Читать книгу "Нефертари. Царица египетская - Мишель Моран"

— Откуда ей было знать, что люди будут ненавидеть ее сестру даже двадцать пять лет спустя? — Он встал и протянул мне руку. — Нефертари, тебе нужно продолжать изучение языка хеттов и шазу. Неважно, что делают фараон Рамсес и Аша, тебе нужно учиться в эддубе. Только так ты найдешь свое место при дворе.

— Какое место? — в отчаянии спросила я. — Женщина не может быть визирем.

— Не может, — согласился Пасер. — Но ты же царевна. С твоим знанием чужеземных языков перед тобой откроется множество путей. Ты можешь стать верховной жрицей или исполнять при верховной жрице обязанности писца или даже посланника — Пасер сунул руку в корзину и достал несколько свитков. — Это письма от Муваталли фараону Сети. Мы переводили их в те дни, когда ты сидела во дворце, сказываясь больной.

Щеки у меня заалели от стыда, но позже я поняла, что Пасер прав. Я — царевна. Дочь царицы, племянница царицы и внучка царицы. Мне открыто множество путей.

Когда я вернулась из эддубы, во внутреннем дворе уже раскинули огромный белый шатер — там будут пировать самые почетные гости на свадьбе Рамсеса. Повсюду, точно муравьи, сновали сотни слуг, перенося кресла и столы из Большого зала в шатер. Под златотканым пологом, в сторонке от суеты, сидели сестры фараона Сети, прибывшие, чтобы присматривать за подготовкой к празднеству. Исет тоже была там, со своими подружками из гарема.

— Нефертари! — крикнул Рамсес с другого конца двора.

Оставив Исет, он поспешил ко мне.

Из-за жары фараон снял немес[27], и заходящее солнце словно полило его голову огнем. Я представила, как Исет запускает пальцы в красно-золотые пряди и шепчет что-то Рамсесу на ухо — так иногда Хенуттауи в подпитии шепчет о чем-то красивым вельможам.

— Я тебя уже несколько дней не видел. Ты не представляешь, каково сидеть в тронном зале, — оправдывался Рамсес-Каждый день новая забота. Помнишь, в прошлом году озеро обмелело?

Я кивнула. Рамсес прикрыл рукой глаза от солнца.

— Это потому, что Нил не выходил из берегов. А без разлива земля не орошается, и урожай очень плох. В некоторых городах уже начинается голод.

— Но в Фивах же нет голода, — возразила я.

— В Фивах — нет, есть в других частях Египта.

Я попыталась представить, что такое голод. Завтра во дворец придут тысячи людей. В кухнях сейчас готовят говядину, жарят уток и ягнят, а в Большом зале уже стоят бочки с гранатовым вином.

Рамсес перехватил мой взгляд и кивнул.

— Понимаю, поверить трудно, но за пределами Фив люди сильно голодают. У нас тут прошли хотя бы небольшие дожди, а в Эдфу и Асуане и того не было.

— Так Фивы поделятся с ними зерном?

— Только если его хватит. Советникам фараона не нравится, что в Египте стало так много хабиру[28]. Говорят, их уже шестьсот тысяч, и теперь, считают советники отца, когда еды не хватает и самим египтянам, нужно принять меры.

— Какие?

Рамсес смотрел куда-то в сторону.

— Какие меры? — повторила я.

— Избавиться от сыновей хабиру, чтобы…

У меня перехватило дыхание.

— Что?! Ты же не позволишь?..

— Разумеется, не позволю. Но визири об этом поговаривают. По их мнению, дело не только в численности хабиру. Рахотеп предлагает поубивать у них сыновей, и тогда их дочери станут выходить замуж за египтян и вскоре сольются с нашим народом.

— Не сольются! Наш наставник Амос — из хабиру, и его народ живет здесь уже сто лет. Мой дед привез людей хабиру в Фивы, когда завоевал Ханаан…

— Рахотеп утверждает, что хабиру, как и фараон-еретик, признают только одного бога. — Рамсес понизил голос, чтобы не услыхали снующие мимо слуги. — Он считает хабиру еретиками!

— Конечно, он так скажет. Сам он еретик — бывший верховный жрец Атона. А теперь хочет показать двору, как чтит Амона.

Рамсес кивнул.

— То же самое я сказал отцу.

— А он?

— Хабиру составляют шестую часть его войска. Их сыновья сражаются бок о бок с сыновьями египтян. Но народ все больше недоволен. Каждый день приносит новые беды. Засухи, упадок в торговых делах, морские разбойники. Сейчас идут приготовления к свадьбе, к нам прибывают тысячи иноземных сановников. Сегодня утром прибыл ассирийский царевич, и визирь Анемро поместил его в западных покоях.

Я прикрыла рот рукой.

— Он разве не знает, что ассирийцы спят, обратив лицо к восходящему солнцу?

— Нет. Мне пришлось ему объяснять. Он отвел царевичу другие покои, но ассирийцы уже разобиделись. Ничего подобного не случилось бы, согласись только Пасер стать визирем.

— Наставник Пасер?

— Мой отец уже дважды ему предлагал. Он стал бы самым молодым визирем Египта… но притом самым умным.

— И он два раза отказывался?

Рамсес кивнул.

— Не могу его понять. — Он посмотрел на свитки у меня в руках. — А это что? — У Рамсеса даже глаза заблестели — наверное, ему уже надоело говорить о свадьбе и политике. — Мне бы тут хватило работы на несколько дней, — заметил он и схватил один. — Ты что, пропускала уроки?!

— Отдай! — крикнула я. — Я болела.

— Хочешь забрать — попробуй отними!

И он стал носиться по двору, а я пыталась догнать его с кучей свитков в руках.

На камни вдруг легла чья-то тень, и Рамсес остановился.

— Что ты делаешь? — сурово осведомилась Хенуттауи.

Вокруг ее ног взметнулся подол красного платья. Она выхватила у Рамсеса свиток и протянула мне.

— Ты — царь Египта! — резко напомнила она, и ее племянник вспыхнул. — Ты бросил Исет совсем одну, и ей самой пришлось выбирать музыкантов для участия в празднестве.

Исет стояла в другом конце двора. Мне она вовсе не показалась такой уж одинокой. Она о чем-то шепталась с толпой подружек. Рамсес замялся: ему не хотелось вызывать недовольство сестры фараона.

— Нужно пойти помочь Исет, — смущенно сказал мне Рамсес.

— Твой отец ждет тебя в тронном зале.

Хенуттауи проводила взглядом Рамсеса до самого дворца, повернулась ко мне и неожиданно отвесила мне такой шлепок, что я еле устояла на ногах.

Свитки Пасера рассыпались по мощеному полу.

— Время, когда твоя семья хозяйничала в Малькате, давно миновало. Нечего гоняться за Рамсесом по всему двору, словно зверь. Он — царь Египта, а ты — всего лишь сирота, которую терпят здесь из милости.