Читать книгу "Смерть Банни Манро - Ник Кейв"

Банни знает и чуть ли не физически ощущает, что лифчик на ней какой-то совершенно необыкновенный, трусики — хм, кто знает, судя по тому, как она сидит на стуле перед ним и покачивает коленкой, возможно, трусиков на ней и вовсе нет. Банни размышляет над этим довольно долго и в конечном итоге приходит к мнению, что ее сверкающие увлажненные икры, как известно каждому, кто хорошо разбирается в подобных вещах, вероятнее всего свидетельствуют о том, что и в других местах она чисто выбрита. Банни чувствует, как его глаза закрываются, и откуда-то из бескрайней дали до него доносится голос Дженнифер, которая рекомендует ему обратиться за психологической помощью и перечисляет список соответствующих организаций, местных собраний общества “12 шагов” и всевозможных групп поддержки. Банни в приступе ужаса вспоминает, что произошло с его женой, и в этот момент замечает, что бедра социальной работницы сурово сжимаются. Обламывает весь кайф. Банни не произносит почти ничего, кроме односложных ответов. Грэм утомляет его все больше и в ультраугрожающей манере таращит на него глаза, как будто бы он, Банни, делает что-то не так. Малиновое лицо распространяет вокруг себя волны едва скрываемой злобы, и Банни замечает, что плечи темно-синей куртки Грэма посыпаны перхотью, будто пеплом. Он пытается сосредоточиться на возможностях влагалища Дженнифер и для этого мысленно ее раздевает. А потом сам себя удивляет: издает первобытный стон — вырвавшееся откуда-то из глубины рычание, сползает на пол и зарывается лицом в колени Дженнифер. — Что мне теперь делать? Что мне теперь делать? — воет он, набирая в легкие ее солоноватый летний запах. Каким-то окольным путем ему в голову вдруг приходит мысль, что он не ощущал запаха женщины уже целую вечность. Он зарывается лицом еще глубже в подол ее юбки и думает: “Что же это за запах?” “Опиум”? “Пуазон”? Дженнифер мягко его отталкивает. — Мистер Манро! — говорит она. И тогда Банни обхватывает руками ее прохладные голые ноги и шмыгает носом в складках ее юбки. Грэм, ее галантный заступник, делает шаг вперед и говорит (тон у него деловой, но сразу видно, что он взбешен): — Мистер Манро, я вынужден попросить вас вернуться на место! Банни отпускает Дженнифер и тихо повторяет: — Что мне теперь делать? Он подносит руку к лицу и с удивлением обнаруживает, что по щекам у него и в самом деле текут слезы. И хотя теперь ему нужно позаботиться о том, чтобы как-то скрыть очевидно вставший в штанах член, вопрос все равно продолжает висеть в воздухе. Что ему теперь делать? Он роняет голову, вытирает лицо и говорит: — Прошу меня извинить. Простите. Дженнифер роется у себя в сумочке и протягивает Банни бумажный носовой платок. — Сейчас в это трудно поверить, мистер Манро, но все еще наладится, — говорит она. — Вы всегда их с собой носите? — спрашивает Банни, помахивая платочком. — Боюсь, в нашей профессии это очень полезный инструмент, — улыбается Дженнифер.

Она разглаживает юбку и намеревается встать.

— Возможно, вы хотели обсудить что-нибудь еще, мистер Манро? — спрашивает она.

— Да, — говорит Банни и чувствует, как в ямке под адамовым яблоком собирается бусинка пота. — Вы верите в призраков? Дженнифер инстинктивно оглядывается на Грэма, чтобы узнать, какова официальная точка зрения их службы на этот вопрос. Банни кажется, что он физически ощущает жар, исходящий от печеного лица Грэма, он тоже поворачивается, чтобы на него посмотреть, и замечает, как Грэм закатывает глаза.

— Что, если человек не уверен в том, действительно ли его жена окончательно умерла? — спрашивает Банни, скатывая платок в шарик и закидывая его в другой конец комнаты.

Социальные работники уходят, Банни занимает свое место на диване и вперяет взгляд в телевизор.

— Мне уже можно войти? — спрашивает Баннимладший, появившийся в дверях.

— А, да, — говорит Банни, открывая пиво. Мальчик садится рядом с отцом и принимается болтать ногами.

— Что это ты делаешь? — спрашивает Банни, кивая на ноги Банни-младшего.

— Извини, пап. Банни указывает на телевизор.

— Видел это? — спрашивает он.

— Я думал, ты не любишь смотреть новости, — говорит мальчик. По телевизору снова показывают видеозапись, сделанную камерами слежения, — про парня в костюме дьявола, который разрисовывает себя красной краской, носит пластмассовые рога из магазина приколов и нападает на женщин. Он опять дал о себе знать. На этот раз его жертва погибла. Он прошел за молодой офисной служащей по имени Беверли Хэмилтон на подземную автомобильную парковку и убил ее садовыми вилами. Нанес несколько сотен ударов. Парковка — в Лидсе, а Лидс, думает Банни, это еще дальше к югу. Общественность шокирована. Вечером того же дня Рогатый Убийца, как окрестила его пресса, щеголял перед камерами слежения близлежащего гипермаркета, наводя панику на покупателей. А потом исчез. Полиция в недоумении.

— Ты веришь во всю эту чушь? — спрашивает Банни.

— Нет, пап, не верю, — отвечает мальчик.

Глава 7

В церкви Св. Николаса в Портслейде по Либби Манро служат панихиду. Банни и Банни-младший стоят в храме, низко опустив головы. На обоих новые черные костюмы — Банни обнаружил их в шкафу в спальне, костюмы висели бок о бок, и кроме них, в шкафу ничего не было. Судя по чеку, который Банни нашел в кармане пиджака, Либби купила костюмы в “TopShop” на Черчилль-сквер за два дня до самоубийства. Что бы это значило? Каждый день открывает все новые и новые стороны гибели Либби — все более странные и печальные. Одна из соседок сказала, что за несколько дней до смерти Либби она видела, как та сжигает обрывки бумаги и сбрасывает их с балкона. Оказалось, что это были письма, которые Банни писал Либби до того, как они поженились. Он нашел их обгоревшие обрывки под лестницей среди шприцов и презервативов. И что это на нее нашло? Не иначе спятила.

Женоподобный отец Майлз с лицом-квашней и седыми волосами, пышной кучей наваленными на череп, читает надгробную речь пневмоническим шепотом — Банни приходится вытягивать шею, чтобы расслышать слова. Отец Майлз называет Либби “полной жизни и всеми любимой”, а потом еще “бескорыстной и неизмеримо щедрой” и ни разу не упоминает (Банни обращает на это внимание) ее психического заболевания и того, каким образом она покинула наш мир, — говорит только, что “она вознеслась на небеса прежде срока”.

Банни бегло оглядывает собравшихся и видит небольшую компанию подружек Либби, втиснувшуюся в тот же ряд, что и он, но на другой стороне церкви.

Пэтси Паркер, которой Банни придумал прозвище “Не влезай — убьет”, бросает на него взгляды, полные презрения, но Банни от нее ничего другого и не ожидал. Банни ей никогда не нравился, и она не упускает момента, чтобы ему об этом напомнить. Она маленького роста, с чрезмерно развитой задницей и, чтобы выглядеть хоть немного выше, большую часть времени носит высокие каблуки, которые надевает на свои ножки-недомерки. Всякий раз, приезжая в гости к Либби, она так непристойно виляла бедрами, семеня по балкону, ведущему к их двери, что напоминала Банни одного из трех поросят — возможно, того, который построил себе дом из кирпича. И это было очень удачное сравнение, ведь однажды, взбешенная каким-то его порнографическим замечанием по поводу ходячей оргии Сони Барнс из 12-й квартиры, Пэтси Паркер назвала Банни грубым животным — и, вполне возможно, имела в виду именно волка из мультфильма про поросят — такого, с высунутым языком и выпученными глазами. Банни это сравнение принял за комплимент. Теперь он каждый раз встречал ее словами: “Я все-таки закушу сегодня свежей поросятинкой!” Банни и сейчас подумывает, не стоит ли вывалить язык и выпятить глаза в следующий раз, как она на него посмотрит, но обнаруживает — и испытывает от этого что-то вроде удовлетворения, что ему на все это наплевать.