Читать книгу "Багдад. Война, мир и Back in USSR - Борис Щербаков"

Багдад. Война

Хорошо то, что командированным в Багдад советским специалистам всех видов, и мне тоже, платили так называемые «гробовые», то есть 20 %-ю надбавку к основной зарплате за нахождение в стране, ведущей военные действия, а по сути — за опасность с ней связанную. Тут стоит отметить, что на закате развитого социализма зарплаты представителя внешнеторгового Объединения в развивающейся стране, коей Ирак являлся, по табели о рангах составляла чуть больше 600 американских долларов, и стало быть дополнительные 20 процентов существенно повышали привлекательность командировки, пусть и в столь небезопасную пору, в военное лихолетье.

Правда, одновременно, те же 20 % и вычитались бессовестно бухгалтерией, если командированный находился в стране один, без семьи (а как он, интересно, еще мог находиться, если был прямой запрет на поездки членов семей в прифронтовой Багдад!?). Циничный трюк.

А плохо то, что это была, увы, реальная, а не газетная война, и продолжалась она уже 6 лет, и конца и края ей не было. Она то затухала до позиционных перестрелок, то вновь с остервенением, с непримиримостью обрушивалась на обе страны, перемалывая судьбы, сея смерть и разрушения… Обострение началось почти сразу по моему приезду, я уж, грешным делом, вспомнил йеменскую эпопею с переворотами и думал, сейчас иранцы Багдад-то возьмут, их ведь больше, и закончится моя первая «длинная», не начавшись… Обошлось. Если верить иракскому телевидению и плохо улавливаемым «голосам америки» и «немецким волнам» всяким, то иранские танки, как и линия фронта где-то в октябре 1986 г. реально находились в 100 километрах от города, правда, границу тогда они так и не смогли прорвать, несмотря на беспрецедентные усилия. Тысячи «добровольцев» телами устилали минные поля и заграждения из колючей проволоки, открывая дорогу регулярным войскам «Стражей Революции», но так и не смогли иранцы сдвинуть линию фронта вглубь Ирака. После весь этот ужас показывали по иракскому телевидению.

«О, Поле, кто, скажи, тебя

Усеял мертвыми костями…»

Телевидение — это отдельная песня!!!

Новости каждые полчаса, правда все новости сводятся к собственно «Заявлениям Верховного Командования» (это как «от Советского Информбюро» диктор или дикторша читает с грозным взглядом абсолютно металлическим голосом) и к встречам Саддама с товарищами на всякого рода заседаниях Революционного Совета, Съездах народных депутатов, с Министрами, с иностранными государственными деятелями, с детьми в школах, с воинами в бригадах, к бесконечным манифестациям в поддержку «Президента — вождя-верховного-гавнокомандующего» (в арабском варианте это устоявшаяся скороговорка «ар-раис-аль-каид», миллион раз прозвучавшая где-то над ухом, осталась на уровне подсознания, в вечной моей памяти). В новостных блоках собственно информации-то как раз был минимум, и, как я подозреваю, в основном, ура-патриотическое вранье про чудовищные потери противной стороны при отсутствии таковых со стороны «нашей». «Нашими», понятное дело мы сходу стали называть иракцев, а как иначе? Между новостями — песни. Хоры, на разные лады, но, на мой взгляд, на одну и ту же мелодию распевающие патриотические песни в абсолютно советской традиции массового сценического помешательства — несколько десятков человек, мужчины и женщины, одетые в разные костюмы, подчеркивающие их принадлежность к той или иной профессии или социально группе — клерки в галстуках, пожарные в касках, рабочие в комбинезонах, военные в полной форме, медсестры в фартуках, пейзане и пейзанки в национальных костюмах…

Вся эта живописная компания, расположенная уступчиком к авансцене, приподнятой в задних рядах для лучшего обзора, и с забористым солистом, лучше из гражданских, во главе в течение часа-двух могла терзать слух энергичными кантатами во славу Саддама и иракского оружия, причем по обеим имеющимся в наличии телевизионным программам одновременно. Нет, хоры были разные, можно было при желании обнаружить, что по Первому, например, больше военных летчиков во втором ряду, а по Второму — все больше тетки — служащие банков по внешнему виду… Но пели они часто и много и по обоим каналам — переключать бессмысленно, особенно в дни побед на фронте, когда патриотизм зашкаливал по прихоти «баасистского» руководства.

Альтернативным вариантом поднятия национального духа, осознания национальной идентичности считались сольные концерты слепых певцов. По какому-то неведомому культурному кодексу лучшими певцами-исполнителями, играющими на струнных инструментах типа домбры, считались в Ираке именно слепые. Бесконечные жалостливые песни, в которых я, как ни старался, ни слова разобрать не мог, могли тоже длиться часами. По-первости, знаете, забавляет…

Шли редко англоязычные исторические фильмы, запомнился какой-то австралийский сериал про поселенцев, что было исключительной удачей. И куча японских и диснеевских мультфильмов, детям было раздолье (правда все одно, на арабском языке, но какая детям-то разница). Кстати, именно тогда и там появились абсурдные, на мой взгляд, но ставшие столь популярными «мутанты-черепашки-ниндзя», иракская цензура, видно, усмотрела в них какое-то героическое начало, способствующее формированию боевого духа подрастающего поколения.

В октябре 1986 г. «хитом» телевизионных программ было нечто, для чего я не в силах подобрать адекватного названия, ну может быть «авторская панорама» или «документальное сканирование»? Нет, не знаю, нет такого жанра в известных мне телевизионных мирах ни в России, ни в Америке, ни в СССР того времени, ничего подобного я не видел никогда и, надеюсь, не увижу. Популярный нынче режиссер Балабанов, оттягивающийся на запредельной анатомической чернухе, мог бы поучиться у иракских коллег натурности и отстраненности художнического взгляда. Я не думаю, что эти программы сохранились где бы то ни было, в анналах саддамовского телевидения, а было бы интересно оставить их для истории, как оставили многочисленные кадры преступлений нацистов, съемки концлагерей.

…Камера скользит по бесконечному полю, усыпанному телами погибших солдат. Тысячи трупов, опускаю подробности для слабонервных, камера фиксирует беспристрастно, фокусируясь на деталях, задерживаясь на особо «удачных» композициях из частей тел и развороченного оружия, сверху, то расширяя горизонт взгляда, до бесконечности, то концентрируясь на картинке под ногами. Такое впечатление, что зритель летит над полем боя, уже не слышны взрывы и стоны, уже все закончилось для сотен и сотен немых «актеров», а их все снимают и снимают… Но для чего? Ни тогда, ни сегодня я не нахожу ответа на этот естественный вопрос… Для чего эти многочасовые «полеты над бездной» транслировались по иракскому телевидению под душераздирающую трагическую музыку и убийственный речитатив каких-то сур из Священной Книги, видимо, приличествующих поруганию ворога, уместных на этой дикой, паранормальной тризне…

Много позже, на следующий год, по-моему, этот жанр телерепортажа был с блеском использован и при уничтожении химическими газами всего населения курдской деревушки Халабджа, признанного поголовно, с детьми и стариками, коллаборационистами. Несколько часов я в ужасе смотрел за полетами камеры по пустым улицам Халабджи, над трупами, ну, в общем… под устрашающий аккомпанемент могильной музыки и грозного диктора, «чтоб, дескать, не повадно было». Завораживающее зрелище, переворачивающее взгляд на мир, опрокидывающее детскую веру в справедливость его устройства, раз такое возможно на Земле, раз такое вообще возможно…