Читать книгу "Одновременно: жизнь - Евгений Гришковец"

Я был совершенно потрясён, когда меня притащили во Львове в караоке. Ненавижу караоке и никогда не хожу. Для меня в караоке есть что-то унижающее человеческое достоинство. Даже прекрасный человек может быть безобразным и отталкивающим в своём безудержном желании петь. Человек, который может показаться умным, воспитанным, содержательным и глубоким, вдруг вскрывается в караоке как самодовольный идиот, лишённый всякого вкуса, а главное – внутренних тормозов.

Но во Львове я решил пойти. Мне было любопытно, что поют в караоке люди, стоящие на страже украинской культуры, языка и традиций. Я мучился три часа. И только по моей просьбе весёлая, дружелюбная и милая компания людей, которые между собой говорили по-украински, но пели самый ужасный репертуар «Русского радио» и «Радио Шансон», вплоть до «Как упоительны в России вечера» и «Владимирский централ»… Только по моей просьбе они для меня исполнили песню на украинском языке. Я попросил хоть что-нибудь на украинском, надеялся услышать что-то мне незнакомое, но яркое, и выяснить, что же люди во Львове поют сами для себя на родном языке. Мои новые знакомые нестройно исполнили «Червону руту», которую не надо шукать вечорами, то есть песню из репертуара вечно молодой Софии Ротару, которую я с детства знаю наизусть.

Общее настроение в Украине я нашёл в целом бодрым по причине приближения лета. И подавленным по причине всех остальных причин. Моему хорошему знакомому из Днепропетровска, который никакого отношения не имеет ни к какому искусству и тем более к балету, недавно плеснули кислотой в лицо. И он лишился зрения в свои тридцать с небольшим. В таком стиле сейчас решается много бизнес-вопросов. А в парне по имени Серёжа столько доброты, жизни, какой-то удали… Ужасно!

В Одессе видел такое количество турок и северных кавказцев, которые ведут себя совершенно по-хозяйски: шумно, агрессивно-свободно и без всякого внимания к специфике неповторимого города. Хочется воем выть… А эти «оккупанты» табунами водят одесских барышень, которые веселы и покорны. Турки давно хотели Одессу… Конечно, до того, чтобы начать петь песню «Одессу покидает последний батальон», ещё далеко, но не так далеко, как кажется.

Новые украинские гастроли уже намечены на осень, и я с нетерпением жду новой встречи с городами, которые проехал в начале весны. Меня интересуют и волнуют процессы, которые происходят в этих городах. Неужели апатия в них победит, как победила у нас. Судя по всему – побеждает. Но надежда, во всяком случае у меня, ещё есть.

После Украины заехал на один день в Ростов-на-Дону, где на меня обрушился обычный для Ростова фонтан разговоров, общий несмолкаемый шум этого города и яркая галерея типажей и персонажей, которых в Ростове слишком много…

Из Ростова через Москву улетел в Алма-Ату, где ждали меня друзья-казахи и, как вы понимаете, галерея лиц была неспешной и совсем-совсем другой. Провёл там творческий вечер. Совершенно бесплатно. Бесплатно потому, что сам его хотел. Понял, что в этом сезоне и, возможно, в этом году не удастся привезти в Казахстан новый спектакль. Но надолго расставаться с алма-атинской публикой не хочу. Для меня это важное человеческое и культурное пространство. Хотел напомнить о себе и себе напомнить об Алма-Ате.

Друзья свозили в горы. Попарили в бане на самом берегу горной реки. Помню, сидел на полке́, истекал по́том и думал, как было бы прекрасно устройство жизни, если бы то, что со мной происходит, растянуть во времени, чтобы все это не мелькало, а происходило через заметные паузы. И чтобы в моей жизни было достаточно сна. «Сон – это всё-таки роскошь. Роскошь пока себе не заработал», – думал я.

После возвращения из Казахстана у меня было всего пять дней, и в эти дни я не нашёл в себе сил хоть что-то написать в дневнике.

Потом улетел в Красноярск, из Красноярска в Иркутск, Хабаровск и Владивосток. В общей сложности в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке провёл две недели. Сыграл восемь спектаклей. То есть был в таком отдалении от дома, что когда у меня начинался вечерний спектакль, мои дети ещё не возвращались из школы.

Но о сибирских и дальневосточных впечатлениях напишу позже. Они значительны. Особенно большим событием было посещение Русского острова и Дальневосточного университета. Мосты Владивостока – особая тема. Пока не подобрал слов.

А позавчера был Тбилиси… Там я понял, как прекрасна и невыносима, или невыносимо-прекрасна жизнь!

Концерт, как уже говорил, проходил в главной филармонии страны. 2300 мест. Билеты были раскуплены. Надо понимать, что вся Грузия по количеству людей – это едва один округ Москвы. Мне говорили совершенно незнакомые люди и люди, которые не знают меня, что на сегодняшний день вряд ли какой-нибудь местный ансамбль или исполнитель, если не брать оперных, сможет собрать в Тбилиси целую филармонию. «Мгзавреби» в Грузии любят так, как когда-то, почти двадцать лет назад, у нас любили Илью Лагутенко и группу «Мумий Тролль». Гиги Дедаламазишвили и остальные «Мгзавреби» такого же возраста, как и Илья с «Троллями», когда начинали. «Мгзавреби» – редчайший случай группы из людей, знакомых со школы. Это не продюсерский или искусственный «проект», а настоящая Группа в том понимании творческого коллектива, какое было когда-то. На сегодняшний день это просто чудо.

Концерт в Тбилиси – это что-то отдельное. Начало было заявлено на восемь. В половине девятого зрители более или менее заполнили зал, хотя билетов не было давно. У нас обычно публика ждёт музыкантов, здесь же было ровно наоборот. Многие шли семьями с совсем маленькими детьми. Шли какие-то тётушки, для которых «Мгзавреби» скорее всего не столько музыканты, сколько хорошие мальчики, на которых приятно посмотреть. Шла, что называется, модная публика и совершенные на вид таксисты, шли много красивых девушек, но основной костяк – 25–27+. Приятные, нарядные, весёлые.

Организация всего этого тоже была очень грузинская в самом лучшем смысле этого слова. За кулисами было много людей, задачи которых были мне не ясны. Приходили какие-то родственники, чьи-то сёстры, племянники, дети, все страшно друг другу радовались, будто виделись не вчера, а тысячу лет назад. А я волновался и ощущал только пульс в голове и в горле. Я волновался так, что мне даже хотелось сбежать, хоть мы всё подробно отрепетировали. Надо отдать должное: Гиги и «Мгзавреби» репетируют неутомимо и люто. Настоящие музыканты!

Мы исполняли четыре песни. Мой первый выход должен был быть тринадцатым номером в программе. Но до этого «Мгзавреби» исполнили песен двадцать, и я совершенно сбился со счёта. Дело в том, что если публике нравилось, «Мгзавреби» сразу исполняли песню на бис, то есть два раза подряд. Такой практики я нигде не видел, но мне понравилось.

Меня, а точнее наши песни, приняли фантастически. Хоть звук был не очень, и я думаю, что многие молодые люди не до конца поняли мои беглые тексты на русском языке, всё же было ясно, что мы сделали классный художественный продукт. Ему рады, его хотят, его ждали. Я был абсолютно счастлив: я снова вернулся на музыкальную сцену, я снова с музыкантами, и это совсем не похоже на то, что было. Со мной молодые люди с мощным талантом и яркой индивидуальностью, которых я, даже если бы захотел, не смогу перекрыть.