Читать книгу "Там, где мы служили - Олег Верещагин"

Ласло и Елена встретили остальных на опушке последней перед деревней рощицы. Метрах в двадцати, не больше, начинались первые дома, отделенные друг от друга глинобитными заборами, с плоскими крышами, прижатые к земле. В деревне было почти пусто. Три часа дня — война не война, все добывают хлеб насущный, или как там… Но возле второго дома сидел на скамейке часовой — темнокожий, но не негр, в каком-то дранье, но с автоматом на коленях. Он болтал с девушкой — она стояла рядом с высоким медным кувшином на голове. Второй часовой, моложе, прохаживался неподалеку, бросая на приятеля отчетливо завистливые взгляды.

С дерева мягко соскочил Жозеф. Надевая рюкзак, сказал:

— Во дворе — мотоциклы. Четырнадцать штук. Махди нет, окон во двор тоже.

— Спят, — усмехнулась Елена.

— Так. — Иоганн задумался на секунду. — Мы с Джеком снимаем часовых. Дик, Жозеф, Эрих, проберетесь во двор. Как только их командир выйдет на улицу — это моя забота, — ты, Дик, выстрелишь в дверь. Густав, Андрей, на параллельную улицу. Выстрелит Дик — Густав, стреляй в окно, там должны быть двое. Всех, кто будет выскакивать, убивать на месте. Анна, Ласло, Елена, останетесь здесь, следите за деревней. Заметите бегущих к нам — кого угодно, — убивайте. Все, пошли. Чтоб нам провалиться.

— Чтоб нам провалиться, — кивнула Елена…

…За сержантом Джек шел, ничего не спрашивая, хотя и не вполне понимал, как они будут снимать часовых, если те стоят на голой улице. А Иоганн вообще повел его на параллельную улицу, чуть впереди Густава и Андрея.

Под окнами проскакивали быстро, пригнувшись. Противоположная стена сияла беспощадной белизной — эти глинобитные заборы выглядели чужими, угрожающими… Низкие двери казались опасными, словно бы внимательно наблюдающими за белыми солдатами.

Скрип одной из дверей заставил Джека резко повернуться в ту сторону. Но Иоганн оказался быстрее: Джек лишь увидел, как наружу, задрав жидкую седую бороду, вываливается старик — в горле у того торчал нож, изо рта вместо вопля булькала кровь. Он свалился в пыль и несколько раз дернулся — от головы растеклась, потемнела и свернулась струйка.

— Третий дом. Здесь, — услышал Джек шепот. Иоганн, держа дробовик в правой, вдруг ловко подтянулся и распластался на верхнем краю стены. Джек, вжавшись спиной в белую глину забора, осматривал улицу, но видел только труп… да Густава с Андреем, в напряженных позах застывших по разным сторонам этой улицы через дом от него.

Перед лицом Джека появилась рука сержанта. Пошевелились пальцы, и англичанин, ухватившись за эту руку, приготовился карабкаться… и только теперь оценил, насколько на самом деле силен молодой швейцарец. Левой рукой он запросто затащил шестьдесят килограмм живого веса Джека и сорок — оружия и снаряжения — на стену. Под ним виднелось какое-то сооружение вроде колодца. Может, это и был колодец. Рядом с колодцем спал… Джек не знал такого зверя, он был похож на большую кошку яркой расцветки.

Иоганн показал рукой вниз и соскользнул во двор, нацелив автомат на дверь в дом. Джек соскочил тоже, прицелился в дверь на улицу.

Зверь поднял голову. Блеснули желтые круглые глаза — злые, внимательные и безжалостные. Как и большинство его соплеменников, Джек любил животных, особенно собак… но этот зверь походил на своих хозяев, он был так же зол и дик. И сейчас им двигал скорее страх, чем верность людям, — он увидел незнакомцев, испугался и решил их убить.

Одним движением зверь взметнулся — прыгнул вперед, на чужаков.

«Сванг!» — пропела рядом выхваченная сталь. Иоганн метнулся навстречу жуткому прыжку зверя, и Джек увидел, даже не успев удивиться, как левая рука швейцарца в полете поймала животное за шерсть под челюстью, а правая…

…Зверь мягко рухнул в пыль. Швейцарец, нагнувшись, вытер о мгновенно потускневшую шерсть длинный нож с плавно выгнутым клинком, обух которого был зазубрен. А левой рукой показал на стену.

Тень падала во двор — это Джек определил сразу. Но Иоганн все равно не полез вверх с ходу. Он на палец приоткрыл калитку и, указав Джеку на сидевшего на лавке, ткнул себя кулаком в челюсть. Показал на второго часового, мочившегося у другой стены, чиркнул пальцем по шее и ткнул в себя.

Джек кивнул. Иоганн, чуть прищурившись, улыбнулся и, достав из кармашка на РЖ, растянул за рукоятки «пилу Джигли». Теоретически Джек знал, как пользоваться этой штукой по обоим ее назначениям,[30]не раз держал в руках, но… но впервые кто-то при нем собирался пустить этот инструмент в ход реально.

Подтянувшись, оба бойца легко перенесли себя на стену. Джек на четвереньках перебрался к первому часовому, все еще болтавшему с девкой. Иоганн, лежа на стене, ждал своего — застегивая штаны, тот как раз шел через улицу, продолжать обход.

Действовать надо было одновременно. «Девчонка», — успел подумать Джек. И увидел, как метнулись руки Иоганна…

Действовать дальше Джеку позволил наработанный в лагере навык. Мозг его был парализован ужасом происходящего — действовали руки.

Часового, пойманного Иоганном, хватило лишь на то, чтобы поднять руки к горлу. Глаза его выкатились из орбит, рот раскрылся, но вместо слов полилась толчками кровь; секундой раньше кровь забила сквозь пальцы. Часовой рухнул наземь, голова его отвалилась вбок. Кровь из раны хлестала фонтаном.

Захватив шею часового ремнем автомата, Джек вздернул его на стену, с омерзением ощущая, как бьется — совершенно не по-человечески — на ремне тело. Махди цеплялся пальцами за ремень и тихо хрипел, темное лицо полиловело. «Хватит, — понял Джек. А потом обожгла другая мысль: — Девчонка!»

Спрыгнув со стены, он подхватил слабо хрипящего бандоса. А девчонка… лежала в нескольких шагах у ног Дика. Напротив стоял Эрих, зорко оглядывая улицу. Дальше — Жозеф.

— Забыл про нее… — шевельнул губами Джек, стараясь не глядеть на скаутский нож, который вытирал новозеландец — тот самый, которым он вчера резал колбасу. Дик улыбнулся, кивнул, поднес палец к губам.

Иоганн указал рукой на забор и встал к нему спиной, сцепив ладони в замок на уровне пояса. Эрих, Дик и Жозеф ловко последовали во двор — замок, плечо, стена, прыжок…

— Зачем тебе их командир? — прошептал Джек, стоя у стены с автоматом наперевес.

— Поговорить, — сквозь зубы сказал швейцарец. — А ты молодец… — Он ловко набросил на запястья и щиколотки придушенного пленного глухие петли, затянул их. — Ну-ка, открывай глаза… — Плеснув в ладонь воды из фляжки, Иоганн вылил ее в лицо бандита. Тот заморгал, открыл глаза с невероятным усилием, дернулся потереть горло и застыл. — Не дергайся. И не кричи, а слушай… — Иоганн перешел на лингва-франка, возникший среди остатков местного населения в последние 20–30 лет синтетический язык; в лагерях его учили в достаточном объеме, он был прост, как и говорившие на нем существа, по крайней мере в массе своей. — Я могу тебе заклеить рот и обрезать уши, нос, вынуть глаза — тихонько, не спеша. Нравится? Вижу, что не нравится. Тогда я сейчас развяжу тебе руки, ноги — и ты позовешь командира. Из дома. Без шуток. Если сделаешь, как я сказал, я тебя отпущу. Согласен?