Читать книгу "Ну очень грозное оружие! - Роберт Линн Асприн"

– Цветок Тыквы?

– Видите ли, сэр, она – двенадцатая дочь в семье, а всех остальных назвали именами цветов, например. Ромашка, Примула, Роза…

– И твоя мать, с ее богатым воображением, помогла придумать имя «Цветок Тыквы».

– Откуда вы знаете, сэр?

– Есть многое, что знает хингу-Грашан-шао, Спайдо.

– Да, сэр, это я понимаю, сэр. Во всяком случае, Долоникус представляет угрозу для моего Цветка Тыквы.

– Он намерен сделать ее своей женой?

– Не совсем, сэр. Он намерен скормить ее когтистым убийцам. – Спайдо покачал головой. – Он раньше намеревался жениться на ней, но она ему отказала и пролила горячий суп ему на низ живота – она всегда была несколько неуклюжей…

– Зато отличается прекрасным характером и добродетелью.

– Вы говорите так, словно знаете ее, сэр. Во всяком случае, поскольку в тот момент Долоникус был только отчасти прикрыт простыней, он немного обварился и был очень зол, пока не вылечился. Цветок Тыквы с тех пор скрывается и живет у тех людей, которые ее соглашаются принять… Гар прищурился.

– В основном у холостяков, потому что Долоникусу никогда бы не пришло в голову искать Цветок Тыквы в доме у одинокого мужчины, где женщина, столь добродетельная, и не помыслила бы спрятаться.

– Хингу-Грашан-шао обладают вторым зрением, это точно, сэр. Словно вы читали письма моей матушки – ну, не ее…

– Ты объяснил мне весь процесс по крайней мере четыре с половиной раза, Спайдо.

– Ваша правда, сэр. Собственно, Цветок Тыквы и есть та причина, по которой нам приходится идти в Торфей и убить Долоникуса, а следовательно, она является причиной того, что я нуждаюсь в вас, чтобы закончить свое обучение и стать хингу-шаншао, – тогда я смогу его убить.

– Прежде чем я смогу это сделать, Спайдо, мне необходимо определить, что ты знаешь о хингу. Ты настолько мало в нем разбираешься, что даже не знал, что Тринадцати Истин или Девяти Правил не существует.

– Да, сэр.

– Но они действительно существуют, Спайдо. Его помощник выглядел еще более сбитым с толку, чем всегда.

– Да, сэр, то есть, наверное, нет, сэр. – Спайдо опустил плечи и сгорбился. – Мне еще многому надо научиться, правда?

– Тебе и всем остальным хингу-кун. – Гар сдержал улыбку, чтобы еще больше не напутать его. – Видишь ли, Спайдо, сама наука хингу – всего лишь выродившаяся и сокращенная форма гораздо более старого искусства, называвшегося Тйан-ши-шеки. Хингу означает смерть, но Тйан-ши-шеки труднее перевести с древнетермеанского. Самое близкое значение – это «жизненный цикл», но оно не включает в себя понятия искусства. Если можно так выразиться, Тйан-ши-шеки – это философия, практическим воплощением которой является хингу.

– Верю вам на слово, сэр.

– Тйан-ши-шеки требует, чтобы смерть была не прекращением жизни, а подведением итогов жизненного опыта. Идея о том, что перед лицом грозящей смерти перед мысленным взором человека проносится вся его жизнь, – это всего лишь скудное представление дилетанта о сущности этого искусства. Если хочешь знать, практикующий Тйан-ши-шеки становится поэтом, работающим с материей жизни для осуществления своего искусства.

Недоумение Спайдо начало рассеиваться.

– Поэзию я понимаю, сэр. Даже пробовал свои силы в поэзии. У меня есть стихотворение о вас.

«Вот так. Домино, возможно, твой любовник не единственный поэт в Фолтейне!»

– Правда? Пожалуйста, прочти мне.

– О нет, сэр, лучше не надо.

– Спайдо, ты же хочешь, чтобы я его услышал.

– Правда, хочу, сэр, можете теперь опустить руку. – Спайдо с трудом глотнул, потом смущенно наклонил голову набок. – Вот оно:

«Когда его голова

Занятий себе не находит,

Тотчас же мысли в нее

О самоубийстве приходят».

Гар улыбнулся, и Спайдо рефлекторно сжался.

– Спайдо, это действительно нечто особенное.

– Правда?

– Да, да, несомненно. Может быть, ты и немногому научился в Армбрассе, но это тебе даже помогает, а не мешает. В этом четверостишии ты идеально описал меня.

– Неужели?

– Правда, ты добрался до самой сути моего существования. – Гар торжественно наклонил голову, впервые не сожалея о присутствии спутника. – Продемонстрированные тобой способности наводят меня на мысль, что ты, возможно, владеешь подсознательным пониманием некоторых основ Тйан-ши-шеки. Может быть, я смогу научить тебя некоторым вещам, великолепным вещам.

– Сможете, сэр?

– Да, смогу. – Светлые глаза Гара вспыхнули, когда он взглянул на своего помощника. – Ты слышал о битве у Каменной Переправы?

– Где Ужасный Легион Неотвратимых Мстителей Каларана упал замертво, едва воины услышали, как горнисты Рэнго протрубили сигнал к атаке?

– Вот именно. Знаешь, почему они умерли именно так?

Спайдо уклончиво пожал плечами.

– Не хочу строить догадок относительно Тйан-ши-шеки, сэр.

– И будешь прав. Как ты думаешь, что составляет основу жизни любого воина?

– Страх, сэр?

– Точно. В ночь перед битвой я прокрался в лагерь Каларана и прошелся среди спящих легионеров. Применив куо-так, специальную технику Тйан-ши, я смог уложить их одним прикосновением.

Спайдо удивленно вскинул брови.

– Но ведь они умерли все сразу, на поле боя, и я прошу прощения, сэр, вы, может, и умеете двигаться так же быстро, как Крапчатый Гулик, почуявший игру в покер, но все же не так быстро, чтобы успеть прикоснуться к каждому из них и вызвать такую мгновенную смерть.

– Нет, нет, ты неверно понял. Прикосновение куо-так убивает, но смерть откладывается и может даже быть вызвана потом каким-либо звуком или запахом. Здесь ключевой момент в том, чтобы профильтровать всю жизнь жертвы и свести ее к одному событию, к одному ощущению, а затем уйти от этой одной точки и вернуться обратно, к тому моменту, когда пусковой механизм вызовет смерть. – Гар уставился вдаль. – Я знал, что, когда эти люди услышат с нашей стороны сигнал к атаке, как бы они ни были уверены в себе, для них наступит момент сомнения в своих силах и страха. Я точно знал: когда перед ними разверзнется пропасть неизвестности перед началом сражения – этот момент наступит. Это мгновение, эта мысль приходят к каждому воину в каждой битве, и я выбрал именно этот момент как определяющий их существование в роли солдат. И в тот момент, когда они услышали звуки труб, их поразил куо-так и то прикосновение, которое каждый из них получил от меня во сне предыдущей ночью.

Конь Спайдо бочком отодвинулся подальше от Гара.

– Совершенно поразительно, сэр. И вы научились этому у Удан Канна?

– У этого глупца? Нет. Он считает убийство наукой. Для него хингу – только формулы и методы. Приемы заучивают и применяют механически. Другие хингу-шаншао, с которыми я сражался во время войны, действуют не гибко и слишком медленно, если смотреть глазами искусства Тйан-ши-шеки. Как и твоего шаншао, я убивал их без труда.