеть, с каким истинно светским видом потягивают эспрессо! Клаудия с подружками в свое время лишь старательно подражали утонченным манерам взрослых, у этих же врожденный апломб, свойственный детям, растущим в достатке.

Чего ей стоило не робеть перед ними! Целая орава подростков в трудном возрасте. Клаудия представила, как они подзовут ее к своему столику в кафе, спросят, что это она выбрала в книжном. А почему бы ей и не покупать книги? Учительница литературы как-никак. А она начнет заикаться, покроется испариной, рассыплет свои покупки, кто-нибудь из девчонок поднимет с пола ее колдовскую книгу, идеально наманикюренным пальчиком ткнет в название: «Поглядите-ка, миссис Дюбуа читает „Викка, духовный путь“!»

Ни за что! Уж лучше не полениться и по дороге домой завернуть на Клайбурн.

Значит, сразу после школы первым делом в книжный. Если управиться там меньше чем за полчаса (что вообще-то будет чудом), можно успеть добраться домой до часа пик и еще заскочить в химчистку, а то завтра нечего будет надеть. Ну а дома ждет целая куча тетрадок. Закончить проверку последнего сочинения все никак руки не дойдут. Ребята сдали его три дня назад, и все уже как на иголках.

— Миссис Дюбуа?

Клаудия узнала раздавшийся от двери голос и сникла, уронив руку с ластиком. Помедлив, обернулась к Эйприл Сибли:

— Здравствуй, Эйприл.

Та закинула за спину длинные волосы.

— Я хотела спросить, вы уже проверили мое сочинение?

— Я… э-э…

— Мне очень-очень нужно знать, правда. — Она снова поправила волосы, хотя в том и не было нужды. — Я ведь иду на лучший результат в классе и хочу понять, есть у меня шанс или у меня нет шанса. — Эйприл хихикнула: мол, такое в принципе невозможно. — Короче, если что не так, я бы тогда выполнила еще какое-нибудь задание, чтоб набрать баллы. — Она изобразила на лице мольбу, в который раз дернула волосы, шмыгнула носом и выжидательно уставилась на Клаудию.

В другой день Клаудия ответила бы, что еще вчера проверила работу Эйприл и поставила «отлично», но сегодня быть великодушной не хотелось. Эта девчонка вечно обращается к ней с заговорщицким видом, словно они заодно против всех остальных учеников, которым не удалось достичь равных с Эйприл высот и которых она именовала не иначе как «сачками» и «тормозами». С одной стороны, такое отношение объяснялось тем, что близкое родство с дядей-директором, по разумению Эйприл, сближало ее с учителями. А с другой стороны, она просто-напросто была ябедой и подлизой.

Клаудия всегда гадала — что из болтовни Эйприл отражает ее мысли, а что — мнение директора Питерсона. «Как я вас понимаю, миссис Дюбуа! Нелегко вам приходится, — разоткровенничалась однажды Эйприл. — Уж вы мне поверьте, я-то знаю, каково иметь дело с такими „тормозами“».

— Сочинение, говоришь… — задумчиво протянула Клаудия, словно размышляла об отметках, а не о том, как избавиться от девчонки. Неторопливо положила ластик на край доски, вновь обернулась к Эйприл.

Та уже опять тарахтела, будто поток слов наверняка избавил бы ее от унизительной отметки «хорошо». Клаудия собрала в стопку тетради на столе, сунула их в сумку. Эйприл завела речь о том, что, дескать, никто в их классе не умеет толком писать сочинения. Клаудия поразилась: как можно неизменно быть столь высокого мнения о себе?

— Даже не представляю, на что они надеются, что из них выйдет? — мотнула волосами Эйприл. — Толку из них не будет, уж вы мне поверьте.

У Клаудии язык чесался сказать, что Эйприл повезло с соперниками — им, похоже, на это дело наплевать, а то не видать бы ей «лучшего результата в классе» как своих ушей.

Эйприл разглагольствовала о том, как важно закончить учебу с лучшим результатом, и о том, что она уже на полпути к членству в Лиге плюща.[7]В ее устах это звучало так, словно речь шла о вступлении в загородный клуб.

Клаудия отключилась. Опустила голову, склонила набок, затем вытянула шею в другую сторону (а-а, хорошо-о-о, мышцы затекли!). Взгляд уперся в стол. Очень может быть, он простоял здесь дольше, чем прожило то дерево, из которого его сделали. Крышка пестрела инициалами и датами, вырезанными детишками, желавшими увековечить себя для будущего. Должно быть, искушению поддался и кое-кто из учителей. «Здесь был Алдо». Больше всего Клаудии нравилась эта надпись, буковки аккуратно заполнили весь верхний правый угол. Алдо. Угораздило же беднягу получить такое имечко. Хотя парень, имевший привычку использовать чужую мебель, чтобы нахально заявить о себе, наверное, и не стоит жалости. Да какая разница. Алдо был здесь. А Эйприл и сейчас здесь, и с этим надо что-то делать.

— Эйприл, послушай…

Эйприл в это время делилась своими планами: она, мол, собирается подать заявления в несколько колледжей исключительно для того, чтобы иметь удовольствие отказать им.